— Я не спрашиваю про одну конкретную девицу, — давил принц, цедя слова, словно сквозь камень, — просто скажите: были в последние дни такие обращения или нет.

Профессор не мигая отвечала:

— Могу сказать, что за последние десять лет таких обращений стало в три с половиной раза меньше, чем за предыдущие десять.

— Меня это не интересует, — тихо говорил принц.

— Мне жаль, — отвечала ректор.

— Она государственная преступница! — настаивал Дамиан.

— Мне жаль, — непоколебимо отвечала ректор.

— Я устрою проверку всех первокурсников! — давил дальше реджи.

— Я не могу препятствовать розыскным мероприятиям на территории Академии, мой мальчик, — цедила, не отводя взгляда своих узких раскосых глаз, профессор.

— Но?.. — интересовался Дамиан, надеясь хоть на маленькую подсказку, хоть на каплю помощи от ректора.

— Но помогать не буду. Не могу.

Принц с силой хлопнул ладонями по столешнице и встал. Сдерживая ярость, прошипел:

— Вы понимаете, что я могу выставить вас из страны?

— Жить можно и за пределами Бенестарии.

Несносный Мальчишка взвыл диким зверем и сжал в кулаки свои призрачные руки. Потерять Яцумиру он не мог — маг с таким потенциалом и таким опытом управления старейшим магическим учебным заведением в мире, найдёт где применить свои силы. Да к ней очередь из монархов соседних государств выстроится, заяви она, что собирается покинуть Бенестарию! Её заберут голую, босую и немую, осыплют золотом с головы до ног и предложат должность королевского мага или ректора магического учебного заведения в любой точке мира.

— Ну, Тэкэра Ташайвовна!.. — в едва сдерживаемом негодовании проговорил Дамиан, раздувая ноздри. — Ну… подождите только!

Она насмешливо проследила за спиной поспешно удаляющегося разгневанного наследника. Он просто не знал, а ректор не могла ему об это сказать, что адепты-сегретто (для которых важно сохранить своё имя в тайне) тоже дают магическую клятву. Они клянутся, что желая поступить в Академию, они не прячутся от справедливого возмездия за совершенное преступление.

Уже вечером, лёжа в своей кровати рядом с Лали и привычно поглаживая гладкую шелковистую кожу девичьего бедра, он размышлял, что ничего не потерял, не получив помощь от Яцумиры. У неё связаны руки, а вернее — язык. Да и возможность вступать в академию инкогнито на то и дана, чтобы все эти талантливые ребята, получив образование, послужили на благо Бенестарии.

А Лали, хоть и стерва, и дрянь, а сегодня помогла ему.

Когда он чернее тучи вернулся после встречи с Яцумирой во дворец, секретарь доложил о визитёре с сообщением государственной важности. В приёмной никого не было и, не уточняя, что за посетитель, принц досадливо махнул рукой — пусти! На пороге кабинета тихо появилась Лали. Дамиан скривился как от зубной боли. Смотреть на девушку было противно. Сразу же в памяти всплыли день бала, девичьи визг и крики, а потом и униженное ползание на коленях…

Дамиан недовольно переспросил:

— Сообщение государственной важности?

Гувернантка тихо, со скорбным видом присела на краешек кресла для посетителей, не поднимая глаз, но с совершенно ровной спиной. Проговорила ровным прохладным тоном, исключающим любые личные отношения:

— Да, ваше высочие. Дело касается пропавшей иноземной принцессы. Разрешите говорить?

Дамиану не верилось, что эта девица что-то может знать, чего ещё не знает служба безопасности дворца, но кивнул, разрешая. Сам отвернулся к окну — перед глазами так и вставали неприятные воспоминания о её поведении.

— Когда меня вели в тот день по коридору… — с запинками начала рассказ фаворитка (бывшая или настоящая, принцу не хотелось об этом сейчас думать), — я случайно видела…

Она подняла на него газа. Выражение лица было мирное, расслабленное, какое-то умиротворённое, но без её обычной живости и задора. Такое выражение бывает, когда солдат отойдёт после первого боя — немного опустошенное, горькое, вдруг повзрослевшее.

