Каждый паладин, и тем более Ульрих, имел право казнить на месте любого без суда и следствия, если этот любой был заподозрен в ереси, богохульстве или трусости. Ходили слухи, не лишённые оснований, что время от времени «святые воины» Ордена применяли практику умерщвления не только для поддержания порядка и веры. Гроссбергу это было известно, поэтому он отказался от кувалды, ударная часть которой была размером с торс взрослого мужчины. Ульрих предпочитал носить огромный двуручный меч, испещренный молитвами и клерическими17 заклинаниями, которые наносились во время ковки лучшими священнослужителями Святого ордена. В завершение образа за головой паладина, как и у любого другого воина Богини Дары, красовался золотой нимб, как у святых на иконах. Ожесточенное временем и боевыми схватками лицо колосса было испещрено шрамами, а легкая щетина гармонично дополняла его короткую стрижку.
Ульрих прекрасно помнил каждый из своих шрамов. Один он получил в бою с тремя циклопами. Тот бой он выиграл. В одиночку. Вырвав глаз старшему, перерубив хребет среднему и забив младшего его же собственной ногой, Ульрих покрыл себя бессмертной славой во всем Ордо Иллюминариум и даже за его пределами. Он каждый день вспоминал свой шрам, полученный в первый же день в Бастионе паладинов. Он помнил, как его вырвали пятилетним ребенком из рук матери, а вот лицо ее стерлось из памяти вечной муштрой и молитвами. Инструктор Гроссберга, другой паладин, избил его тренировочным мечом за то, что маленький Ульрих отказался свернуть шею беззащитному котенку, чтобы показать свою преданность и приверженность Богине и Святому ордену. Теперь он – образец для подражания для любого воина этого почти бескрайнего государства.
Его титанические шаги в слишком больших для простого смертного сапогах гулом отдавались по залитой славой и божественным светом зале. Она была обставлена весьма просто, но элегантно и со вкусом. Ровные, высоченные светло-бежевые стены; гигантские алые стяги с ореолом и слезой цвета горных снегов; длинные, расшитые золотом ковровые дорожки, бегущие вдоль нескончаемых лакированных столов из ясеня. Серебряные кубки и яства смотрелись богато, величаво, как и само помещение, по которому сейчас и держал путь прославленный воин. Канделябры из первоклассной стали, как гигантские нимбы, парили под недосягаемым потолком, не давая возможности даже мало-мальской тени появиться в святая святых для Ордо Иллюминариум.
Ряды кадетов и уже окончивших свое жестокое обучение паладинов стояли вдоль стен, молча приветствуя своего чемпиона. Ульрих шел и вдыхал праведный воздух, чистый, неоскверненный. Караульные склонили головы в огромных шлемах, в прорезях которых не было видно их глаз, а потом убрали свои огромные молоты, чтобы пропустить живую легенду.
Гроссберг стоял на огромном плацдарме, который занимал центральную площадь столицы Святого ордена, Дарабора. Города Дары, Плачущей Богини. Каждый житель этой миллионной религиозной империи знает с пеленок, что когда мир еще был полон хаоса, огня и тьмы, одна лишь Богиня смилостивилась над всем, что тогда еще было живо. Из ее прекрасных, чистейших слез и появилось Солнце и Звезды, которые своим праведным светом выжгли тьму и демонов с земли, где сейчас и обитают люди, нелюди и прочие существа. Несмотря на это, самые могучие демонические отродья попытались снова вернуть свою власть над нашим миром, но Дара, пожертвовав собой, изгнала их и себя из нашего плана в их, инфернальный. Там Плачущая Богиня была обречена на вечность мук и страданий, которые она с радостью приняла за весь человеческий род.
Прогоняя в памяти эту историю мироздания, Ульрих не заметил, как чуть не сбил с ног даму, одетую в роскошное бальное платье с миллионами изысканных украшений, которые, подобно россыпи звезд, были рассеяны по всему ее наряду.
– О, простите, великодушный паладин Гроссберг! – богобоязненно роптала женщина, стоя на коленях и собрав руки в молитве. – Впредь я буду внимательнее смотреть, где мне стоять, чтобы вашей светлости не мешать идти. – Слезы по ее щекам начали размазывать умело наложенные румяна, делая ее еще пару мгновений привлекательное личико крайне дурным.
– Брат Ульрих! Эта женщина посмела вам помешать? – гулко из-под шлема раздался рев широко шагающего паладина, который уже приготовил гигантский молот для удара.
