Я убрала папирусы в короб и отправилась на стены – проверить часовых. И только после этого уснула.
Весь день ушел на установление порядков в крепости и подсчеты продовольствия – они оказались обширны.
Мегакло ликовала – народ соскучился по хлебу. Ей вызвался помогать Менот – никто, мол, лучше фригийцев не понимает в хлебе, а что до коров и коз в хлевах, на которые уже ножи заточили, так мы не дорийцы какие-нибудь дикие, чтобы черную похлебку жрать. Зато почти полное отсутствие вина вызвало у того же Менота приступ разочарования. Потом Диокл, Нерет и Аргира, замещавшая Келея, отчитались в корабельных делах.
В общем, все шло своим чередом – здесь была не Самофракия, люди успели притереться друг к другу. Мы установили порядок несения стражи и корабельных вахт, воинских упражнений и охоты так, чтобы никто не надорвался, но и не бегал от дела.
Энно пользовала раненых, Анайя занималась лошадьми, как пойманными, так и захваченными.
Аэлло с Киреной разбирались в арсенале с помощью Мениппа. Там имелись в основном копья, большие щиты, мечи – короткие, прямые и с кривыми клинками, несколько напоминавшие серпы, луки со стрелами. Из защитного вооружения нашлись островерхие шлемы, чешуйчатые панцири и панцири кожаные, подбитые мягкой тканью. Все это было из бронзы, но среди трофеев оказалось оружие и латы из железа, несомненно, достояние благородно рожденных.
Кстати, никому не пришло в голову снять с башни голубое атлантское знамя с изображением солнца. Я всегда была равнодушна к подобного рода символам, а остальные, видимо, просто забыли, да и недосуг. На следующий день мы отправились в конный разъезд впятером: я, Хтония, Кирена, и еще две молодых всадницы – Бронте и Меланиппа.
Мы ехали шагом. Через несколько часов мы миновали плодородную полосу, окружавшую крепость. В зелень вклинивались белые языки песка. Солнце пекло. Впрочем, бывало нам и жарче. Я осматривалась, запоминая черты местности.
– Что-то есть непонятное в этой стране, – нарушила молчание Кирена. – Что-то неправильное. То лес, то пустыня. Жара, и вдруг сыростью веет, будто поблизости озеро или болото. И эта крепость на берегу, и ни единого корабля…
Она была права. Но еще более странно было слышать эти речи от Кирены.
– Что ж, – отвечала я, – это теперь твоя страна, ты ее выиграла, ты с ней и разбирайся.
Я приподнялась. Впереди тянулись песчаные дюны. Высокие холмы мешали разглядеть окрестности.
– Едем дальше, – предложила я.
Хтония кивнула и заметила:
– Но не стоит излишне углубляться в пустыню.
Мы перевалили через бархан. Дул опаляющий ветер. Я первый раз видела такой белый песок. Он был жесткий и крупный, и копыта лошадей хрустели по нему, словно дробя кости. Может быть, однообразие пустыни притупило внимание. Или мы размякли от жары. Во всяком случае, мы пропустили мгновение, когда на белом песке появилось черное пятно.
Она уже спустилась с дюны, когда мы ее увидели – фигура в черной бесформенной хламиде от шеи до пят, с высоким посохом, конец которого был изогнут, как змеиный хвост. А на лице… Почему-то, увидев ее, я сразу успокоилась, хотя эта личина предназначалась для того, чтобы пугать. Кожаная маска с устрашающей харей (в ярком солнечном свете она казалась грубо намалеванной), изо рта торчали заостренные клыки какого-то хищника. Ветер носил и трепал закрепленные полосы тонкой кожи, они шелестели и свивались в клубки.
А успокоилась я потому, что поняла, наконец, каких таких «гар-гар» имел в виду Аглибол.
Горгоны или гарпии – древние жрицы Богини в ее темной ипостаси. Когда-то они главенствовали в Алии, тогда еще не звавшейся Землей Пелопа, но когда ахейцы принесли туда власть мужских богов, их всех истребили. Это было почти полтысячелетия назад, и во внешних странах о горгонах-гарпиях сохранились одни лишь страшные сказки.
Да, много страшных слухов о них доходило до меня во время походов. Например, будто они одним взглядом превращали человека в камень. Может быть, какие-нибудь простаки, завидев такую личину, каменели от страха? И все. И потом, разве убийцы, особенно если это мужчины, не пытаются всегда опорочить убитых, особенно если это женщины? Собственную грязь и низость приписать жертвам, дабы оправдаться и возвыситься?
