- Ау! – заглянув к ним, повторила я слова песни, которая оглушала громкостью. - Мальчики, давайте-ка со своими «дворниками» на улицу.

Американец ничего не понял и завис, оглядываясь по сторонам в поисках подсказки, как себя вести. Другие уставились на Фила в ожидании.

- Пожалуйста, - добавила я и неестественно улыбнулась, чтобы сгладить резкость обращения.

Все хором расхохотались и повставали, следуя примеру Феликса.

- Мамка злится, детки по домам, - ляпнул коротышка, испытывая мое терпение. – Ты идешь? – спросил он у Фила, притормозившего рядом со мной.

Ветров кивнул. Но с места не двинулся, пока мы не остались вдвоем.

К этому моменту я уже остыла. Злилась, но не на них, а на себя. Ну почему я ждала понимания на ментальном уровне от детей, пусть и крупногабаритных, у которых под ногами был белый песок, а в голове – никаких тормозов? Они ведь не виноваты, что родились в хорошо обеспеченных семьях и не знали необходимости пахать с детства до седьмого пота. Кажется, я забыла, как сама прожигала жизнь в университете. И это я еще плохой пример. Чего я завелась, когда мой пятидесятилетний отец вел себя, как ребенок? А, наверное, потому, что друзья Фила отвлекали нас, отбирали время, которого до отъезда оставалось все меньше. И вот это действительно бесило и пугало – то неизвестное, что будет дальше или нет.

Кажется, я становилась жадной во всем, что касалось Феликса. И требовательно желала, чтобы прямо сейчас он раздевал меня руками, а не глазами, чтобы был только мой. Во мне проснулась собственница? Что-то новенькое. Никогда не страдала этим заболеванием.

- Не хмурься, морщины будут.

Фил погладил тыльной стороной ладони мой лоб.

- Одной больше, одной меньше…

- У-у-у, какая бука, - пожурил меня он, и в это самое мгновение я показалась себе маленькой обиженной девочкой по сравнению с ним. – «Выметайтесь со своими дворниками отсюда!».

Фил дразнил и ржал, указывая на дверь. Заразительно так смеялся, я растеряла всю серьезность.

- Что смешного? – удерживая образ из последних сил, спросила я.

- Ну-у, песня-то не о дворниках.

- А про кого?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я ведь четко слышала там и полдники, и дворники, и подоконники.

- Ты такая забавная, - умилялся Фил. – Про что – водники.

Он сказал это и, видимо, ожидал какой-то реакции. Но я не поняла.

- Ну водный, - снова никаких ассоциаций, - мокрый… Бля, Алиса, да ты святая!

Его явно забавляла ситуация. Правда, меня не очень. Особенно когда я поняла, что речь идет о наркотиках.

- Значит, поника – это не из «Форсажа» и никак не связано со скоростью?

- Не-а, - прыснул он и напел: - Вместо полдника пару водников, пару-пару водников на подоконнике, с ней на пару водника мы дышим поникой, две банки тоника, мне без тебя не кайф…*

Высокое искусство, твою мать. Но голос потрясающий.

- Ты сегодня такая замороченная, пойдем, развеемся.

Замороченная? Приехали, блин.

- Нет, ты иди, а мне нужно еще немного поработать.

- Ну дава-а-ай повеселимся, - нашептывал он, уговаривая, словно Змей-искуситель.

- Фил, нет!

Я ударила его по рукам, забирающимся под футболку. Он, кажется, решил, что может манипулировать мной через секс. Гаденыш. Надо быть внимательнее, он явно проделывал это не первый раз. Просто сейчас я каменно твердо решила, что не пойду куда-либо с компанией, которая мне неприятна. И доделаю эскизы до утра.

- Сегодня в «illizion» выступает крутой ди-джей, все собираются на эту тусовку. - Феликс не унывал. – Точно не пойдешь?

- Не пойду, - отрезала я.

- Не обидишься, если пойду сам?

- Господи, да иди уже!

Я закатила глаза и шутливо толкнула его. А он притянул к себе и поцеловал, выбивая почву из-под ног. И всю уверенность из ответа.

Спустя десять минут обжиманий я все же выпроводила Фила на улицу, где его поджидали притомившиеся товарищи. До ушей донеслись обрывки фраз вроде «отпустила мамочка?» и «иди ты!», но я уже думала совсем о другом.

