– Терпеть не могу лунный свет, мне иногда кажется что они приближаются, эти две громадины, медленно, но верно, и рано или поздно столкнутся с землей. Не люблю дорогой алкоголь и помпезные комнаты вроде этой. – он оглянулся вокруг и взгляд его остановился на девчонке, что лежала рядом с ним. Она была единственным, что интересовало его в этой комнате. Свет, исходящий от камина играл на ее бархатной коже, густые рыжие волосы струились по телу. Он провел по ней рукой, начиная от шеи и заканчивая бедрами. Его прикосновения словно обозначали то, что ему в ней нравилось. Она почувствовала приятное тепло и потянулась к нему, поцеловав его в шею, она начала спускаться ниже. Он взял ее за предплечья как можно мягче, словно она была кошкой, которую он боялся спугнуть. Она подняла лицо и посмотрела ему в глаза. Атмосфера в комнате для нее тут же изменилась, теплота и уют бесследно исчезли, а по коже пошли мурашки. Ей казалось, что она смотрит прямо в жерло вулкана, глубокую бездну, в основании которой горел огонь. Она хотела было отстраниться, но профессиональная этика не позволяла проявлять к клиенту антипатию.
– Вот это я попала, полная дура, это жесть! – она старалась не показывать страха, но Хедли почувствовал его очень отчетливо и виновато отвернулся.
– Извини, я не хотел тебя смущать. Сейчас, должно быть, уже светает, я хочу полюбоваться своим первым рассветом в старом городе. Надеюсь, ты составишь мне компанию? – он обернулся к ней с улыбкой, избегая прямого визуального контакта. Она успокоилась, немного оттаяла и кивнула в ответ.
***
Бардель "Хищные птицы" стоял чуть ли не на границе с территорией, на которой располагался эльфийский клан. Это был коммерческий ход, придуманный Госпожой – основательницей этого небольшого заведения. Не самый успешный, впрочем – эльфы заглядывали сюда редко, но платили всегда хорошо. Никто не знал ее имени и особенно не интересовался, ведь ее прозвище прекрасно ей подходило: это была властная, статная женщина лет сорока. Несмотря на годы и большой опыт в этом бизнесе, она сохранила природную красоту и сама иногда обслуживала клиентов. Она была единственной в этом заведение кто мог выбирать, с кем ей скоротать ближайшую ночь.
В гостиной было мало народа. Остались в основном те, кто пришел в это место вовсе не за сексом. В местных шлюхах эти завсегдатаи искали себе собеседниц и подушек для нытья. Одиночество: кто- то его боится, кто- то ненавидит, а кто – то любит, но факт есть факт – большинство людей оно сжигает изнутри дотла. В отчаянии, такие люди лихорадочно ищут себе компанию, пусть даже и платную, прекрасно понимая что вежливость и участие в данном случае – лишь следствие оплаченного счета. Местные девочки (и не только) были совсем не против таких клиентов, считая это легкими деньгами, а для особо упитых и желающих поскандалить, у входа стояли двое парней с клинками на перевес. Для таких клиентов, любящих поболтать, госпожа специально держала девочек с манерами и поумнее.
– Надеюсь вы остались довольны, сир Хедли? – учтиво поинтересовалась госпожа с легким поклоном. Она небрежно перевела взгляд на его рыжую спутницу словно оценивая насколько хорошо та выполнила свою работу. – Вчера вы были очень щедры.
– Я всем доволен и впредь буду еще щедрее. – он положил на барную стойку несколько золотых и пододвинул к ней. – Я снимаю комнату на месяц. Здесь больше, чем вы берете, считайте это платой за неудобства. Ко мне будут заходить разные люди. Предполагаю, что добрые намерения могут быть не у всех. – он сделал многозначительный кивок в сторону охраны.
– Вы – особый гость. – он прекрасно понимал что "особыми" были для нее все, кто нормально платит и не клянчит денег взаймы. – Я рада пойти вам на встречу.
– Я скоро вернусь и мы обговорим детали. А если нет – считайте деньги комплиментом вашему притону (он не вкладывал в это слово никакого отрицательного подтекста). Он слегка кивнул, заказал у бармена два стакана виски – для себя и для рыжей и вышел на воздух.