– Отставить, брат Тирий. Эта дама ни в чем не виновна. Я не заметил ее и чуть не сбил с ног. Прошу прощения, госпожа, – уже, протягивая руку, обратился он к даме.
Та, всхлипывая и беззвучно читая молитвы, схватила руку воина Богини, чтобы не заставлять его ждать. Ее сердце все еще выпрыгивало из груди. Увидеть паладина так близко, коснуться его, чуть не пасть жертвой его оружия!
– Брат Ульрих, вас ожидает Элиза ван Грид, надеюсь, вы помните это, – тем же наполненным металла рыком напомнил о себе паладин Тирий.
– Благодарю тебя, брат, да омоют все наши грехи слезы Дары.
Гроссберг кивнул соратнику и продолжил свое шествие дальше, словно по волшебству отстраняя от себя всех, кто был у него на пути.
Площадь дышала жизнью, упорядоченной, строгой и прекрасной. Нежно-кремовые цвета и алые флаги красовались повсюду. Люди в дорогих одеждах приветливо кланялись друг другу и особенно величественному паладину.
Всё в Дараборе было в светлых красках, правильных геометрических форм. Всё было идеально. Кроме одной постройки. Штаб – квартиры Ордо Тенебрис18, более известной в народе как бастион Инквизиции. Это огромное черно-серое здание было лишено окон и имело лишь одну дверь, кровавый след возле которой никогда не высыхал. Несмотря на стены толщиной в несколько метров, в любое время дня и ночи можно было услышать истошные крики и признания несчастных узников этой штаб-квартиры. Паладин остановился и прищурился, чувствуя, как от этого места несет кровью, отходами, гноем, болью и магией. Темной и запретной. Лишь инквизиторам дозволено было применять ее, чтобы отыскивать по всему Материку колдунов и магов и уничтожать их.
Представители Ордо Тенебрис так же, как и паладины, обучаются с самого детства, но иначе. Их тренировки и воспитание пропитаны страданием, страхом смерти и самой смертью. Если четверо из десяти кадетов выживают и становятся паладинами, то инквизиторами становятся лишь трое из ста: режим обучения просто адовый. Адептов Ордо Тенебрис обучают не только знаниям клерикомагии, экзорцизма и шпионажа, но и премудростям темной магии, некромантии, ядоварению и алхимии. Жители Дарабора считают, что если хоть раз увидеть мрачного фанатика Плачущей Богини, облачённого в тёмно-бордовый балахон с черными нашивками Святого ордена, жди беды. Сама Инквизиция появилась относительно недавно, во время Второй ереси Феллана, когда богоотступников и демонопоклонников стало слишком много, и они превратились в страшную угрозу для Святого ордена. Адепты, обитающие в черном здании Дарабора, охотятся не только на еретиков, их жертвами становятся нелюди и любой, кто неугоден архиепископу.
Неизвестно, до чего дошел бы Гроссберг в своих размышлениях, но хоровод его мыслей прервало громогласное заявление глашатая.
– Добрые люди самого лучшего города в мире Дарабор! Сегодня у капитула состоится еженедельный обязательный всеобщий молебен. Архиепископ святая Элиза ван Грид благословит всех нас от имени Плачущей Богини Дары! Не пропустите! Вы должны быть там. В пять часов вечера. Когда-то эта великая женщина шла бок о бок с земным воплощением Дары и первым святым Штефаном Эверхауером. Они втроем сплотили все людские народы и двинулись на восток к Башне адского пламени. Там они держали последний решающий бой против орд демонов и треклятого Узурина. Там наша любимая Дара пожертвовала собой, чтобы положить конец Первой ереси Узурина. Там мы изничтожили большинство магов и мерзких демонопоклонников. Там пал величайший из всех воинов Штефан Эверхауер. Там и зародилась наша святая империя. Наш орден.
Раздался скрип двери. Фигура с вытатуированным на лбу символом Плачущей Богини поманила Ульриха внутрь. Паладин, не думая ни секунды, последовал следом за инквизитором. От адепта Ордо Тенебрис пахло кореньями мандрагоры и выделениями василиска. Очевидно, он пытался создать печально известную всем сыворотку правды, после употребеления которой «подследственные» выдавали все, что желали услышать палачи. Своим умением пытать инквизиторы прослыли во всех уголках Материка.
