В воздухе завис запах сырой рыбы.

Серега с Димкой, отпуская шуточки по поводу увиденного, снова и снова взрывались хохотом. Пытаясь засунуть ноги в штанины, они заваливались в песок и, перекатываясь с боку на бок, хохотали и хохотали. Наконец сообразили, что одеваться не обязательно и пошли, держа одежду в руках.

Степаныч, икая, тоже попробовал натянуть джинсы на мокрое тело, но ничего не выходило, и он последовал примеру остальных.

Возвращались мы как-то разрозненно. Майя с Галкой умчались вперед, они торопились первыми рассказать Нине о русалке. За ними – мы со Степанычем, и только потом два неугомонных весельчака, Димка с Серегой. Однако у гостиницы они нас нагнали. Я откровенно призналась, что мне страшно. Русалка, была явлением в принципе предсказуемым, но так все было натурально… Чего еще в таком случае ожидать? Мужики на это ответили дружно: «Не бойся, мы с тобой!».

Задняя дверь гостиницы оказалась запертой, пришлось идти к парадному входу.

Только мы завернули за угол, как навстречу с криком: « Убили Нину!», выскочила Майя.

Мужики, не задавая вопросов рванули с места. Я замерла, пытаясь сообразить, что же могло произойти. Воображение рисовало ужасные картины. Тут я осознала свое незавидное положение: с одной стороны, совсем рядом, в ночном лесу – кладбище, напротив – морг. Я бросилась в гостиницу, но у распахнутой двери остановилась.

Майя сидела на пороге и, обхватив руками голову, тихонько поскуливала. В ярко освещенном холле стояла жуткая тишина. Лишь изредка слышались короткие фразы Степаныча и постанывания Галки. Звуки исходили с правой стороны, которая была скрыта от моих глаз. Заглядывать туда я не решалась, как и ступить за порог.

На втором этаже послышался топот. Димка с Серегой в купальных плавках, с кухонными ножами в руках быстро спустились по лестнице вниз и сообщили: все обыскали, никого не нашли.

Майя, держась за дверной косяк, поднялась, прошла внутрь гостиницы, я не могла оставаться снаружи одна и вошла вслед за ней.

Стараясь не глядеть куда переместились все остальные, я прошла к дивану. Садиться не стала, стояла спиной к выходу, сдерживая свою голову, которая так и норовила глянуть хотя бы разок на место происшествия.

Подошел Серега, сунул мне в руку рюмку водки: «Не смотри». Я залпом выпила содержимое, зажала рот рукой, передернулась и все-таки глянула через плечо вправо.

В кресле сидела Нина. Ее голова свесилась на бок. На шее – разрез из которого все еще струилась кровь. Кровью было залито все тело. Большая темно-красная лужа растеклась под ногами. Левая рука согнутая в локте, упиралась в подлокотник, правая безжизненно лежала на коленях, рядом зловеще сверкало лезвие бритвы. Сверкал металл, сверкали рубиновые подтеки.

– Ребята, – сказал Степаныч, – сбегайте кто-нибудь в морг. Пригласите врача, пусть он вызовет полицию и прихватите носилки.

Димка выскочил за дверь.

Из кухни, с ведром и шваброй, охая вышла баба Фекла. Шаркая растоптанными туфлями, она прошла к месту происшествия, не обращая внимания на протесты, принялась смывать с пола кровь. Я отвернулась.

Баба Фекла возмущалась:

– Понаехали! Их как людей приняли, а они резаться. Дома нельзя было что-ли?

На все вопросы она сердито отвечала, что ничего не слышала, не видела, никто посторонний не заходил.

Скоро вернулся Димка в сопровождении врача. Я мельком глянула, увидела белый халат, отвернулась.

– Черте что! – воскликнул Димка. – У них нет связи с большой землей. Нет полиции. Рация не отвечает, а телефоны и интернет, сами знаете, здесь не работают.

– Будем грузить?! – осмотрев труп, не то спросил, не то скомандовал патологоанатомом.

– Ну, а что делать? Будем. – Ответил Степаныч.

Я, не поворачиваясь, подтянула к себе столик, наполнила еще одну рюмку водкой и снова выпила залпом. Где-то не доходя желудка жидкость затормозила, потянулась обратно. Я закрыла рот ладонью, пошарила рукой по столу, нащупала между бутылкой вина и графином тарелку с ветчиной, но стало совсем плохо. Запить кроме вина было нечем и, решительно схватив бокал я большими глотками затолкала все обратно. В голове загудело, звуки стали удаляться, ноги подкосились и я, как-то боком стала заваливаться на диван.

