– Внимательно посмотри на алтари и скажи, нет ли чего странного в рисунках и этих… завитушках.

– Это не завитушки, а буквы, – дрожащим голосом ответил Альмарик.

– Да? – заинтересовано спросил Фроузен. – А что такое буквы?

Альмарик удивленно на него воззрился.

– Ты не знаешь, что такое буквы?

– Нет, раз спрашиваю.

Альмарик высокомерно раздулся.

– Ты неграмотный?

Глаза молодого тауматурга засветились от ярости. Паж тут же «сдулся».

– Ну, не знаешь и ничего страшного, – примирительно заявил он. – Я ведь тоже не всё знаю.

Он быстро осмотрел оба алтаря. В глазах промелькнула растерянность.

– Ну, – поторопил Фроузен.

– Сейчас.

Он по второму кругу прочитал надписи, руки беспомощно разошлись в стороны.

– Что написано?

– Ерунда какая-то: «Ничто поможет вознестись».

– Так я и думал, – радостно сказал Фроузен. – Смотри. Видишь на всех плитках есть рисунки и буквы, и лишь на одной нет даже закорючки. Это неспроста.

Он приложил руку к плитке. Из алтаря вверх устремилось призрачное голубое сияние, осветившее нежным светом бледные лица воинов и позеленевшего от страха пажа. Фроузен на всякий случай поудобнее перехватил посох. Все замерли. Прошло мгновение, другое, но ничего страшного не произошло. Фроузен осторожно прикоснулся к сиянию. Пальцы словно окунулись в едва ощутимую теплую воду. Альмарик смело последовал его примеру.

– Ух ты! – воскликнул он и засунул в сияние голову. – Приятно.

Фроузен и крикнуть не успел, как Альмарик запёрся на алтарь с ногами. Ярко полыхнуло, и паж исчез. Склеп погрузился в непроглядную темноту. После короткого замешательства Фроузен заставил алтарь засветиться вновь. Нога ступила на гладкую поверхность, сердце болезненно ёкнуло.

Сияние исчезло, но ничего не изменилось: тот же склеп. Фроузен оглянулся. Никого. Тело парализовал дикий страх. Впервые в свой короткой жизни остался один. Осмотрелся. Паника помешала ясно мыслить, поэтому не сразу заметил, что рисунки на алтаре немного другие. И пыли здесь больше, хотя чьи-то следы прекрасно видны. Значит он в другом месте. И следы могут быть пажьи. Только какого чёрта он попёрся к выходу, и как сумел открыть дверь? Улёгшийся страх навалился с новой силой, ведь если Альмарик вышел наружу, то наверняка найдет на свою голову неприятности. Фроузен бросился к выходу.

Дверь поднялась с неприятным скрипом, будто потерли друг о друга два стекла, между которыми насыпан песок. Кладбище исчезло. Окружающий мир оказался более светлым, не смотря на тучи, непроглядной серой пеленой застилающие небо. Вдали виднеется лес, а перед ним невысокий вал. Вокруг портала – развалины, словно здесь когда-то был город, в котором гиганты боролись. Локти и колени оставили в земле небольшие выемки с валиками земли вокруг и буро-зелёной водой. В ней постоянно что-то шевелится, булькает, наползает на берег. На поверхность поднимаются ядовитого цвета пузыри. Один гулко лопнул. Над водоёмом зависло ярко-зелёное облако. Клубы медленно поползли в стороны. Там, где они коснулись берега, пробежала странная рябь, будто это не земля, а тело живого существа. Между озёрами земля вздыблена, нависает готовыми вот-вот рухнуть в них застывшими, поросшими травой волнами. С каждой свисают тонкие нити, с прозрачными каплями. Небольшие раскоряченные деревья слабо двигают ветками, хотя ветра нет. Вокруг царит давящая тишина, даже падающих капель не слышно, будто воздух, густой как патока, поглощает звуки. Изумрудная трава под ногами манит, вызывает желание прилечь, и тело отреагировало тут же – ноги шагнули наружу. За спиной с неприятным скрежетом опустилась плита. Фроузен с трудом остановился у порога портала, дальше трава. Стебельки потянулась к ногам. Послышался шёпот.

– Альмарик! – позвал он.

