В предбаннике я поначалу растерялась от обилия обнажённых мужчин. «Ну все, попала ты, мать. Тут тебя и оприходуют…» Так или иначе, я набралась решимости увидеть всё собственными глазами, и уж конечно ни в коем случае не упасть в грязь лицом перед иноземцами.

В центре круглой парной лежали горячие камни. Мужчины и женщины рассаживались на лавочках, как бы соблюдая определённый ритуал. Мой Леопольд остался внизу, а я забралась наверх. Туда, где погорячее.

Когда амфитеатр, бельэтаж и галёрка были основательно заполнены, из двери показалось главное действующее лицо представления – мужская фигура, выделяющаяся из толпы наличием на себе широких спортивных трусов.

Фигура несла на подносе рюмочки с какой-то пахучей жидкостью, одну из которых я взяла, по примеру других.

– Это нужно пить? – спросила я рядом сидящего молодого человека.

– Нет, – улыбнулся он, – мазаться надо.

Понятное дело! Маргарита тоже мазалась, прежде чем в ведьму превратиться. Сердце застучало так, что мне казалось, было слышно на расстоянии.

Мужик в трусах тем временем закрыл окно широким экраном. Стемнело, и откуда-то с потолка полилась приятная расслабляющая музыка.

«Наверняка это специальная сауна для секса», – думала я, с опаской озираясь по сторонам. Единственная мысль не давала мне покоя: зачем им делать это в парилке? Жарко же!

Я уже мысленно наметила себе пути к отступлению, так как ничего хорошего от всего этого действа ждать не приходилось.

Хорошо, что я не убежала! На экране пошли кадры с природой. Мужик поддавал пару и махал на нас огромным полотенцем. Люди потели, покрякивая от удовольствия. Через несколько минут сеанс был окончен.

И ничего не произошло.

По выходу из парной я, как отсталая женщина Востока, завернулась с ног до головы в полотенце и свернулась калачиком на лежаке. Из-под полузакрытых глаз я наблюдала, как обнажённые бабульки осторожно спускаются по лестнице в бассейн, а бодрые старички в распахнутых халатах, с двигающимся в такт шагам хозяйством, маршируют в сторону кафетерия.

Так вот, оказывается, как парятся немцы! Ничего себе, встряска для души и тела. Когда я наконец осознала, что нахожусь в полной безопасности, во мне проснулся дух авантюризма.

Летящей походкой я вышла из бани и скрылась из глаз в тёплых водах огромного бассейна, который начинался в помещении и продолжался на улицу, во внутренний двор.

По берегам приветливо кивали разлапистыми ветвями пальмы в горшках. Мимо меня проплывали обнажённые тела со счастливым выражением на лицах, так что реально создавалось впечатление – я в раю!

И хотя меня тоже не покидала улыбка блаженства, но чувство от увиденного было смешанное: то ли это хорошо, то ли безобразие полнейшее. За годы своей медицинской деятельности я никогда не видела столько голых людей вместе.

В общем, ощущения у меня остались непередаваемые.

Дома я пытала Леопольда:

– Это нормально? В чем подвох?

– Нет никакого подвоха, везде в Германии так. Один день в неделю женский, остальные – цузаммен, что значит вместе.

Стоит ли говорить, что, обогатившись необычными впечатлениями, в эту ночь наконец случилось то, что должно было случиться. И ради чего, собственно, женятся мужчины. Как русские, так и иностранные.

В этот вечер мы мирно сидели на кухне небольшой по местным меркам 3-х комнатной съёмной квартиры моего жениха. Воздух был пропитан ароматом молотого кофе и табачного дыма, сопровождавших Леопольда чуть ли не 24 часа в сутки. Несмотря на поздний час, мы пили кофе. Никогда в жизни я не пила его столько, сколько пришлось на время моего пребывания в западной Германии.

Раздавшийся телефонный звонок взбудоражил Лёвушку. Он с досадой положил трубку и сообщил:

– Дядюшка Роберт умер! Помнишь, я тебе про него рассказывал? Мой единственный дядя, которому молва приписывает мифические богатства. Но как не вовремя! Что бы ему неделей раньше не умереть? У меня только невеста приехала. Теперь весь мой отпуск пойдёт коту под хвост. Надеюсь, организация похорон не ляжет на мои плечи.

