Берия поражённо замолчал. Молчал он минуты две, переваривая сказанное, после чего кашлянул.

– Сталина будет трудно переубедить в чём-либо, – сказал он тихо и медленно, – хозяин кремля упорный старый коммунист. Хотя он и сильно сдал за последний год, сильно изменился, но он по прежнему остался сам собой.

– Я молод, мне нет ещё и тридцати. Сталину осталось жить десять лет. Он не вечен, и если не захочет – может ничего не менять. Решайте сами, рассказывать ему о содержании нашего разговора или нет. Моя же способность тем эффективнее, чем развитей наука и техника в государстве, кумулятивный эффект. Чем более совершенную вещь смогут создать советские учёные – тем больше будет пользы от её тиражирования. Как например с электроламповым заводом – я легко умножил мощности его в десяток раз, не потратив много времени и сил на это. А если это будет драгоценное производство процессоров? Если это будет производство, ценой в миллионы, миллиарды рублей?

Берия молча кивнул:

– Я понял. Ты можешь копировать что угодно, и пока мы недостаточно развиты для того, чтобы ты мог применять свою способность с максимальной эффективностью. Проще говоря, мы недостаточно развиты для тебя.

– Не только технологически. Наука, техника, армия, технологии, политический строй, быт, медицина, энергетика, культура и инфраструктура, и многое другое – всё это взаимосвязано в единый клубок. Нельзя развить одно, не развивая другого. Иначе оно просто не сумеет выжить. Наука беспомощна без технологий, армия без техники, политический строй опирается на экономику, которая так же зависит от технологий, промышленности и инфраструктуры, и от всего этого напрямую зависит быт людей и их культура. И многое другое, что я не упомянул. Изменения в фундаментальных основах – вот что влияет на всё это, как ветер на парусники – оно даёт силу и возможность двигаться вперёд. Двигаться вперёд это может в одном случае – если люди будут довольны властью, если они будут поддерживать власть, участвовать во всём этом, и трудиться не только ради денег, но и ради будущего. И для этого – нужны телеконференции и прочий пиар. Нужно, чтобы если не все, то большинство, поддерживало вас. И вас, товарищ Берия, и товарища Сталина, и ваши решения. Только тогда эти решения будут исполнятся так, как надо, и достигать нужных целей. Именно поэтому – я озаботился вашим имиджем. Имиджем власти в целом и двух людей, эту власть символизирующих – в частности.

– Знаете, я пожалуй понял, – осторожно сказал Берия, – Как вы посмотрите на то, что телеконференцию проведу я, а не товарищ Сталин? Да, к слову о товарище Сталине – он недавно решил совершить небольшое турне по советскому союзу – тылам и фронтам войны, и просил меня поговорить с вами о безопасном транспорте.

– Это хорошая новость, – я улыбнулся, – это две хороших новости. Будем работать, товарищ нарком, будем!

Наверное, зря я был так резок с наркомом, но он доебался до меня и вынудил выложить напрямую свою позицию. И это было правдой. Чем технически и политически сильнее государство, тем больше от меня и моих сил пользы. Небось Берия думал, что я дурачок, который хаотично помогает то там, то тут, и не знает, что делать со свалившейся мне на голову способностью.

Берия ошибся. Я знаю. Какие самые важные в государстве вещи, которые дорого создавать и которые дают этому государству силу? Атомные реакторы. Космические спутники и ракеты. Редкоземельные металлы. Наноматериалы. То, что очень сложно и дорого сделать или добыть, но что очень важно и нужно для промышленности.

Получилось совсем не так, как он ожидал. Да, я так считаю. Считаю, что курс партии до и во время войны, по крайней мере, Сталина – это курс, аналогичный какому-нибудь пиночету или ему подобному великому диктатору маленькой банановой республики. Голод, радикализм, ненависть, контроль, репрессии, жёсткая диктатура – это всё позволяет создать некоторую замкнутую и жёсткую модель государства, но она бесперспективна. Такие государства не развиваются по-настоящему.

