***
Жгучая боль и шипение возвратили пребывавшего в обморочном состоянии мечника. В его голове явно что-то произошло. Что-то ужасное, но недоступное его памяти. Перед ним были огромные аквамариновые глаза, которые впервые за все время знакомства смотрели на него с каким-то теплом, которое он раньше не замечал.
– Долго я тут лежу? – сплевывая небольшой сгусток крови, смешанный с подсушенными листьями и грибами, прошептал Кот Кверие.
– Пару часов. Все идет хорошо. Воспаление пройдет через пару дней, и ты снова сможешь махать своим клинком, заставляя остальных переживать не только за твою жизнь, но и за успех всего предприятия. – Ответила ведунья.
– Да ладно, тебе, ведьмочка. – Подмигнул авантюрист. Под его левым глазом красовался синяк, полученный либо во время боя, либо во время погони за серокожим старцем. – Надеюсь, не лапала меня в неприличных местах? Дурфи, эта проказница не шалила? – вовлек гнома в беседу Кшиштоф, улыбаяь во весь рот.
– Ох, сударь, знали бы вы, как вы нас напугали. Крови вы потеряли полно. Это точно. А вот насчет контакта ее с вашими …
– Этим занимался Дурфи, – как-то недобро улыбнулась Хельга, заставив раненого поежиться. – Слушайте, господин Синезуб, не могли бы вы нас оставить наедине? Посторожите нашего пленника и проверьте, не пришел ли он в себя.
– Понял, понял, сударыня – прыснул в бороду купец. – Заодно и котелок поставлю на завтрак. Да кобылам дам сена. Эх, чтоб меня ведунья перевязывала…
– Синезуб? Это что?
– Так на наш язык переводится его фамилия. Но он особо не против, чтобы не гномьим наречием его величать. Блаутум Дурфиин. Вот так звучит его полное имя. В отличие от людей, у старших народов нет системы рабства и аристократии. У них все более цивильно, что ли. Так вот, там каждый имеет фамилию. Вот, у тебя, Кот Кверие, есть своя фамилия?
– Откуда? Мать была крестьянкой, а отец рыболовом. Не думаю, что таким вообще фамилии когда-либо достаются.
– И я о том же… – ее речь прервалась от резкого вздоха Кшиштофа. – Прости, сильно надавила?
– Ничего. Просто новый шрам в коллекцию. Смотреться, надеюсь, будет неплохо. Смотри, и тату не задело. Повезло.
– Откуда у тебя это тату? Выглядит крайне странно. На Кверие такие не делают. В Северных землях тоже.
– Это эльфье. В Озерных землях сделал. Там же научился немного говорить на старшем языке. Гномий и эльфий языки очень похожи. Я бы сказал это просто разные диалекты одного. Там же и научился многому, чего ландснехты не смогли мне дать. Ты сама все видела в лагере разбойников.
– А этот шрам откуда? – Хельга указала на небольшой шрам на шее.
– О, это… Арбалетный болт зацепил, – решил слукавить авантюрист. Он понимал, что это будет звучать куда более благородно, нежели вилка от расстроенной любовницы.
– А… вот этот? – Сестра ночи указала на шрам, пересекающей пол лица.
– Это виверна. Я ее одним поленом прибил. Хочешь расскажу? – ухмылка снова поползла вверх, несмотря на то, что боль все еще не унималась в пробитой груди.
– Наверное, позже. – улыбнулась в ответ ведунья.
– Ребята, не поверите, кто к нам пришел… – виновато пробасил гном, выходя из-за дерева с поднятыми руками. За его спиной выросла худощавая фигура оцелота с черным блестящим мехом и зелёными глазами. Черный кожаный доспех делал его похожим на огромную тень, вооруженную огромным клыком. Второй был обломан.
– Кот Кверие! Вот наши пути снова и пересеклись! – замурлыкал Кра’аж, держа тонкий стилет у шеи купца. – Видишь ли, нам надо бы немного деньжат, а тут мы заметили бесхозный караван. Грешно будет оставить его там.
– Это мо… – пытался возразить гном, но укол лезвия заставил его отказаться от своих намерений.
– Ни слова о моей ране. – Тихо прошипел Кшиштоф. – Что ж ты, кошак этакий, не нагадишь да ямку не закопаешь за собой? – авантюрист показательно легко вскочил на ноги и отряхнул куртку от опавшей хвои.
– Не видишь, обоз под моей защитой и под протекцией этой прекрасной ведуньи.
