Переглянувшись со сватом, я взяла Надюшу за руку и пошла с ней наверх. Пережив водопады слёз, переслушав все возможные доводы, мне удалось помирить сестёр, и вот уже они сидели по разные стороны от меня.

– Вер, у тебя такое красивое кольцо, – решительно сменила тему Надежда.

– Его носила ещё моя бабушка, поэтому оно особенно дорого мне, да и вещь красивая, знаете, девочки, бывают авторские изделия, которые всегда в моде.

– Наверное, оно очень дорогое? – спросила Инночка.

– Топаз, золото, думаю да.

– А главное, как сочетается с твоим голубым платьем, а теперь и с волосами.

– Нюсь, к нам должна заехать Аллочка за котёнком с ней будет мужчина и мальчик. Ты определись, больна ли ты, и я надеюсь, что это в последний раз, когда я вынуждена покрывать твою симуляцию!

Мы не успели закончить сервировку стола, как раздался звонок от входной двери. Надюша бросилась открывать вход в дом для гостей, она обожала моих подруг, и это было взаимно. Аллочка вошла в столовую с Надюшей на руках, следом за ними зашли отец с сыном. Мы с Петровичем взяли на себя роль радушных хозяев и всё бы ничего, только поведение Виктора меня раздражало. Они вместе с сыном были какие-то чрезмерно заискивающие, но была в этом некая «сальность». Да, там, на турбазе было другое впечатление. Однако Аллочка была активнее обычного, поглаживала Ромочку по голове, а на Виктора бросала заботливые взгляды. И когда мы с ней уединились, я в лоб задала вопрос.

– Алл, ты что серьёзно? Я по поводу Виктора.

– Вер, не будь брюзгой, а так если честно…, то просто решила помочь.

– Ему же вроде Галюня помогла.

– Я другое имела в виду.

После того как гости вместе с котёнком ушли я задумалась. У Галины некий таинственный ОН, у Аллочки – Виктор, что с девчатами? И дело даже не в праздновании Нового года, а на душе не спокойно.

– Ну и альфонс, – перебил мои размышления сват, – Не мужик – гадость, не верю я этим смазливым, ты, Вер, подругу побереги, она то баба мировая. Может, составишь мне компанию?

Я растерянно кивнула в ответ.

– Ты молоток, Нюську не сдала, Надюшке так интеллигентно всё разъяснила, вон внучки вместе наверх ушли, – говоря это, он разливал в две рюмки вишнёвую наливку, я едва пригубила, сват, выпив первую, тут же наполнил себе другую.

– Львовна нас не заругает?

– Ой, сваха, мне же не скоро с тёщенькой встречаться, а она у меня не то, что у нашего Максима.

– За комплимент спасибо, а тёща у вас замечательная.

– Не знаю, по-моему, моя Вера Львовна её тоже побаивается.

– Какие вы счастливые, что они у вас есть.

– Это да, – вынужден был согласиться сват.

Дождавшись вечером детей, предварительно уложив спать внучек, я вышла на улицу. Тихонько шла домой и услышала, как кто-то меня догоняет, приближающиеся шаги были тяжелыми явно принадлежали мужчине. Не успев обернуться, я почувствовала удар по голове, меня окутала темнота.

Придя в себя, долго не могла открыть глаза, будто мне на веки положили по мешку чего-то невыносимо тяжёлого. Господи! Что со мной? Было тепло, даже жарко. Про себя проговаривала текст молитв «отче наш» и «символ веры». Во рту было сухо, постепенно вновь обреталась способность приоткрыть глаза. На мне было только нижнее бельё и огромные шерстяные носки, моё тело придавливало к ложу огромных размеров одеяло. Главным же потрясением была я сама, вернее моё изображение на стене. Хм, красивая женщина будто бы рассматривала сама себя, однако липкий страх постепенно выдавливал другие чувства, а ужас меня сковал при осмотре всего помещения. Огромный, явно жертвенный стол стоял посреди комнаты, стены все состояли из серого камня, окна были высоко, люстра была оборудована железными крюками, на стене висели цепи, ножи. О боже! Где я? Дверь была тяжёлой, явно железной, из-под неё пробивалась тонкая полоска света. Увидеть её мне помогла луна, ой, сегодня же полнолуние. Маньяк!!!

