– Кто? Зачем? Где искать помощи? К сожалению, ответов пока не находилось. Это не всё, я видела в комнате свой портрет, а значит цель – Вера Дмитриевна собственной персоной, но что-то в этом изображении меня смущало.
Часы показывали половину третьего – глубокая ночь, но до утра не много времени, а мне нужно разработать план, потому что я не являлась случайной жертвой, кто-то явно знакомый, знающий маршрут. Горячая вода обнимала моё тело. Узнать место моего проживания ничего не стоит и вдруг – как подтверждение самых страшных предположений раздался телефонный звонок, я словно маленькая девочка, прячась от него, нырнула в воду с головой, как будто она могла не только согреть, но и укрыть, успокоить. Вынырнув, я насладилась тишиной. И всё-таки мне нужна защита, вот только в виде кого? Да и что я скажу, что меня похитили, или я боюсь звонка собственного телефона. Нет, пусть он думает, что меня нет дома, а я знала, что звонил именно он, тот, в чьей власти я была. Стоп, зачем включила свет? То есть похититель теперь в курсе, что я дома. Выйдя их ванной, озираясь по сторонам, словно кто-то незримый был рядом, упала на колени перед иконами и взмолилась о помощи, о милости мне грешной. Необходимость сна, как отдыха ощущалась всем моим организмом. Но мысли, мысли.… Почему меня не связали? Близкие и не очень знали, что мы с подругами поддерживаем себя в форме. Галюня! Вот кто мне нужен! Её броня защитит и меня – это точно. Бросившись к телефону, я осознала, что лишилась мобильника, и не только, у него мои вещи, а самое обидное на пальце не было кольца – кольца бабушки. И тут меня сморил сон, видно сказывалось выпитое успокоительное… Я бежала по цветущему лугу и была счастлива, безгранично, беспричинно, было легко так, что ещё шаг и взлечу. Бабушкин голос начал говорить со мной, успокаивал, подбадривал.
– Верочка, всё к лучшему, поверь, нет повода для печалей, гони страх, помни, после плохого всегда приходит хорошее. Господь не оставит тебя, а Галочкин телефон записан у тебя в книжке.
Я буквально подскочила в постели, ведь правда же у Галюни тоже есть стационарный телефон. Через пять секунд я была у аппарата. Спасибо бабушка.
– Галюня, возьми трубку.
– Да взяла уже, – ответили мне.
– О, господи, я уже озвучиваю все свои мысли.
– Галюня, приезжай срочно!
– Сейчас буду.
Вот за что я ей бесконечно ценю, ни одного лишнего вопроса, ни одной бабской эмоции, а время, на минуточку, пять утра.
– Почему ты мне сразу не позвонила? Даже и не знаю обижаться на тебя, или уже лечить начинать, но, учитывая ситуацию, отложим это мероприятие на потом, – услышала я от подруги после своего опуса о ночных приключениях, – Значит так, предлагаю следующий алгоритм. Во-первых, я звоню знакомому сотруднику полиции, и ты выкладываешь ему всё. Во-вторых, в курс больше никого не ставим, а то знаю твоих. Хотя Ольга баба с головой, но она дочь, а, значит, лицо предвзятое и может помешать нам, оценить поведение твоего окружения, а твой маньяк из него – факт. В-третьих, прогулочки пешком прекращаем. Согласна?
– Да, – интересно, у кого-нибудь хватает смелости с ней спорить, когда она в таком расположении духа.
– А теперь кофе. Вера, иди, прихорашивайся, но особо не усердствуй, а то, знаешь ли, мой знакомый полицейский – мужчина.
– Галь, ну кто о чём, а…
– Нет, у меня вшей и никогда не было. А вот баню люблю.
Выйдя из подъезда, я огляделась по сторонам, то, что я увидела, было выше моего понимания – Агриппина Спиридоновна, собственной персоной красовалась перед соседками – бабушками пенсионерками. Поверх сапог, на ней были несуразные шерстяные носки, причём разных цветов. Тело украшало, невероятным образом, перевязанное бантами серое шерстяное одеяло, а голова, которой она пользовалась весьма своеобразно, украшалась пучками искусственных волос ярко-малинового и синего цветов. В руках же она держала муфточку в виде чебурашки. Бросив на меня беглый оценивающий взгляд, моя эксцентричная соседка заявила:
– Верочка, вы сегодня не столь экстравагантны, но всё же потрудитесь объяснить этим несведущим, что я в тренде.
