Лали судорожно соображала. Он куда-то ездил, ведь она проводила его к выходу от которого путь был либо на конюшню, либо в гараж. Куда же? Где он мог быть? Сегодня на ужине он лишь на какое-то мгновенье приостановился рядом с княжной Маструрен. Он договорился с ней о встрече? В душе у Лали заполыхало. То есть он воспользовался помощью фаворитки, чтобы выскользнуть из малой парадной столовой, чтобы отправиться… Куда отправиться? К любовнице?

Ревность, зависть, злость раздувались внутри, угрожая взорваться. Но нужно было держать себя в руках. Лали не знала, что происходило на этих вечерних встречах между принцем и княжной, но в голову не приходило ничего, кроме того, что встречи эти любовные. Что ещё можно успеть за такое короткое время, что прошло между отъездом принца и его появлением во дворце? Да он дольше бродил где-то здесь по коридорам, чем отсутствовал! Остается одно — он ездил к сопернице. У них тайные свидания, после которых Лали, понятное дело, не нужна.

Она на секунду прикусила костяшку пальца. Есть ли у неё ещё шанс или всё потеряно? Руки задрожали, и пришлось крепко ухватиться за юбку, чтобы усмирить дрожь. Нет! Будь у принца серьезные намерения, он бы уже объявил о помолвке, а не проводил ритуал Поиска, да и Лали уже отправили в отставку. Что-то с этими визитами не так. Девушка облегченно выдохнула. Значит, у неё ещё есть шанс.

И даже если сегодня принц отправит её восвояси, то это ещё не конец войны, это лишь маленькое отступление.

— Милая моя графиня! — принц нежно сжал в своих ладонях тонкие, холодные девичьи пальцы. — Как вы замерзли, бедняжка! Сейчас же бегите к себе, прикажите подать горячего вина со специями, выпейте и укутайтесь в тёплое! Иначе завтра мне придется вызывать к вам лекаря. Берегите себя, милая моя графиня! Не смею вас больше задерживать!

И принц приложился к ручке Лали и ласково улыбнулся на прощанье, будто поглади, а не прогнал. Как она ни готовилась, всё равно это стало ударом, разочарованием, досадным и болезненным. Но девушка заставила себя расслабиться, вдохнуть, выдохнуть и найти что-то хорошее: её не позвали? Не беда! Ведь не это было её главной целью на сегодня. Намного важнее то, что все увидели, с кем принц шел к своим покоям. Это одно. И второе — не попадет к нему она, значит, не попадет никакая другая. Ну и третье — принц был мил, вежлив, предупредителен, заботлив.

И Лали вернула Дамиану улыбку такую ласковую, такую нежную, постаралась вложить в неё свою веру в его любовь, своё всепрощенье, показать свою любовь, что преодолеет любое непонимание, что будет ждать столько, сколько нужно.

— Ах, ах! — произнес мужской голос саркастически, затем немного издевательски добавил: — Мой реджи, я некстати?

И принц, и фаворитка обернулись к двери кабинета.

На пороге стоял Зорий Суземский, исполнявший при дворе роль второго советника королевской семьи по финансам. Все знали, что роль эта была номинальная, только чтобы оправдать его пребывание во дворце. На самом деле он просто был близким другом Дамиана ещё со времен обучения в Королевской Академии Магии.

Лали очень не любила это самоуверенного блондина, который вечно лез со своей улыбочкой везде, где только мог, и имел невероятное влияние на принца. Если бы она могла, то Зорий был бы первым, кого она выставила из дворца. Вторым, конечно, выгнала бы Марка Опрельского.

Лали мило, но чрезмерно приторно улыбнулась второму советнику, и вновь нежно и с обещанием посмотрела в глаза принца.

— Всего доброго, мой реджи! Приятных снов!

Тонкий голосок был очень трогателен и нежен. Правда, в последнюю фразу девушка вложила намек на то, что после свидания с ней приятные сны у него точно были бы, а теперь она на это и ломаного гроша не поставит. Скромно опустив глаза развернувшись, двинулась прочь с грацией танцовщицы туда, где обитали служащие дворца и где находилась её комната.

Дамиан подошел и крепко обнял Зория.

— Ты опять вовремя!

Тот только пожал плечом и освободил проход в кабинет.