***
Густой туман заволакивал город, скрывая одноярусные дома от посторонних глаз, были видны лишь фасады крыш и высоких балконов: в центре старого города строить высотки было запрещено, дабы сохранить его историческое очарование. Фавелы начинались от центральной площиди до самого горизонта, они были под контролем центрового клана. Не слишком высокие, но все же многоэтажные здания были видны на территории эльфийского клана.Они были выполнены с особенным изяществом: эльфы всегда отличались вкусом во всем, да и клан их был самым богатым в городе. Большинство высоток остались в "потерянных" районах, которые никто не контролировал полностью уже давно. Многоэтажки можно было заметить на севере трущоб, на Серебряном острове, который был в свое время негласной деловой столицей города (местные даже пытались получить независимость в свое время, правда, не очень успешно) в центре речного квартала и немного в так называемом "новом городе" – конгломерации желавших получить независимость аристократов старого уклада. На главной площади находился величественный Пик Лагерта – длинное, вытянутое монументальное здание, силуэт которого виднелся даже с полудиких. Это сооружение было сосредоточием власти над городом, на самом верху красовалась огромная статуя крылатой Астарты, как напоминание о том, сколько жизней пришлось принести крылатой богине, дабы город смог устоять в этих негостеприимных землях, обдуваемых жестокими северными ветрами. Рядом с пиком чуть выше линии тумана виднелся купол храма всех богов.
Луны скрылись и их болезненно – серебряный свет перестал заливать город, воздух стал значительно свежее. Бокал виски, немного шоколада и пара сигарет – Хедли окончательно пришел в себя, голова прояснилась и он стал соображать значительно лучше.
– Пойдешь к своей эльфийке, да? Ты нашел в ней что —то, что не дает тебе покоя, кажется? – рыжая подала голос. Она стояла рядом, в одном, не слишком закрытом халате, весело попивая виски: девочкам разрешалось пить, чтобы составить компанию клиенту, и она, пользуясь случаем, заказала еще два.
Хедли скорчил угрюмую гримасу: он иногда говорил во сне и жутко не любил в себе это нездоровое качество.
– Мой интерес чисто профессиональный. Мне нужен кто-то, кто будет прикрывать мою спину. – он и сам не знал говорил ли он искренне или пытался себя обмануть, но это было не очень то и важно: он не горел желанием откровенничать с потаскухой, хоть она и вызывала в нем исключительно теплые эмоции.
– В соседнем квартале есть два бара и хороший клуб – там часто собираются местные хедхантеры. Ты мог бы выбрать одного, пожестче и покрупнее. У тебя есть харизма и деньги – никто тебе не откажет.
– Ты мыслишь очень узко, девочка. – он сказал это небрежно и сразу пожалел, видя как ее обиженный взгляд начал водить круги по мостовой. – Эй, я ничуть не хоте тебя обидеть, слышишь? – добавил он, положив свою ладонь ей на руку. Она ее не отдернула: извинения были приняты. – От горы мяса с клинком мне не будет никакого толку. Чем больше цель, тем легче попасть: так говорил мой брат когда— то, будучи на две головы выше любого, кто его окружал. Такого, как ты описала, завалят в первой же заварушке, а мне придется выгребать за двоих. Тут нужно чувствовать связь, понимаешь? Связь – это самое важное, мы должны друг за другом предложения заканчивать, чувствовать друг друга, смотреть в одном направлении. Только единство противоположностей может составить хороший союз, а не бывает союза ближе, чем скрепленного кровью. Вы можете бухать, болтать без умолку сколько угодно, в дружбе клясться, но это ничего не даст. Только проливая вместе кровь, только это дает таким как мы истинную близость. Этого то я и ищу.
Ее глаза повеселели. Толи от того как тепло он с ней говорил, толи вискарь уже давал о себе знать. Она не привыкла, чтобы люди этой касты: бойцы или просто бандиты, так с ней разговаривали, не привыкла что с такими как он можно просто постоять на веранде и вести спокойный разговор, хотя, заглянув в его глаза немного ранее, она увидела то, чего не замечала в других и понимала, что он, пожалуй, самый жестокий человек, забредавший в ее заведение, другие и рядом не стояли. Они трахали ее, жестко и подчас очень грубо, а потом отворачивались и засыпали. Или, что было гораздо хуже, напивались и начинали нести чушь, хвалясь своими заслугами, состоявшими, в основном из крайне неприятных и жестоких эпизодов. В такие моменты ей не оставалось ничего, как только лежать рядом, терпеливо все это выслушивать и тактично поддакивать тогда, когда она считала это необходимым, дабы клиент, упаси боги, не подумал, что ей это нахер все не интересно и ее не восхищают его деградантские истории. В Хедли она не чувствовала ничего напускного, не было попытки привлечения внимания к своей агрессивной натуре – все это сидело внутри и было видно невооруженным глазом. Такие люди и были самыми опасными, не было никакой нужды выделываться.
