– Больше так не делай, – предупредил Дар. – Вдруг рука дёрнется, и на башку станешь короче.

Инцидент был исчерпан.

Утро встретило весёлым щебетом птиц. Небольшие мохнатые зверьки с кисточками на ушках запрыгали с дерева на дерево. Комары зажужжали кровожадную песню. Шорохи перестали пугать, а мечущиеся тени бросать в дрожь. Лес приобрел знакомые ясные черты, неопределенность отступила вместе с темнотой, настроение улучшилось. Погода и удача не отвернулись от воинов, и день прошёл спокойно. По крайней мере большая часть.

К вечеру вышли на небольшое поле, поросшее золотистой пшеницей. Вскоре показалась и деревенька. На небольшой поляне, окружённой высокими елями, расположилась крохотная церквушка и два десятка аккуратных домиков. Стены побелены, крыша выложена соломой, двери простые, из тёса, но доски подогнаны друг к другу плотно, так что ни одной щели не видно. Из нескольких труб вьётся лёгкий дымок. Приятно пахнет хлебом, раскаленным металлом и свежескошенной травой. Отряд бодрым шагом зашёл в деревню. На улицах – ни живой души. Если бы не дымок в трубах нескольких домов и ухоженные дворы, можно было подумать, что деревня вымерла. Дар окинул поселение внимательным взглядом.

– Странно, – сказал он, – где жители?

Орин осторожно постучал в дверь ближайшего дома. Тишина. Лишь кто-то едва слышно завозился внутри. Постучал сильнее. Звуки возни прекратились. Он толкнул дверь. Заперта, и явно изнутри. Налёг плечом. Дверь с грохотом слетела с петель, кто-то испуганно завизжал. В полумраке помещения Орин разглядел невысокого облаченного в простую рубаху и коричневые штаны мужчину. В руках раздвоенная на конце палка. Из-за спины выглядывает женщина: в глазах – дикий страх, лицо зарёвано. Облачена в простое серое платье с передником. В руках – мокрый от слёз платок. Из утвари только стол, широкая скамья, да шкаф с нехитрой глиняной посудой.

– Убери рогатину, – спокойно, но властно сказал Дар. – Мы не сделаем вам ничего дурного.

Мужчина, как показалось Орину, облегченно вздохнул, рогатина уперлась в пол. Женщина радостно разрыдалась.

– Наконец-то, – сказал мужчина. – А мы думали, что про нас забыли.

– О чем это ты? – недоуменно спросил Дар.

Глаза мужика распахнулись во всю ширь.

– Как о чём? Вы разве не знаете, что у нас произошло?

Он окинул взглядом сначала Дара, очевидно принимая его за главного, затем Орина и после таращащихся из-за их спин воинов.

– А я думал, вы пришли нам помочь. Теперь понимаю, почему хазрак не появился позапрошлой ночью. И лишь сегодня… – он прервался, побледнел, пальцы едва не выронили рогатину.

Женщина с надеждой в глазах переводила взгляд с одного воина на другого. Мужчина присел на стул.

– Нашу деревню постигло несчастье. Всё началось три недели назад с пропажи лошади. Мы не придали этому большого значения. Леса тут тёмные, непроходимые, полно коряг, рытвин. Лошадь могла зайти глубоко в чащу и переломать ноги. Никто не обратил внимание, что исчезновение произошло ночью, а уздечка у коновязи оказалась не порвана, а перегрызена.

Он шумно сглотнул.

– Сначала лошадь, потом коровы, бараны, а полторы недели назад исчез первый человек.

Женщина за спиной всхлипнула, прижала к лицу платок. Мужчина повернулся, обнял одной рукой.

– Думали, просто раньше на поле ушёл… А потом недалеко от деревни в лесу нашли отгрызенную голову и следы лап вокруг. Тогда наш священник и рассказал нам историю о хазраках, что появились вслед за оборотнями перед войной с ашшакарами. Поговаривали, что твари их рук дело. Но с той поры, как ашшакаров истребили, о подобных существах ничего не было слышно. И вот теперь не только слышно, но и… – Левый глаз нервно задёргался. – Мы послали за помощью. Явились вы. Я и подумал… Теперь знаю, что Мервил, наш плотник, вряд ли добрался до города. Не зря же хазрак никого не тронул позапрошлой ночью.

Он замолчал.

– Мы поможем, – горячо заявил Орин.

Дар недовольно хмыкнул. Поселянин обречено махнул рукой.

– Как вы собираетесь это сделать, если обычное оружие его не берет?