С этими словами он поехал к своей маме, чтобы обсудить детали.

Наследство – одна из тем, которая всегда волнует человечество. И я оказалась не исключением.

«Ах, никогда ещё я не получала никакого наследства, – мечтала я, прихлёбывая горьковатый напиток. – Конечно, оно не моё – да-да, это понятно. Хотя… хм… всё может быть. У Леопольда нет детей, а из ближайших родственников только старенькая мама. Как же всё это интересно выходит. Может быть, не так уж я и прогадала, собираясь замуж за простого работягу, у которого на носу только пенсия?»

На другой день мы поехали осматривать владения умершего дяди.

– Никому не говори, – объяснял мне Лео по дороге. – Мы официально не имеем никакого права вступать на эту территорию, и я делаю это только по твоей просьбе.

Отношение Леопольда к ожидаемому наследству меня несколько удивляло. В то время, как я мысленно потирала руки, мой жених был озабочен нежеланными хлопотами.

Старый деревянный дом дядюшки располагался за городом. К дому прилагались дворовые постройки, огород и поля под посевы, которые сдавались в аренду фермерам.

Заниматься хозяйством дядя по старости давно перестал, сад и огород заросли травой и стали похожи на непроходимые джунгли. В сарае тихо ржавел старенький трактор с прицепом, здания для животных зияли побитыми стёклами. На сам дом тоже было жалко смотреть: весь в паутине, со старым прогнившим скрипучим крыльцом, под которым приютились две серые кошки.

Интрига заключалась в том, что исходя из его скромного образа жизни и традиционно хорошей для старого поколения пенсии, дядюшка слыл человеком при деньгах. Ходили слухи, что он покупал золотые монеты, которые прятал дома или во дворе. В общем, чем больше информации я узнавала, тем история с дядюшкиным наследством казалась мне всё более интересной.

Чем развлекаются бюргеры в маленьких городках западной Германии? Оказалось, тем же, чем и мы с вами – телефонными разговорами. Со следующего дня моему жениху начали названивать заинтересованные лица.

Первым делом ему позвонили из городской администрации. Пробив по компьютеру ближайших родственников, они сообщили Леопольду, что он может забрать тело любимого дядюшки по такому-то адресу, и с божьей помощью придать его земле.

К моему несказанному удивлению Лео сразу объявил, что ни он, ни его мама похоронами заниматься не будут. Всем, интересующимся данным вопросом, как то: звонившим нам домой соседям, дальним родственникам, представителям городской администрации – он объяснял, что очень занят на работе, не имеет ни минуты свободного времени. К тому же, почему именно он должен это делать?

Но и никто другой не спешил взять на себя заботу о проводах дядюшки в последний путь. Народ пытался убедить племянника покойного, что это его святая обязанность. При этом все, как один, упоминали о дядюшкиных «сокровищах».

На что Лео твёрдо отвечал, что он понятия не имеет о состоянии дядюшки, никогда на эту тему с ним не разговаривал, и чужие деньги его не интересуют.

Звонили из общества охраны животных с просьбой забрать себе двух осиротевших кошек.

– А что, есть решение суда о том, что эти кошки мои? – возмущался в трубку Леопольд. – Ах, нет? Ну и прекрасно. Девайте их, куда хотите.

Доброжелатели сообщали, что по ночам в дядюшкином доме кто-то бродит с фонариком.

– Дом опечатан, вход туда воспрещён, – громыхал Лео в ответ. – Если кто-то хочет вступать в конфликт с законом – пожалуйста. А лично я не имею права входить на территорию, которая мне не принадлежит.

Соседи фермеры интересовались, не собирается ли Леопольд поднимать арендную плату за пользование дядюшкиными полями?

– Была бы моя воля, я бы вам эти поля и так подарил, – с фермерами Лёвушка разговаривал голосом доброго самаритянина. – Вы на них всю жизнь работаете, а я человек городской, зачем мне поля? Но не могу, друзья мои, прав на них не имею.