Она закрыла крышку нотбука, сделала большой глоток и попыталась успокоиться. Сердце билось с огромной быстротой, ее пульс зашкаливал. Она почувствовала, что подошла близко. Подошла к тому, что, не смотря на весь ее интерес, вызывало в ней ужас.

***

– Что ты делаешь в управлении в такой час?– спросил кэп устало снимая очки и садясь напротив Кайлы, потягивающей пивко и смотря куда – то в бесконечность отсутствующими глазами. – Тебе дали пару суток, чтобы придти в себя, а ты сидишь тут, бухаешь и портишь мне настроение. У тебя совсем нет личной жизни?

– Моя личная жизнь сейчас на задании и торчать она там будет до самого вечера, пока не стемнеет, а мне хочется побыть среди людей, попить пивка и просто расслабиться. – Кайла говорила с набитым ртом, жуя сэндвич, купленный в магазине у заправки.

– Это отделение, а не спа – салон, Кайла.

– А ты обычно не прикапываешься средь бела дня, дел, небось и так хватает. – она доела свой сэндвич и уставилась на него большими глазами.– Я ненавижу отпуска и праздники, и отгулы эти ваши себе в задницу засуньте. Я в себе, док, некуда приходить и я хочу работать, а не задницу отращивать. Когда мне нечего делать и не с кем поговорить, я начинаю заводиться, а когда я завожусь, меня тянет творить всякую хрень. Что привело тебя ко мне, кэп?

И тут она заметила женщину, все это время стоявшую и наблюдавшую за ними из-за соседней перегородки. Нет, ее нервная система, разумеется, просигнализировала ей о наличие постороннего, но она отмахнулась, сосредоточившись на пиве и на ее знакомом офицере, подкатывающим к молоденькой стенографистке напротив. Увы, но как бы Кайла за него не болела, его усилия казались безнадежными и она бросила это дело окончательно.

– Что за длинноухая с тобой? – промямлила она, вытирая рот салфеткой.

– Госбезопасность. Сама понимаешь, такой хрен откажешь. – он спародировал ее выражение лица, заставив Кайлу засмеяться. – Жаждет с тобой пообщаться и я понятия не имею зачем. Все дела на счет вчерашнего улажены, все шито – крыто, не прикопаешься. Не представляю, что она от тебя хочет.

Она подошла ближе и Кайла смогла рассмотреть получше немолодую, но все еще более – менее привлекательную эльфийку в штатском, с ее неопрятно уложенными густыми вьющимися волосами, стройным станом и невеселым пристальным взглядом. Ее карие глаза и манера двигаться производили какой – то чуть ли не гипнотический эффект. Трудно было понять откуда она, как сюда попала и как долго живет на этом свете.

– Это все, капитан. – сказала женщина приказным тоном. – Дальше я сама разберусь.

Капитан покорно встал и покинул разделявшее их пространство.

– Я здесь не затем, чтобы критиковать твою работу или за что то тебя отчитывать. – сказала эльфийка, словно разминала связки. – Меня зовут Лина. Я здесь потому, что вчера ты искала в поисковике то, что не ищет практически никто. Ты искала имя, давно стертое из нашей истории и теперь, глядя тебе в глаза я вижу, почему именно ты искала его.

– Ты следила за тем что я писала или говорила по скайпу? – Кайла села, выпрямилась, и глядела на собеседницу так, словно была готова ее сожрать. – Может вы и мобильники проверяете на случай, если я наговорила с подружкой в процессе секса по телефону что нибудь лишнее?!

– Успокойся, твой секс меня не интересует. Я лишь отслеживаю тех, кого интересует это имя в надежде на то, что наткнусь на кого- то.. вроде тебя. – она не отводила взгляда, уловки Кайлы на нее не действовали. – Может выйдем, поговорим, я тебя пивом угощу? Я слышала на Оушен наливают на вынос и посмотреть там есть на что. Ну так как, будем пыхтеть в управлении или прогуляемся. Я угощаю, если что.

Кайла никогда не могла отказать эффектным женщинам, настойчиво желающим провести с ней время, поэтому согласилась на обед на Оушен. Это был ее способ скрасить выходной день, не прибегая к насилию и приему сильнодействующих наркотиков.

***

Жара в это время года стояла, обычно, практически невыносимая, и Кайла была счастлива, когда ночью прошел ливень, обещавший более менее влажный воздух и легкий ветерок ближе к вечеру. Они сидели на веранде в придорожной забегаловке, пили пиво и никак не могли начать разговор. Кайле было не по себе рядом с новой знакомой: та, кажется, следила за каждым ее движением, манерой общаться и двигаться, пытаясь уловить что- то известное ей одной.