Нет, я не могла поверить тому, что рассказывали о горгонах. Но так или иначе, я их никогда не видела. Жили только легенды о них. А в Земле Жары, выходит, горгоны все еще сохранились…
– Приветствую служанку Богини! – резким, каркающим голосом произнесла горгона. Говорила она на храмовом языке, в столь древней его форме, что он почти повсеместно вышел из употребления. Но в Темискире его еще помнили.
Мои спутницы, возможно, несколько хуже, но тоже поняли.
– Хвала и слава Ей! – ответила я.
– Мы ждали тебя давно, служанка Богини, служанка, чье имя означает «Госпожа».
– Откуда вы знали, что я появлюсь?
– Змеиное Болото знает все! – я вспомнила, что в легендах жилищем древних жриц также назывались болота. – Ты должна была прийти и втоптать в грязь солнцепоклонников!
– Они – ваши враги?
– Они – враги Богини. Мы изгнали их с плодородных земель и озер, но они укрылись в море, а их прибрежные крепости оскверняют Ее владения.
Голос ее ломался и падал, но лицо оставалось скрытым от нас под неподвижными чертами маски. Рука, вцепившаяся в посох, худая, с длинными ногтями, принадлежала старухе.
– Вернись на побережье, служанка Госпожи и госпожа слуг. Принеси в полночь у воды жертву Семи духам бездны, и громко выкрикни имя врага!
– Что все это значит? – вмешалась Кирена.
С ее трезвым взглядом на вещи горгона, вероятно, казалась просто помешанной. Но взгляд из-под маски по-прежнему был обращен на меня.
– Слушай голос Богини! Слушай голос Болота! – Она уже говорила, ритмически раскачиваясь и выпевая слова, словно закли ная. – С посрамления гордых Обновлением крови Обновленьем Богини. Раз сочти и еще половину – Змея поглотит Солнце!
С последними словами она швырнула посох оземь, и он тут же превратился в змею. Извиваясь и шипя, черный аспид заструился по песку и исчез между барханами.
Кони захрапели и рванулись так, что мы их с трудом удержали. А когда справились, Горгоны не было и следа.
Я посмотрела на лица моих спутниц и объяснила:
– Старый восточный трюк для отвлечения внимания. Я слышала о нем в Трое. Это умеют хабири, и в Черной Земле его знают…
– Что же ты собираешься теперь делать? – спросила Хтония.
– То же, что и раньше.
– Ты что-нибудь поняла из этого бреда? – полюбопытствовала Кирена, когда мы поворачивали назад.
– Только то, что они не собираются нам мешать. Атланты – их противники, а к нам они не враждебны.
– Но, несомненно, эти люди со… Змеиного Болота следят за нами, – сухо заметила Хтония.
– Это нетрудно. Мы не скрывались. И при штурме крепости шума было предостаточно.
– Однако они не стали и помогать нам.
– Что ж, будем поступать так, как будто ее не было, – рассудила Кирена. – Я не очень верю в предсказания чужих жриц, даже если они клянутся именем Богини. – Она пожала плечами. – И что же будет со змеей, если она проглотит Солнце? Солнце сожжет змею.
Через пять дней вернулся Келей с лазутчиками. Приплыл на лодке и высадился в бухте у крепости. Их сразу же препроводили ко мне, и я распорядилась о еде и питье. Келей с наслаждением вылакал кратер охлажденного пива, который ему преподнесла Мегакло, и приготовился рассказывать.
– Чтоб долго не трепаться! Все было, как ты предвидела. Они добрались до рощи и начали рубить плот. Командовал этот подонок Аглибол. Говорили они на своей тарабарщине, поэтому ни я, ни парни мои их не поняли. Но, глядя на них, языков знать не надобно. Значит, возились они целые сутки, веревок у них не было, оплетали бревна обрывками располосованной одежды, ветками и лианами. А мы на них любовались. Дали отвалить от берега, отплыть подальше, а потом подались вслед на лодке. Не знаю, видели ли они нас, думаю, что нет – волна была довольно сильна. Им больше заботиться надо было, как на плаву удержаться, чем по сторонам головами вертеть. И длилось это без малого три дня, хорошо, что мы мехи с водой прихватили, иначе бы росу утреннюю пришлось сосать. А на третий день ветер стих… – Он сделал паузу.