Я не демократ, верящий в свободу выбора – выберут так, как распропагандируют, но именно это – демократия с пропагандой – и является самой сильной политической системой. Безупречной. Берия так же ранее не понимал принципов, по которым я что-то создаю. Но думаю, теперь ему стало понятно. И это было так – советский союз во время войны взлетел из государства второго порядка – в высшую лигу. Разом, сразу, быстро. Но политическая система оставалась старой. Хрущёв это понимал, даже такой дурак как он, понимал это, хоть и пёр напролом и по-колхозному, в стиле тридцатых годов. Паталогический колхоз головного мозга. СССР никогда не сравнивали с маленькими небогатыми странами, даже с большими, вроде той же австралии. СССР всегда сравнивали с США, как два полюса одного мира. Как две сверхдержавы. И само это сравнение, навязанное и воспринятое руководством СССР с гордостью – мол, нас признали, было ошибкой и бомбой под их стулом.

Нужно было строить сверхдержаву. А таковой СССР может сделать не ядерная бомба, и не многомиллионная армия, а только две вещи – мощная экономика и эффективная политика.

Ни того, ни другого у советской власти Брежнева не было – экономика не была мощной. Она имела лишь видимость, тщательно создаваемую. В то время, когда в магазинах были очереди, машины по очередям, в космос запускали людей. Хотели показать себя. Господи, какой же колхоз… как какой-нибудь студент, который ради айфона потом целый год сидит на дошираке. Какой же… колхоз.

А мне нужна была сверхдержава, и более того, я не мог её построить, но был уверен, что из нынешней власти мало кто может что-то подобное сделать. Мне нужна была могучая держава, а могучей державу делает могучая политическая система. Пожалуй, стоит вдогонку составить для Берии анализ государственной внутренней и внешней политики. Как советской, так и западной, сославшись на авторитеты видных деятелей и на главный авторитет – историю. А так же подробно описать то, что должна иметь сверхдержава.

Сверхдержава должна сочетать в себе сильную, но гибкую, словно морская волна, политическую волю государства. Государство не должно впадать в панику при виде кого-то с ним не согласным, стремиться быстрее избавиться от недовольных. Государство должно уметь переубеждать даже самых отъявленных противников – или давать им возможность выпиздеться где-нибудь. Силовая и более того – антизаконная реакция государства – подрывает главную силу власти – её авторитет.

Когда авторитета не остаётся – из государства оно превращается в хунту. Оккупантов, узурпаторов, использующих силу. Этот синдром узурпатора – тянется в историю, к годам октябрьской революции, и уже пора от него избавляться. В первые годы это может быть было логично, но сейчас, когда в руках сосредоточены все нити, все массовые коммуникации, вся политическая и экономическая власть – это выглядит как попытка компенсировать собственную бездарность в управлении страной – страхом перед наказанием.

Государство не обязано само себя наказывать, но для простых смертных оно должно быть оплотом закона, порядка и стабильности. Эдакой сверхсилой, вроде бога, который покарает виновных, оправдает невинных, поможет в трудную минуту слабому и сделает всё по-своему.

Поэтому нам следует начать с малого, и тщательно выбрав омут, просчитав траекторию и хорошо разогревшись – броситься в него, в этот омут, с головой. Основная мысль – без многопартийности нам никак не выжить. Просто потому что целевая аудитория разная, народ не однороден, тем более, что едва ли не один процент от всех политически-активных – действительно идейные личности. А политически-активных – один процент от общего числа.

Хватит заигрывать с беззаконием – его нужно творить строго тайно, и строго на благо государства. Никогда не нарушать закон самому – пусть это делают другие. Вообще, законность – мать порядка, порядок – отец прогресса. Нынешний хаос и разруха, творящиеся в умах граждан – следствие очень расплывчатого и очень размытого понимания законов. Потому что даже стопроцентное их знание – не позволяет предугадать, кого и за что арестуют и накажут. Политическая стабильность – это создание упорядоченного, законного поля, внутри которого действует закон и соблюдается неукоснительно. Это прямая зависимость – чем лучше в стране с культурой, экономикой, политикой и чем выше уровень жизни – тем эффективнее, тем правильнее, работает судебная система.