– Итак, ты ввела в поисковике это имя не просто так, теперь я абсолютно в этом уверена. тебя что- то гложет и довольно давно. Ты пытаешься отделаться от этих мыслей, но у тебя ничего не получится, поверь. – Лина закурила сигарету, не сводя глаз с собеседницы.

– Это сводит меня с ума. Странные сны, это имя, этот образ. Я не понимаю, что со мной происходит. Не понимаю, но чувствую, что это важно, хоть и не знаю почему. – сказала Кайла усталым и подавленным голосом.

– Потому что это твоя история, это у тебя в крови, а кровь, как известно, гуще воды. – Лина все еще не отрывала взгляда

– Да что, черт побери все это значит? Что ты можешь знать обо мне? Ты, наверняка, откопала мое досье, знаешь кто я и откуда, но саму меня ты знать не можешь. Ты делаешь вид, будто тебе известно больше, чтобы придать значимости своим словам. – Кайла выглядела рассерженной.

– Я знаю о тебе больше чем ты сама. Да, я покопалась в досье: детдом, армия, горячие точки, гражданские конфликты, участие в подавлении метяжей, предотвращении террористических актов и так далее. Список весьма внушительный, учитывая что тебе всего тридцать два. – Лина слегка улыбнулась, она хотела, чтобы все это прозвучала как комплимент.

– И что с того? Я занимаюсь этим дерьмом с подросткового возраста. Я научилась стрелять и драться раньше, чем пользоваться помадой и тушью для ресниц. Именно поэтому я так чертовски хороша в своем деле. – в голосе Кайлы звучало надменное ощущение собственного превосходства.

– Ты хочешь сказать, что только опыт и подготовка сделали из тебя такого превосходного бойца? Ты лукавишь, милая, и мы обе это понимаем. – Лина облокотилась на стул, закурив еще одну.

– О чем ты, черт возьми?

– Да все о том же. О том, что ты с рождения одарена качествами, превосходящими человеческие возможности. Твоя мгновенная реакция, скорость, способность чувствовать намерения соперника, предугадывать его действия, водить в заблуждения, прекрасное чувство пространства, тайминг, способность вербального воздействия, внушение страха и паники. Твои кроваво- красные склеры, когда ты злишься, пониженная чувствительность к боли и так далее. – Лина слегка сощурилась, наблюдая за ее реакцией. – Думаешь, тебе все это от природы подарено? Как бы не так.

– Откуда ты все это знаешь. – Кайла заметно побледнела, на лбу выступил холодный пот.

– Потому что я имела дело с такими как ты. Я была лично знакома с человеком из твоих снов. Если ты хочешь, я могу рассказать тебе о том кто ты и о том кем был он. Эти события были начисто стерты из истории и вскоре забыты. На то были свои причины. Но они не забыты теми, кто принимал в них участие. Я поклялась никогда не говорить об этом, но для тебя я могу сделать исключение, если ты хочешь это услышать.

– Я хочу этого больше всего на свете. Я – вся внимание

Глава первая.

Сайонара, бой.

Он видел все так четко, как только возможно. Несмотря на туман, на смог и на нависающую сверху тяжесть, его глаза все еще сохранили свои функции, хотя все остальное тело, казалось, отказывалось подчиняться. Этот шум не был музыкой, не был гулом живого города, он был лишь противоположностью тишины. Он нависал над головой как нечто огромное, липкое и почти осязаемое. Он не душил, не убивал, он просто давил, выводя из привычной колеи. Казалось бы, проведя двое суток по дороге к порту, он мог бы к нему уже привыкнуть, но есть вещи под которые просто не возможно приспособиться. Чем ближе они были к окончательной цели, тем он усиливался, и Хедли это чувствовал. Чувствовал потребность уйти, раствориться, рассеяться, между каплями дождя и мокрого снега, мокрого и тяжелого. Унылая, зудящая в мозгу меланхолия, чувство неотвратимости, неизбежности того, что должно было произойти очень скоро. Старая станция, построенная задолго до рождения Хедли, все еще производила на прибывающих с полудиких островов людей сильное и немного жутковатое впечатление. Тем кто вырос среди болот и тихих равнин, было не привычно видеть массивные многоэтажные конструкции, искусственный свет вакуумных ламп, и людей, вооруженных огнестрельным оружием. Со стороны реки, станцию украшали плакаты с изображением иллюзорных гротескных пейзажей того, во что полудикие должны были превратиться после терраформаци. В свое время их повесили для вновь прибывших. Тех, кто искал новой жизни вдали от большого города. Но острова встречали новичков всегда крайне негостеприимно и немногие там приживались. Хедли был одним из тех, кому эти изображения не нравились. Он никогда не хотел, чтобы родные острова превратились в подобие сверкающего шикарной застройкой старого города. Он находил в их дикости свой самобытный шарм. Так или иначе, теперь эта проблема уже не была актуальна: проводить терраформацию было некому и не на что. Sad but true.