Навязчивый шёпот проник в голову. Фроузен попытался разобрать слова. Бесполезно. Тогда он сделал несколько шагов от портала, пытаясь хоть в траве разглядеть следы пажа. Что-то зашевелилось между холмами и руинами. Призрачная фигура на мгновение исказила очертания дерева на холме, трава под невидимыми ногами скрутилась узлами. Страх нахлынул на Фроузена столь мощно, что даже дыхание перехватило. Каждая клеточка заголосила от ужаса. Глаза уловили едва различимые движения слева и справа. Фроузен ощутил, что тело снова перестает слушаться. Призрачные фигуры со всех сторон ринулись к нему. Развернуться и сделать шаг удалось с невероятным трудом. Но было поздно – один из призраков встал между ним и порталом. Фроузен попытался ударить его посохом, но руку словно парализовало. Древко стало таким холодным, что кожа как примерзла к его поверхности. Жуткая боль – будто кто-то изнутри цепляется множеством крючков – через пальцы проникла в ладонь, запястье и ринулась вверх к плечу, а от него распространилась по всему телу. Молодой тауматург закричал от нестерпимой боли. Точнее попытался. Но кто-то сидящий в посохе решил прекратить его мучения, одновременно забрав и жизнь: он дернул за все крючки одновременно. И каждый словно унёс из тела в посох частицу души, забрав её без остатка. Фроузен ещё не упал, а жизни в нём стало не больше, чем в камне.

ГЛАВА 5

К дороге удалось выйти на закате. Лес погрузился в сумерки. Тени сгустились, приобрели объём, насыщенность. Из чащи донеслись какие-то крики, шорохи, хлопанье крыльев. Радости в воинах поубавилось, но разговоры смолкли, лишь когда на дорогу выскочило нечто огромное, лохматое, с могучими ветвистыми рогами. Широкая как щит голова повернулась в сторону людей. Раздался недовольный храп, и нечто исчезло в лесной чащобе так же неожиданно, как и появилось. В воздухе повис мощный запах шерсти и свежепролитой крови. Дальше шли медленно, выставив копья перед собой, и готовые в любую минуту вступить в схватку.

До утра ничего не произошло, за исключением небольшого конфуза. Орину не терпелось попробовать второе заклинание, названное «Темпом». Он достал книгу. Свет луны позволил разглядеть буквы. Глаза забегали от слова к слову. Очень некстати подвернулся камень. Нога поехала в сторону. Благо бредущий слева Дар вовремя подхватил. Но от чтения это отвлекло. Пришлось начать сначала. Как нарочно нога угодил в ямку. Равновесие нарушилось, руки попытались ухватиться за воздух. Локоть угодил Дару сбоку в челюсть. Воин запоздало отшатнулся, и хвататься стало не за что. Но и во второй раз удалось восстановить равновесие. Однако пришлось вернуться к началу текста. Мощная ветка будто только его и ждала: делиаранец хорошо приложился лбом и повалился на идущих за ним. Дальше последовал эффект домино. Воины заворчали что-то угрожающе-оскорбительное. Орин перешёл в конец отряда. Там никто не отвлекает, не смотрит через плечо, не хрюкает над ухом и не рыгает. Выучив заклинание, он решился. С губ сорвалось название чар, и из тела будто все силы вынули. Ослабевшие ноги подкосились. От падения спасла спина идущего впереди воина. Шлем смягчил удар. Орин пробормотал извинения. Воин не отреагировал. Это насторожило. До делиаранца вдруг дошло, что воин стоит, нелепо задрав правую ногу. Тело накренилось так, что по идее должно потерять равновесие. Орин, пошатываясь, обошёл колонну. Замерли все, даже Дар: рот раскрыт, глаза с яростью уставились на Огла. У делиаранца в груди словно кусок льда образовался. Холод распространился на руки и ноги. Страх парализовал. Мало того, что люди по его вине превратились в статуи, так ещё и добираться до ближайшего города придётся одному. Проклятый, непредсказуемый мир, в котором очутился, не помня ничего о себе, подставил очередную подножку. Орин забегал вокруг Дара, замахал перед лицом руками. Бесполезно.

Каскад звуков резко обрушился на Орина, и он запоздало понял, что звуки тоже исчезли. Дар рывком вытащил меч из ножен, полоска отточенной стали коснулась горла Орина. Ярость и испуг в глазах Дара сменились удивлением.

– Фу ты, пропасть! – прорычал он. – Ты как здесь оказался?

От радости Орин забыл все слова. Только глупо таращился на Дара и его товарищей, как на воскресших из мёртвых.