– Что? Нравится? – Елизавета обратилась к Джессике.

– Очень! – ответила та.

– Мне нравятся желтые. А не эти! – Королева изящным пинком направила несколько групп парашютиков на поиски собственного пути.

– Как жаль, что нельзя это запечатлеть! – девушка закрыла глаза и начала кружиться.

– Извини, – промолвила Лиззи

– Что?? – Джессика была ошарашена услышанным.

– Извини меня, – повторила Королева, вздергивая бровь. – Пожалуй, мне не стоило оставлять тебя без возможности фиксировать действительность.

– Ничего, – пробормотала журналистка. – Я уже не…

– Возьми, – госпожа Елизавета Оптис протянула маленькую желтую ленточку. – Скоро наш ход.

Мисс Форстер никогда не была так счастлива.

22.Огонь

Место под рамкой занял уже двадцать первый рисунок.

– С Днем Рождения! – Ангелика протянула Анне мягкий коричневый клубочек. – Слегка надави!

Именинница послушалась, и на смену клубочку явилось легенькое платье.

– Спасибо тебе! – Аня хотела было обнять девушку.

– Подожди, подожди. Сложи теперь по этой линии… Ага!

– Ого! – девочка любовалась замечательным купальником.

Музир преподнес свою новую картину. Она была необычной, и художник определил ее как портрет-пейзаж.

Портрет-пейзаж был выполнен в красно-желтых тонах. Лицо Анны, в особенности глаза ее, было совершенно точно передано. На линии горизонта выделялась галочка подбородка, окруженная идентичными ей силуэтами чаек. Небо было сверху, а море снизу, поэтому левая половина волос девочки казалась светлее. Заходящим солнцем, и настоящим, и отраженным в воде, были сверкающие серьги, на самом деле только что подаренные Елизаветой.

– Это же моя любимая мелодия! – воскликнула девочка, просматривая глазами восьмые и шестнадцатые, плескающиеся в ярких волнах.

Все по неведомому закону немного улыбались, проникаясь теплой атмосферой. Только одно лишь исключение стояло, насупившись, поодаль.

– Такой день сегодня! Такой день! День Рождения – самый главный праздник! – шептала Феломена. – Ну же! Подойди к ней! Давай!

Маша сжимала что-то в руках, изредка поглядывая на именинницу, стоя в стороне.

– Ну это уже глупо! – вмешался Дезире. – Не ты ли это в споре утверждала, будто ко всему следует относиться проще?

– Но я с ней поссорилась, – гордо ответила Мария. – Это не просто.

– Ну так помирись! – вдова немного подтолкнула девочку. – Это просто.

Она глубоко вздохнула, на мгновение замерла и, почувствовав что назад пути нет, подошла к имениннице.

– Поздравляю, – Маша протянула Ане свой подарок.

Злая и жестокая Анна обвела насупившуюся Марию взглядом.

– Спасибо! – просияла добрая и счастливая Аня, благодаря гордую подругу.

Они обнялись.

– Но у нас уже есть парные подвески, – заметила девочка, рассматривая очередную маленькую половинку, на этот раз, звезды.

– А такой еще не было! Между прочим, было довольно трудно ее приготовить.

И то верно. Для запекания чего-то подобного необходимо особое тесто на воде из железной реки, что протекала в Дали. Даль была местом новым, еще не остывшим. Особенно отличалась та самая река, приклеившая золотую сетку своих вод меж Чайными Горами и лесом Храйзилехт.

– Открой! – посоветовал Клотус.

Зонтик накрыл свою плотную ткань, господ Замка и весь Концертный Зал моросящим дождиком. Никто не понял, откуда он заявился. Напуганная Аня поспешила прекратить поток едва-заметных капелек, собрав спицы воедино. Разочарованные водяные горошины застыли в воздухе, резко обозначились и, ворча, поползли вверх, туда, откуда закапали.

– Что это? – Джессика была впечатлена подарком фокусника, который, как ей показалось, все равно не превзошел ее собственную книгу, посвященную Анне и ее новооткрытой способности исчезать в любой момент.

– Огонь, – ответил тот.

– Что-что? – не поверил Вито.