Я уперлась затылком в дверь и съехала вниз, подпуская ближе сомнения, так и норовившие затопить.

Сегодня ведь я была похожа на себя обычную. Ту, что по-мазохистски наслаждалась каторжными работами в офисе. На ту скучную зануду, что полжизни торчала за ноутбуком и потихоньку слепла от мелкого шрифта на экране. Ту, которой я пыталась оттолкнуть Феликса в наши первые встречи и которую он вроде как принял. Так почему же я не нравилась ему сейчас? Заметно же было, что хоть он и ушел, остался недоволен. А я ведь и наполовину не загрузилась так, как дома.

Что тогда будет там? Больной насущный вопрос.

**********

* 10AGE & Ramil’ - Ау

Скриптонит - Это любовь

Я заработалась, ушла в себя. Очнулась, когда во рту пересохло. Желудок вибрировал от голода. Я отослала поправки и презентацию плана работ заместителю и закрыла ноутбук. Часы показывали четыре утра, а Феликса все еще не было.

Я старалась отгонять противные мысли, но в полуночной тиши они звучали слишком громко, так и липли, как мухи на ленту. В голове бегущей строкой кружил один и тот же вопрос – что же дальше, дальше, дальше? Я ведь прекрасно понимала, что все эти дни, как летние каникулы в школьную пору – солнце забралось высоко и ярко светило, обдавая жаром, никаких забот, одна сплошная романтика. Только лето имело свойство заканчиваться, и дальше следовали трудовые будни. Что это будет значить для нас?

Ко всему прочему, я слишком привыкла к здешнему нраву – на Пхукете всем было плевать на наши отношения. Разница в возрасте казалась сущей мелочью на фоне соседей-геев, удочеривших маленькую кудряшку из Африки. Или на фоне татуированных стариков из Европы, которые целовались под пальмами на зависть молодым. А уж в сравнении с разгуливающими открыто трансвеститами и подавно. Здесь все казалось проще – нас никто не знал и не осуждал. Но что будет там?

Самокопания и череду риторических вопросов прервал треск и мат с улицы. Я подбежала к окну и осторожно выглянула. Это был Фил. Он разбил глиняный горшок в саду и поднимался по лестнице, заплетаясь в ногах.

Когда он толкнул входную дверь вовнутрь, та, естественно, не открылась. Стоило лишь потянуть ручку на себя, но Феликс явно был не в состоянии выстраивать такие логические цепочки. Решил, что достаточно постарался и упал на плетеную софу прямо на террасе. А буквально через пару минут подергиваний улегся на бок и… захрапел.

Я ожидала чего-то подобного, поэтому взяла плед с дивана и вышла на крыльцо. Укрыла Фила, с удивлением отметив про себя, что от него совсем не пахло алкоголем. Пушистые ресницы дрожали в свете яркой луны слишком явно, заставляя беспокоиться. Вот оно мне нужно, блин? Изображать мамочку, еще даже не родив?

Ночь я провела почти без сна. Наблюдала за рассветом. До тех пор, пока находиться в пустой кровати стало невыносимо, а споры в голове достигли апогея – за те беспокойные часы сотню раз решила для себя уравнение с Феликсом и неизвестной и сотню раз передумала. Я накинула сарафан, вышла на кухню и поставила вариться кофе – немного бодрости и ясности мне точно не помешало бы.

В холодильнике, кроме риса с морепродуктами, обитали лишь яйца да креветки. Что можно было сообразить помимо яичницы? Если такое блюдо и существовало, то я его не знала.

На сковороде грелось оливковое масло, а грусть и безысходность все сильнее давили весом на плечи. Я задумчиво ковыряла деревянной ложкой замороженные креветки. Не заметила, как Фил подкрался и обвил руками живот, зарываясь носом в волосы.

- Меня будто трактор переехал, - заворчал он и устало выдохнул.

Мысленно я добавила – так тебе и надо, но вслух ровным тоном спросила другое.

- Под чем ты был вчера?

Я ненавидела тянуть резину. И закрыть этот вопрос было почти жизненно необходимо. Иначе я сошла бы с ума. Мне хватило и ночи догадок.