При этом она с лёгким осуждением прошла взглядом по моему белоснежному кашемировому пальто, сапогам и клатчу лилового цвета.
– Агриппина Спиридоновна, вы законодатель, а не просто в тренде, мода ваше даже не второе, а запредельно первое я.
Когда мы сели в машину Галюня посмотрела на меня взглядом, требующим объяснений.
– Я зря тратила время, описывая свой ночной наряд, моя соседка, выдавшая запасные ключи, сделала это явно талантливей.
– А я, увидев банты, решила, что бабуля собралась в роддом, хотя представить возраст роженицы мне было сложновато.
Полицейский оказался приятным мужчиной средних лет. Как мне показалось, кто-то из его предков имел восточные корни, что выдавала смуглая кожа и миндалевидный разрез карих глаз. Отрывистые движения рук выдавали в нём решительность, а волевой подбородок человека, привыкшего отдавать команды. Отутюженная форма и начищенные до блеска ботинки, ухоженные руки говорили о его аккуратности переходящей порой в педантизм.
– Аркадий Юрьевич.
– Вера Дмитриевна.
Вот так началось наше знакомство. Показания вместо меня давала Галюня, и вот странно, мой утренний рассказ уместился в её интерпретации в двадцать минут. Причём за это время она успела описать круг моих знакомых, расписание дня и ещё многое другое, чего о себе я непременно забыла бы поведать. Уже через час мы двинулись к месту происшествия.
– Примерно здесь, – попросила я остановить машину.
Мужчина, выйдя из авто, принялся внимательно изучать территорию, нас же с Галиной попросил пока остаться в машине. Уже через пять минут он протянул мне мой телефон. Странно, ночью он мне казался жизненно необходимой вещью, теперь не вызывал никаких эмоций. В компании лучшей подруги чувство страха словно улетучилось, осталось только ощущение неловкости момента и какой-то опустошенности, будто меня не просто ограбили, а унизили. Мне стало любопытно что еще мог увидеть на этом месте полицейский, но он довольно долго всё тщательно рассматривал. Как мне показалось, рассказ Галюни о ночных событиях занял не меньше времени чем осмотр Аркадия. Затем, я увидела, как полицейский достал фотоаппарат и начал снимать какие-то следы. Сев в машину, он спросил куда меня подвезти. Я ответила, что мои дети живут на этой же улице, но чуть подальше. Они вместе с Галюней подвезли меня к дому детей. Мужчина, прощаясь со мной, сказал, что пришлет оперативников для опроса наших соседей, но они будут работать аккуратно, никого не посвящая в курс произошедшего, меня же попросил принять все меры предосторожности.
– Договорились, – ответила я полицейскому
– Вер, не прощаемся.
Чмокнув подругу и помахав рукой её знакомому, я направилась от машины. В дверях дома меня встретила младшая внучка.
– Вера! Папа с утра ездил и привёз ёлку здоровенную, – восторгам Надюши не было предела.
– Мам, ну ты где, а то и установят и нарядят, – последнее слово Ольга особенно подчеркнула.
– Здравствуйте мои дорогие! – театрально громко вскрикнула я.
– Здравствуйте Регина, – отозвался Иван Петрович.
– Почему Регина?
– Потому что без вас аншлаг – не аншлаг, – и мужчина показала рукой в сторону ёлки, стоявшей посреди гостиной.
Не могу сказать, что я была в восторге от аллегории Ивана Петровича, но в свете произошедшего со мной, даже его неуместное красноречие откликалось теплом в моей душе.
– Привет, Вер, – вошла в комнату Вера Львовна.
– Привет.
– Пойдём, я чай заварила, как ты любишь с чабрецом и липовым цветом. Кстати, о липах, ты уже в курсе, что у твоего старого дома появился новый хозяин?
– Нет.
И тут Львовна посвятила меня в местные новости, которыми с ней, в свою очередь, поделилась Степанида.
– Дом – то твой, старые хозяева, видать, продали олигарху, бандиту – нелюдимый, высокомерный, а уж какой богатый, в гараже снегоход, джипа сразу два.