За спиной авантюриста показался оцелот в темно-коричневом кожаном доспехе, но его мех был значительно длиннее и бело-коричневого цвета. Он был слишком велик по размерам для полукота. Уловив краем уха легкое дыхание, раненый мечник, не раздумывая, припал на одно колено и с разворота ударил оппонента в промежность. Раздалось надрывное кошачье стенание. Оцелот скрутился пополам, схватившись за ущемленную гордость, и рухнул на землю. Тут же пролетела стрела, которая остановилась в миллиметрах от лица Кшиштофа, наткнувшись на магический барьер.
– Подумай, Кра’аж, надо оно тебе? – сверкая огнями в глазах, доставал авантюрист меч из ножен.
– Шутка то была, Кот Кверие. Проверяли мы тебя, насколько ты ловок, если несколько врагов рядом. Ты молодец, поборол Голиафа, но вот извиниться перед ним надо. Грязный это удар. Только авантюристы вроде тебя так делают. Обоз мы ваш не тронем, да и Дурфи тоже. Хотели попроситься к вам в группу. Скучно нам идти, да припасов нет особо.
– А нам что с того? – рявкнула Хельга, руки которой были уже объяты пламенем, готовым стереть оцелотов с лица земли.
– Ну, лишние клинки не помешают никогда. И да! Для Кшиштофа у меня подарок. – Кра’аж вышел из-за гнома, предварительно попросив прощения, и положил сверток на землю. – Это реликвия моего народа. Короткий клинок увар23. По форме он напоминает наши когти. Если захочешь нанести жертве особые раны, которые невозможно будет залечить, – лучший выбор. Я хотел отдать его еще раньше, но вы быстро уехали из Феллана. Вас выследить было непросто.
– Благодарю тебя, но что-то мне не верится, что оцелоты прискакали сюда, чтобы подарить человеку кинжал.
– Мы не скакали. Оцелоты не пользуются лошадьми. Оцелоты быстро бегают.
– Кошки драные… – прошипел купец, вытирая вишневую капельку крови с шеи. Еще двое вышедших из кустов полукотов сделали вид, что не слышали этих слов.
– Возьмете? – изобразил черный предводитель маленького котенка с поджатыми ушками.
– Возьмем. Но у меня есть вопрос.– Кшиштоф заметил, как все находившиеся на опушке насторожились, – если, вот, скажем, тебя побрить… то ты будешь больше походить на кота или человека?
– Кшиштоф! – проворчала Хельга.
–А-ха-ха, – гортанно засмеялся Кра’аж, – а ты мне все больше нравишься! Дай угадаю, ты угомонил этих бандюганов?
Двое новых приятелей зашагали к обозу, громко обсуждая события ночи. Ведунья бросила недобрый взгляд на колдуна. Не способный говорить под воздействием чар немоты, наложенных Сестрой ночи, серокожий начал мычать и биться в конвульсиях. Голиаф и рыжий оцелот с кисточками на ушах с легкостью подняли пленного и усадили у дерева. Они о чем-то переговаривались на странно звучащем диалекте эльфов, добавляя музыкальность мурчания в фонетический окрас речи.
– Если понадобится помощь, только свисните, – подмигнул темно- янтарными глазами белый оцелот.
– Благодарю, но он и так запоет, как миленький. – Хельга отодвинула их в сторону и начала легко перебирать пальцами. Раздался хруст одного из ребер. Чернокнижник застонал что есть мочи, выпустив из глаз пару прозрачных струек. – Слушай, выродок. Я знаю вашу братию. Когда мы пришли к вам после уничтожения нашего ковена, как к братьям по магии, вы смеялись над нами, предложили то, чего нельзя было предлагать. А потом подняли из могил моих сестер и заставили служить себе. Тебя только за это можно подвергнуть таким пыткам, что лучшие адепты Ордо Теннебрис взяли бы себе на заметку. Если будешь говорить, то, возможно, умрешь быстро.
Пленник утвердительно закивал и показал пораженными катарактой глазами на путы.
– Если ты попробуешь милиписечную заклинашку ляпнуть, я сотру тебя в порошок, понял? – глаза Хельги снова загорелись синим магическим пламенем.
У оцелотов, сидевших неподалеку с Дурфи и Кшиштофом и хлебавших кашу, встала шерсть дыбом. Кшиштоф почуял, как волосы снова наэлектризовались, а по спине побежали неприятные мурашки и капли ледяного пота. Он обернулся и увидел, как колдун парит над землей, объятый синими языками пламени. Он начал говорить.