Тело отказывалось подчиняться сигналам головного мозга. Неимоверным усилием мне удалось скатиться вместе с одеялом на пол, который оказался каменным и ледяным. Так шуметь бесполезно и опасно, нужно пытаться встать. Всю оставшуюся энергию я вложила в молитву, параллельно вспоминая об Игоре Талькове, да уж каждый из нас у последней черты вспоминает о боге. От чего-то стало обидно умирать прямо перед новым годом, о чём это я? Какие праздники, когда на кону жизнь, а, значит, возможность видеться, общаться с детьми, внуками. Обращение к богу придало сил, понемногу возвращалась способность двигаться. И вот через четверть часа я уже приняла коленно-локтевую, а затем неимоверными усилиями выпрямила руки, и о чудо, смогла сесть. Нож на стене, как, защитное средство – был моей первой целью. Поджав колени и ухватившись за край постели, удалось встать. Серое вещество в моей голове работало в сверхскоростном режиме. Ага, высота стула, поставленного на ложе и мои посещения спортзала, давали мне шанс. Выбраться отсюда – это единственное, что сейчас меня волновало, о причинах, последствиях потом, сейчас – просто выбраться. Нож оказался острозаточенным, с его помощью я почти бесшумно нарезала ленточки из простыни, маленькими привязала носки, перехватив их в районе ступней и лодыжек. Короче, обувь у меня уже была, затем вырезав в центре одеяла отверстие для головы, а также путём отсекания всего лишнего я была одета в «пончо». И вот уже практически на старте послышались шаги, сказать, что я замёрзла – это ничего не сказать. Кто-то явно топтался и прислушивался за дверью. В моих ушах отчётливо слышался стук – стук моего сердца. И опять я отправила в небеса бесшумный вопль. Тишина, и удаляющиеся шаги. Слава тебе господи! Подпоясавшись самой длинной из получившихся лент, я как можно тише затащила стул на диван «именно им оказалось моё ложе», и вот уже подоконник на уровне подбородка, а глаза видят улицу, а значит свободу, ох, каким сладким было сейчас это слово. Одного стула было явно мало, а «наряд» меня утяжелял. Сняв с себя остатки одеяла, и предусмотрительно закинув их на подоконник, я как могла, стала карабкаться вверх, и о спасибо каменным стенам, левая нога на какое-то время обрела небольшую опору, и мне этого хватило, чтобы плашмя лежать прямо у окна. Легко открыв пластиковую раму, я впустила в место моего заключения, свежий воздух. Мгновения и я неслась через какие-то преграды. Да, когда твой жокей – страх, то барьеры в виде чужих заборов, берутся с лёгкостью скаковой лошади. Сзади бешено лаяли разбуженные собаки, но времени увещевать Шариков и Бобиков, не было. И вот я через чьи-то ворота оказалась на широкой улице, но даже будучи коренной жительницей не сразу поняла где нахожусь. Холод, это хорошо, меня мучил уже не один страх, а, значит, он уступал, уступал здравому смыслу. Куда мне теперь? В полицию, с чем? Быть смешной, нет, только домой, там моя крепость. Рассчитав в голове кратчайший маршрут, я уже быстрым шагом, а не галопом направилась по нужному адресу. Стоп, а ключи? И тут всплыл образ любезной Агриппины Спиридоновны – моей соседки, у которой я, предусмотрительно на случай форс-мажора, хранила запасной комплект. Глубокая ночь не только пугала, но и защищала от любопытных глаз, хотя в моей ситуации, где выход? Без приключений прошёл дальнейший путь домой, да и куда уж дальше. Распахнув дверь, женщина протянула мне ключи и, вздохнув, промолвила:

– Ох, деточка, молодо-зелено, а вы, Верочка, опять в тренде. Нам уже и не угнаться. Ну, спокойной ночи, ведь только начало торжеств, а уже феерия.

Да уж феерия, зайдя домой, я бросилась в ванную комнату. Включив горячую воду и заткнув пробку, я посмотрела в зеркало – отражение впечатлило. Щёки горели красным румянцем, лоб покрыла испарина, волосы вздыбились в причёску, а-ля восьмидесятые – бешеный начёс, руки покрывали ссадины, на затылке чувствовалась угрожающих размеров шишка.

Отогревшись, ко мне постепенно вернулась возможность мыслить, и вопросы, вытесняя один другой, зароились в моей голове.