Орин опешил. Поселянин заметил его реакцию.

– Вот-вот, наши тоже поначалу решили сами его изловить. Староста деревни рассказал, что его дед с лёгкостью находил этих тварей. Дело в том, что в отличии от оборотней с наступлением дня хазрак не превращается в человека, и чтобы пережить день ему нужно где-то укрыться, поскольку солнечный свет его убивает. Вот наши и решили найти его логово. Храбрились, кричали, что одной левой на рогатину посадят… Им удалось отыскать огромное укрытие в овраге. Из шестнадцати человек вернулся один. Он рассказал, что тварь неоднократно удавалось проткнуть рогатиной, но она словно не только не замечала тяжелые раны, затягивающиеся на глазах, но даже не ощущала боли. А после этой охоты как с цепи сорвалась: раньше по одному за несколько ночей сжирала, а теперь каждую ночь повадилась.

Он взглянул на Орина, лицо его прояснилось.

– Вы ведь делиаранец?

Орин кивнул. Крестьянин поклонился.

– Извините, господин, что веду себя недостойно, горе затуманило разум. Может вы, действительно, нам поможете.

Он кинулся к двери. Солдаты едва успели расступиться. Орин метнулся за поселянином. Из-за спины раздалось:

– Роланд, Марк, Огл и Уоллес остаётесь здесь, присмотрите за женщиной, раненых занесите в дом. Ну что вы бросили их как мешки с дерь… сеном, они же ещё живые. Головой за них отвечаете. Остальные за мной.

Дар с воинами догнали Орина и поселянина около церкви. Мужик забарабанил в дверь.

– Изыди, исчадье тьмы, – донеслось изнутри.

– Отец Акбани, открой. Это я, Рэми.

В окне промелькнуло лицо: глаза с тарелки, губы побелевшие, волосы вокруг широкой лысины стоят дыбом.

– Здравствуй, сын мой, – раздалось из-за двери. – Кто это с тобой?

– Это люди, – ответил поселянин.

– Ты в этом уверен?

Рэми нехорошо улыбнулся.

– Вот я и привёл их к вам, чтобы проверить.

– Хорошо, они люди. Можешь теперь идти с ними подобру-поздорову.

– Трусливая скотина, – прошептал поселянин и громко добавил: – Они пришли нам помочь.

Тишина.

– Хорошо, – громко сказал Дар, – мы, пожалуй, пойдём. Кстати, сколько в деревне жителей осталось?

Рэми побледнел. Губы затряслись.

– Три семьи и священник, – дрожащим голосом сказал он.

– Значится к завтрашнему утру на одного священника станет меньше, – сказал Дар, пальцы коснулись локтя делиаранца. – Пойдём, дадим человеку подготовиться к переходу в иной мир.

Дверь отворилась. В проеме показалась бледная до синевы от испуга физиономия.

– Погодите, – проблеял священник.

Свинячьи глазки на осунувшемся, некогда полном, лице быстро осмотрели каждого. Взгляд наткнулся на Орина.

– Делиаранец, – недоверчиво и одновременно радостно сказал отец Акбани.

Он стремительно, и это при столь объемной фигуре, выскочил из-за двери, пальцы тисками сомкнулись на запястьях Орина.

– Только Вы можете помочь, – затараторил он и потащил гостя в дом. – Только Вы.

– Минуточку, – сказал бдящий Дар. – Куда ты его тащишь?

Пальцы священника разжались, он суетливо забежал внутрь, затем кинулся к Орину, снова бросился в церковь.

– Сейчас, сейчас.

Наконец он исчез надолго. Раздался грохот от опрокинутой скамьи, разбиваемой посуды, на улицу вылетело несколько мисок. Орин хотел заглянуть в дом, но Дар не позволил, и для особо непонятливых ткнул пальцем во вмятину на шлеме, как бы спрашивая: «Еще такую хочешь?» Делиаранец внял немому предупреждению. После особенно сильного грохота священник вылетел на улицу, в руках что-то завернуто в грязную ткань.

– Наш кузнец, ну, вы его не знаете… в общем… и, значит, я просил… а все жлобы… но я сам, сам! Хоть и жалко… но все-таки.

– Короче, – буркнул Дар.

– Вот.

Отец Акбани размотал ткань. Орин восхищенно вздохнул. Руки сами потянулись к удивительной белизны и чистоты мечу. И его совершенно не портят ни отсутствие полировки, ни следы от молота на лезвии, ни деревянная рукоять.