— Я заметила, что в сторону выхода — там как раз коридор сворачивает к выходу, и оттуда больше никуда не попадёшь — двигалась женская фигура в плаще. Она удалялась, была видна только спина, и обернулась она, видимо, на звук наших шагов. Так вот… — Лали опять опустила глаза на свои тонкие, изящные, слегка подрагивающие, но без нервных движений пальцы, — девушка была в капюшоне, но я точно могу сказать, что это была принцесса Тойво.

Дамиан сложил на груди руки и пристально уставился на говорившую.

— Она мельком глянула на нас, отвернулась и сделала шаг в сторону выхода. Дальше я уже ничего бы не смогла рассмотреть — мы миновали коридор. Я не сразу сообразила о том, кого именно я увидела. Позже, намного позже, когда улеглись эмоции. Потому и пришла только сейчас.

Реджи внимательно смотрел на девушку и взвешиал, могла ли Лали сейчас лгать. Про эмоции, что должны были улечься, — точно нет. А вот про женскую фигуру в плаще? Могла ли она придумать такое, чтобы попытаться к нему вернуться? Могла бы, наверное. Но вряд ли была бы при этом так спокойна. Хоть платочек бы да мяла в пальцах, губы бы облизывала, глаза бы бегали. А этот опустошенный взгляд не подделаешь… Хочет вернуть его расположение? Да. Но при этом такая потухшая, будто уже не верит, что он может её простить. Эх, Суземского бы сюда, он бы её просчитал…

— Почему, сударыня, вы решили, что это была девушка, если фигура была в плаще?

— Даже в плаще женщина и девушка выглядят по-разному. Эта была невысокого роста и очень тоненькая, какими бывают очень юные девушки. Я могла рассмотреть, потому что она спешила, и ткань плаща немного облегала фигуру.

Принц попытался вспомнить принцессу, с которой дважды танцевал, и представить её обернутой плащом и спешащей. У него не получилось.

— Хорошо, допустим, что вы правы. Но если девушка была в капюшоне и лица её не было видно, то как же вы могли понять, что это именно принцесса?

Лали вздернула подбородок, но глаз не подняла, отчего получилось, будто она их прикрыла. Закусила губу, а потом, вздохнув, объяснила:

— Я наблюдала за ней раньше, старалась не пропускать её появлений. И я заметила… заметила некоторые характерные жесты.

— Какие жесты? — насмешка настолько явно прозвучала в голосе принца, что Лали задрала подбородок ещё выше.

— Да, жесты. Она почти никогда не двигала руками, не поворачивала головы, но вот вздёргивала подбородок очень по-особенному. Я только что повторила её жест.

Дамиан замер. Да, действительно, сбежавшая принцесса именно так приподнимала подбородок, не меняя каменного выражения лица, и столько в этом простом движении было надменности, сколько и характера.

— И что? Вы по одному движению можете предположить, что это была именно она?

Лали несколько раз моргнула, покусала губу и медленно проговорила:

— Да, я могу утверждать это наверняка. Осанка, полная королевского достоинства, фигура и это движение подбородком — это она. Если бы вы только знали, как она рядом с вами смотрелась… — почти неслышно закончила фразу фаворитка и опустила голову.

«О, Плодородная!» — хотелось воскликнуть принцу. Это же ревность!

Дамиан помолчал, размышляя о новой информации. Попытался сопоставить имевшиеся факты. Получалось, что по времени Тойво зашла в свою комнату и почти сразу из неё вышла. Вот только как она смогла прошмыгнуть мимо гардов? Не полезла же она через балкон соседних покоев, где жил кто-то из послов?

— А скажите, Лали, вы бы могли перелезть через балкон, чтобы добраться до другой комнаты?

Девушка помолчала, подняла на него непонимающий взгляд. Но потом в глазах мелькнуло понимание и улыбнулась улыбкой той Лали, которая была так хорошо знакома принцу, твердо произнесла:

— Если бы цель того стоила, да!

О том, какая там должна быть её цель, задумываться принцу не хотелось. И он не задумывался. Но главное понял — девушки при желании способны на многое. Не только Лали, любая. А уж принцесса Тойво показалась довольно крепким орешком, если держалась среди своих сопровождающих достойно, а потом ещё и устроили покушение на наследника Короны, пытаясь представить так, будто это сделала она.