— Что с меня взять? Я и не такое предчувствую. Но при всём моём даре не понимаю, что тебя в ней привлекает? Она же меркантильная пустышка.

Дамиан нервно дернул головой. Едва заметно, но старый друг всё понял.

— Зорий, ты мне друг, но… — тон принца был жёсткий и злой.

Собеседник только округлил глаза, показывая что испугался, раскаялся и больше не будет.

— Понял, молчу.

Он не понимал, почему Дамиан так защищает эту выскочку с подмоченной репутацией. Ну нет, так нет. Кроме этого есть ещё важные темы, о которых стоило поломать голову.

— Как дела в Академии, мой реджи?

— Дела? Неважно, Зорий. И брось это «мой реджи», Морцавский сегодня чуть не придушил чинопоклонством.

Друг улыбнулся — редко кто понимал Дамиана так, как он. Принц вызвал слугу, велел принести напитки и продолжил:

— На столе папка с твоим именем. Там материалы допросов. Наибольшее беспокойство вызывает адъюнкт, который рвался с территории Академии и получил от гвардейца в нос.

— И в чем же беспокойство? — Зорий с папкой уселся в кресло в самой расслабленной позе. От этого в душе принца появилась привычная зависть — вот у кого была кошачья способность занимать самую удобное и расслабленное положение в любых условиях. Дамиан так не умел. Спина прямая, плечи развернуты, подбородок приподнят. Даже когда, сидишь в кресле в тихом домике княжны Маструрен, на окраине столице.

Советник и один из лучших друзей шуршал листками, а принц думал. Перед глазами вставал образ матери, её слегка опустившиеся плечи, слезинки на глазах, когда она говорила о муже. Дамиан иногда вообще сомневался, что у неё есть сердце, но сегодня стало даже страшно, до мурашек по коже. Она так сильно любит отца… Просто не верится, что вечно холодная как ледяная статуя матушка может испытывать такие сильные чувства. Он тоже любит отца, не так, конечно, как матушка. Но… настолько ли сильно, чтобы пожертвовать собой, найти свою единственную, жениться и принять престол?

Дамиан понимал, что быть правителем — его судьба, избежать которую не получится, но как всякий человек, позволял себе слабость. Хотя бы изредка и наедине с собой. Не хотел он, как же не хотел на престол! Ещё и эта единственная. Вот достанется какая-нибудь вроде нынешней любовницы, и ты уже ничего поделать не сможешь — единственна, и всё. Ходи перед ней как дрессированный зверь в цирке — на задних лапах, исполняй её капризы, прыгай через огонь…

Принц почему-то не сомневался, что единственная не благо, а тяжкий камень, груз, который и бросить нельзя, и тащить неудобно. Да ещё и в придачу к такому несчастью идет слабеющее от правления матери королевство. Просто замкнутый круг: срочно найти единственную, которую найти не хочешь, чтобы спасти королевство, править которым тоже нет желания.

— Пожалуй, ты прав, Дамиан.

Принц поднял голову и вернулся из своих размышлений. Говоривший Зорий смотрел куда-то вверх и в сторону, глаза были прищурены. Дамиан напрягся — все признаки говорили о том, что друг сейчас выдаст что-то важное.

— А кто пытался привести в чувство избитого?

— В каком смысле?

Зорий перевернул несколько листков.

— Вот заключение тюремного лекаря. Написано, что первая помощь, оказанная на месте происшествия, позволила избежать осложнений травмы. Что это была за помощь и кто её оказал? И ещё вопрос: для чего кому-то понадобилось оказывать помощь дебоширу?

Дамиан не сдержал усмешки. Он всегда восхищался этой способностью Суземского увидеть то, что не видели другие. Он даже королеве простил, что она когда-то так много сил потратила в подковерные игры, дергая за ниточки и давя на болевые точки множества людей, чтобы познакомить, сблизить и подружить своего сына, тогда уже не просто второго принца, а наследника Бенестарии, и Зория Суземского, подающего надежды безмагика*, в перспективе — самого талантливого из молодых в их стране.

Дамиану казалось, что всё произошло тогда само собой: их знакомство в Королевской Академии Магии, общие пирушки и помощь друг другу после них, близкие интересы, их взаимная симпатия, встречи в библиотеке, затем и общие научные интересы. Итогом всего стала комплексная выпускная работа.