Степаныч подхватил меня, аккуратно усадил, протянул еще одну рюмку. Я отрицательно замотала головой, икнула, разревелась. « Надо бежать», – пропело в голове.

Серега с Димкой, в сопровождении врача унесли тело Нины в морг, потом вернулись. Димка принялся ходить из угла в угол. Степаныч, опять занял место у окна. Серега грел руки у холодного камина. Остальные устроились на диване.

– Жутко и непонятно, – наконец сказала Галка. – Кто мог это сделать? Не сама же она.

– В принципе, возможно, конечно, – предположил Степаныч. – Но…

– Да никак не возможно! – истерически выкрикнула Майя. – Не могла она ни с того ни с сего взять бритву и … – Она расплакалась.

– Что будем делать? – Димка нервно отхлебнул коньяк прямо из бутылки.

Степаныч неодобрительно поморщился, но ничего не сказал.

– А что мы можем сделать? – Серега расставил на столе рюмки. – Ни-че-го.

– До утра мы должны держаться вместе, – сказал Степаныч. – По одному даже в туалет, чтобы не ходили!

Серега закрыл входную дверь на ключ.

– Черный ход надо проверить, – Димка держа пустую бутылку наготове, как гранату, вышел в кухню.

– А спать здесь будем? – спросила Галка.

– Спать?!

Все удивленно на нее уставились. Она пожала плечами.

– Ну, если кто-то хочет спать…, – Степаныч глянул на лестницу, вздохнул и твердо сказал: – До завтра отсюда не выходить.

Он тяжело поднялся и прошелся вокруг кресла, где застали Нину.

Я медленно куда-то поплыла и, кажется всем помахала руками. Мне ответили что-то вроде: «Бу…бу… бу…».

Очнулась я от тяжести, давившей так, что дышать было нечем. Открыла глаза, с трудом подняла голову, она ужасно болела, затекла шея.

Навалившись с двух сторон мирно посапывали Майя с Галкой. В креслах похрапывали мужики. Я медленно поднялась, встала на затекшие ноги, покачнулась, но удержалась. В голову будто поместили часовой механизм: в ней что-то тикало и больно било по вискам. Все-таки вчера было принято «на грудь» непомерно много.

Медленно, приливной волной внахлест поползли воспоминания ночного кошмара. Я бросила взгляд на ТО кресло, но его успели заменить другим. Оглядела спящих. Все здесь. Не хватает только… Ну, конечно, она сейчас…

Наверху скрипнула лестница. Я подняла голову, ноги подкосились, горло сузилось до невозможности вдохнуть или крикнуть…

Сверху, в пушистом желтом халате спускалась Нина.

Я упала на диван, на Майю, на Галку. Растаскивая сонные тела, попыталась зарыться, натягивая покрывало на голову. Девчонки начали возмущаться, раздавая толчки, пинки, но это даже обрадовало, потому как народ оживал. Я не одна!

– Й-ех!!! – взвизгнула Майя.

Что-то подобное выдала Галка. Диван вмиг опустел. Народ, просыпаясь, эхом поминал, мать страны восходящего солнца. И только когда Димка заорал: « Не подходи, убью!», я приподняла край покрывала.

На нижней ступеньке стояла перепуганная насмерть Нина. Коллеги сгрудились в дальнем углу, у бара. Серега, раскрыв руки, как птица в полете, прикрыл девчонок своей широкой спиной, Димка, вышел вперед, перекидывая из руки в руку бутылку. Степаныч, пригнувшись, как разведчик на задании, медленно двинулся к лестнице.

Нина потянула носом воздух:

– Вы что, всю ночь пили? И книги по психологии читали? – Она поднялась на две ступени выше.

Степаныч добрался до нее одним рывком, схватил за руку. Радостно выкрикнув: «Теплая! Живая!», принялся Нину обнимать, потом, подхватил на руки, вынес на середину холла, поставил на пол, повторил: «Живая, братцы. Нас разыграли!», и отошел, предоставляя возможность убедиться.

Перебивая друг друга, мы рассказали Нине о происшедшем и настояли на том, что она, как виновница торжества, просто обязана приготовить горячий завтрак, пока мы принимаем душ.