– Правильно-правильно! – мистер Беккер зачем-то зааплодировал. – Языки пламени – они какие? Яркие и горячие. А капли дождя? Блеклые и холодные.

Белинда кивнула.

– А эти? – продолжал Генри, указывая на «огонь», улетающий в никуда. – Вовсе не блеклые и, должно быть, совсем не холодные.

Мария сделала серьезный вид.

– Праздник это хорошо, хорошо… Надо бы записать простыни! Тебе нужна? Конечно! Вот, возьми… – он и вправду протянул хозяйке дня аккуратно сложенную квадратом белую ткань. – Только запиши, запиши! А то не попасть нам никуда.

Вскоре дождик перестал, так как горошинки, поднимаясь вверх, полностью себя исчерпали.

Анна положила черный зонтик и скучно-чистую простынь к остальным сюрпризам. По крышке рояля уже носилась ершистая еловая веточка, которая, виляя иголками, стремилась догнать ровный деревянную сферу. Игрушки понравились девочке. Первая была работой Му Нинг, в то время как вторая была изготовлена Белиндой. Или наоборот. Никто так и не понял, так как стояла суета.

Граф, впрочем, был спокоен. Отдавая дань им введенной традиции, он решил обрадовать даму французской монетой. Дезире редко ошибался, и Аня, оправдывая его уверенность, принялась восторженно протирать подарок рукавом.

– А мне? Я здесь главная милая дама! – возмутилась Брай. – Почему…

– Это не твой день рождения! – перебил девочку Люсиан.

– А где мой подарок? – продолжала та.

– Ты даже ничего не подарила!

– Сам ничего не подарил!

– Неправда! Подарил… Подарю.

Юноша немного смутился и протянул взволнованной Анне, уже готовой поделиться с Брай, маленькое красное пирожное.

– Это, конечно, не праздничный пирог Феломены, но должно тебе понравиться. Музыкальное ведь.

– Неужели для каждого занятия есть еда? – поинтересовалась именинница после тысячи выраженных благодарностей.

– Если бы ты училась в моем доме обучения, ты бы только этим и питалась.

– А если мне надоест и я захочу попробовать себя в чем-нибудь другом?

– Боюсь, что мозг лучше знает что хотеть и что пробовать, чем ты сама.

Главная милая дама захохотала.

– Чего смеешься? – разозлился Вито, только что присоединившийся к компании. – В твоем глухом веке этого и подавно нет!

– И что это ты не летаешь как обычно? – поинтересовалась Брай, писком выделяя слово «летаешь».

– Поздравляю! – мальчик торжественно оставил цветы на окружение веточке и шарику.

– Какие прекрасные! – изумилась Аня.

И ваза соответствовала. Лилии были заключены в лед, отображающий каждую черточку оранжевого лепестка. Лед этот был старым, поэтому совсем не таял и, кроме того, совершенно неправильно холодил.

Так или иначе, в Дали все цветы и деревья, любезно созданные Джессикой, Брай и Елизаветой, взяли моду расти хрупкими и неправильно-холодными неженками, каких невозможно ни растопить, ни обдуть легким ветерком без капризного перезвона. Но как красивы!

Простые просторы, резвые речки и нежное небо! Каждый забудет обо всем, гуляя здесь. Но, забывая все, следует помнить, что Даль, как и Замок, не забывает ничего. И так, лилии продолжают цвести во льду, а события продолжают происходить в полузабытьи.

23.Разум

Змея, как всякое порядочное животное, активно перемещалась подальше от шумных стен, помогающих эху распространяться. Как всякое порядочное растение, она, замерев на месте, замерла сначала именно под землей, а затем уж начала прорастать, являя миру изумрудный ствол с мелкими, словно чешуя, листиками и зеленой, словно листья, чешуей.

Ученые люди, несомненно, отнесли бы это существо к царству грибов. Но Белинда из всех царств знала лишь царство сна да царство жизни. Может быть, оттого Змея и получилась такой неинтересной для биологической классификации.

Она была весьма незаметна, не без помощи свежих кустов-подражателей, разбежавшихся в разные стороны затейливыми змеиными хвостами.

«Хлоп!» – и через один из них перепрыгнула Му Нинг.

«Хлоп!» – и ей пришлось соскочить на землю из-за Брай.