Кроме того, можно заметить, что крупный план, содержащий смысл крупности, некую эмоцию, заложенную не в материальном мире, а где-то на линейке мизансцены, впечатления зрителя, это «крупный план плюс».

В «Черном нарциссе» таких моментов было достаточно, в «Красных башмачках» – уже меньше, а значит, можно говорить о некотором стирании плюса, вызывающем желание усилить влияние творящего глаза.

В этом плюсе встречаются глаз художника и глаз зрителя.

Глаз зрителя и то, что в него попадает, – это первейшая забота художника.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ВВЕДЕНИЕ

Шопенгауэр. «О зрении и цвете» (1816).

Шопенгауэр советовал перед тем, как приступить к чтению «Мира как воли и представления», прочитать его более раннюю короткую работу «О зрении и цвете» (1816), созданную на основе теории цвета Гёте.

В 1810 году Гёте предложил эмоциональное обоснование цвета – доказательства реакции глаза на восприятие разных оттенков цвета как подтверждение возможности их эстетического воздействия.

Декарт писал: «…всякий из нас с самого начала жизни полагает, что все ощущаемые нами вещи существуют вне нашего сознания и вполне подобны чувствам или понятиям, какие мы имеем по поводу этих вещей. Так, например, видя цвет, мы думаем, будто видим вещь, существующую вне нас и подобную идее цвета, которую мы имели в себе».

Вся последующая теория цвета восходит к этой работе Шопенгауэра, где доказывается, что цвет является не реальным качеством внешних предметов, а результатом действия сетчатки глаза, то есть, восприятие внешних предметов осуществляется при помощи рассудка.

«Цвет – это качественно разделенная на две части деятельность ретины», пишет Шопенгауэр.

Философы во все времена соглашались, что цвет, несомненно, более присущ глазу, чем внешним предметам.

Начинающий изучать философию может задать вопрос: как это связано с волей и представлением?

Эта работу легче осмыслить, если понять, что она предваряет идею мира как представления.

Но и мира как воли тоже.

Человек, возможно, – цвет.

МИР КАК ЦВЕТ И МУЗЫКА

Последний отрывок третьей книги «Мира как воли и представления» посвящен музыке.

Глаз отделен от цветомузыкального бытия, которым является он сам, каким-то еще мешающим органом, вроде нароста, который тоже называется глазом, и чтобы разделить их, правильнее было бы определить, что тот внутренний глаз еще и слышит – что музыку, как и кино, нужно слышать.

«Неуловимый Первоцвет» (1949).

В фильме Пауэлла и Прессбургера «Неуловимый Первоцвет» встречаются три основные темы их творчества – цвет, глаз и музыка.

1. Цвет.

«Неуловимый Первоцвет» – возвращение Пауэлла и Прессбургера к цветной пленке после черно-белого фильма «Маленькая задняя комната».

Шопенгауэр не дошел до того, чтобы объединить цвет и музыку как выражение воли к смерти.

Цветовая драматургия помещает наше восприятие цвета в сознании: только рассудок способен объединить несколько примеров одного цвета в подобие сознательного обращения создателей фильма к глазу зрителя.

2. Глаз.

Еще один закон энтропии – выделение глаза в мизансцене.

Пауэлл в этом фильме почти равнодушен к мизансцене, но расставляет остраняющие (выпадающие за пределы «реальности» кадра) эффекты специально для глаза зрителя.

Неуловимый Первоцвет – это сэр Перси Блэйкни, английский денди, спасающий французских аристократов от гильотины в разгар Французской Революции.

Его не может поймать начальник сыскного отдела Франции Шовлен, его главный противник, которого он водит за нос.

Многие сцены акцентируют момент зрительного восприятия фильма.

Телега заезжает в амбар – и с другой стороны выезжает уже карета.

Офицер, преследующий Первоцвета, появляется на крупном плане, и потом можно пропустить, что на общем плане он оказывается одним из членов так называемой «лиги Алого Первоцвета». То есть, то, что было придвинуто близко к камере, оказывается НЕправдой.

В сцене в бане сэр Перси прыгает с трамплина в воду, и прямо перед камерой возникает «плюх».

Мало того, что фильм представляет собой фокус, это отвечает характеру центрального персонажа (отсюда – «неуловимый», имеется в виду, для глаза).

Игра с глазом началась с отходом монтажной мизансцены как построения женщины, пришедшей в движение (при первом своем появлении в кадре жена сэра Перси Маргерит идет из глубины прямо на камеру в немонтажном движении).

Вместе с нарастанием сексуального желания уходит воля к смерти, и глаз повествователя нужно превратить в чистый глаз для зрителя.

3. Музыка.

Начиная с «Черного нарцисса», Пауэлл разрабатывал идею composed фильма – кино, снятого под заранее записанную музыкальную партитуру.

В «Красных башмачках» таким способом снимался центральный 17-минутный эпизод балета.

Предполагалось, что в «Неуловимом Первоцвете» будут музыкально-танцевальные номера, но такие либо не были отсняты вовсе, либо были вырезаны продюсерами с американской стороны, которым не понравился фильм.

Cинхронизация цвета с музыкой противоположна синхронизации звучащей речи с ее источником в кадре так же, как нематериальное противоположно материальному.

***

Важная тема «Неуловимого Первоцвета» – «шлюха-в-себе и моральное основание у женщины».

Вряд ли какой-нибудь философ в будущем сможет обойтись без понятия «шлюха-в-себе» в ходе размышлений о природе метафизического субъекта.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.