Он снова сделал паузу. Теперь она выглядела скорее заинтригованной, чем расстроенной.

========== ГЛАВА V ==========

— И этот парень объяснил мне, — продолжил он, — что он не какой-то прикрытый тупица, ибо он знал, что законы и мораль не обязательно одинаковы — Господи, я думаю, я действительно дал ему хорошие флюиды, если он чувствовал себя комфортно, говоря это копу, но он просто подумал, что большинство законов имеет смысл. Не убивайте других, не крадите у других, не обижайте незнакомцев без всякой, черт побери, причины… и он просто предполагал, что животные, которые сознательно пытаются быть хорошими, будут… ну, они не будут слепо одобрять полицию, но они одобряют идею полиции больше, чем нет. И это заставило его задуматься. И в этот момент ребенок вспомнил, что разговаривает с полицейским, поэтому он пояснил, что он не был одним из тех, которые думали, что я по сути разносчик зла, но я сказал ему, эй, парень, все в порядке, я хороший полицейский, и я могу сказать, что ты хороший ребенок, и в своем бессонном ступоре он хотел упомянуть еще одну вещь, и он упомянул, что самый убедительный аргумент о том, что полицейские — плохие, был от того, которого он подслушал на метро всех мест. И я имею в виду метро здесь, а не в Западной Вирджинии; Я уверен, что в Западной Вирджинии нет метро. Но в этом вагоне два парня разговаривали, и один сказал: «Эй, знаешь что, кто-то, кто припарковал свою машину за кустом, и ждет, и ждет, и ждет, чтобы просто выпрыгнуть и перебить кого-то, кто на шесть превысит допустимую скорость?» И он должен обойти определенную квоту граждан, чтобы сохранить за собой право делать это снова, и они полностью согласны с этим зарабатывать на жизнь? Он был плохим. Вот, что он подслушал; вот, что он мне сказал. Это был самый убедительный аргумент, который он когда-либо слышал, что копы — по крайней мере, изрядное их количество — нехорошие; не потому, что копы раздражают, а потому, что они так довольны тем, что играют роль нейтрального зла… или роль законного зла, в зависимости от того, как ты хочешь это интерпретировать. И да, ты могла бы возразить, что это было в основном то, что мы делали, когда бесцельно ездили по улицам в поисках безрассудных водителей, и я мог бы сказать ему это и по-настоящему запутать его голову, но нет, я мог сказать, что этот бедный ребенок переживал моральный кризис в реальном времени. Я не собирался делать это с ним, поэтому вместо этого я просто упомянул об этом до сих пор… — и он наклонился, чтобы показать, что он приближался к своему тезису. — Мне повезло — нам повезло — и нам никогда не приходилось делать такие вещи, как сидеть за рекламным щитом и ждать, пока кто-нибудь взлетит, сделав сорок четыре из тридцати пяти. И когда я говорил это ему… это был первый раз, когда я сознательно, дословно подумал, что да, я должен обойти эту глупую чушь новичков, потому что я присоединился к копу, который уже доказал, что она слишком хороша для этих глупых новичков… и, может быть, мой в основном положительный опыт в полиции не был… типичным.

Он продолжал смотреть на нее еще несколько секунд, а когда понял, что не знал, что хочет сказать дальше, то просто снова уставился на стол. Поэтому она села и решила взять бразды правления в свои лапы:

— Так что же он сказал?

— Хм?

— Что он сказал потом?

— О, это когда ты вернулась с его лицензией. Его протокол был чистым.

— Я вижу.

— Но… да, я хочу сказать, что… мы с тобой, возможно, не были посвящены в некоторые из темных сторон нашего отдела, потому что мы были в… назовем это защищенным положением. Позиция публичных и выдающихся хороших парней. Плохие парни знают, что они должны оставаться в наших слепых зонах, и они хорошо справлялись с этим до сегодняшнего дня, когда… они вспомнили, что если они все будут работать вместе, они не смогут остановить нас двоих, — он раздраженно застонал и провел пальцами по морде. — Интересно, что думает этот ребенок по поводу всего этого? Может, теперь он согласен со своими одноклассниками?

Но она не думала о том студенте, которого они встретили полтора года назад; она думала о том, что сказал ее партнер.

— Ты сказал, что мы находимся в защищенном положении.

— Да?

— Конкретно.

— Ну… знаешь, как я уже сказал… — Он неловко поерзал в кресле, пытаясь придумать слова. — Во-первых, мы в основном спасли город в публичной истории, которая, вероятно, сделала бы отличный фильм… так что все в городе знают, кто мы такие, и они знают, что мы хорошие — или, по крайней мере, мы стараемся ими быть… чтобы плохие копы в полиции не позволили себе небрежно относиться к своей коррупции, потому что они знают, что если мы увидим, что они делают, мы можем заставить общественность поднять об этом шумиху и они не смогут нас тронуть…

— Ну вот! — она внезапно ожила, подняв руки вверх. — Мы не должны убегать от силы, мы должны использовать наши позиции как рычаг! Это наш шанс доказать общественности, что хорошие копы существуют, и что мы можем и будем противостоять этому… этому…!

Но прежде чем она смогла придумать слово, которое хотела, он сам сказал ей слово:

— Как?

— Что значит, «как?»?

— Как? — на его лике не было видно ни капли радости. — Как мы можем остановить преступления, которых мы никогда не увидим? Как мы можем стереть нанесенный ущерб? И как мы можем вылечить эту болезнь не в нашем собственном отделении?

Она пробормотала бессвязное разочарование, прежде чем, наконец, выплюнуть:

— Лучше! Быть лучше! Сегодня я возглавила свое… черт возьми, мое подразделение, я думаю. Ты можешь им позвонить, и я выступлю против жестокости полиции и плохой полиции, издевающейся над хорошими копами! — она так сильно склонилась над столом, что казалось, что она вот-вот встанет на него. — Это будет сложно, но мы можем исправить это с помощью сильного руководства! И… я знаю, что справлюсь! Мы это уже сделали!

— Ты попробовала это сегодня, и тебе впоследствии сделали за это выговор, — сказал он, по-прежнему мрачно, как панегирик. — Я в восторге от твоего стремления стать единственной женщиной в городе на возвышенности, которой восхищаются все полицейские управления страны. Я действительно в восторге, но я был и ребенком на улице, и я был взрослым на улице, и я только что видел слишком много животных, у которых не только нет хорошего стимула быть хорошими гражданами, но и есть очень хороший стимул быть плохими.

Ее рот был открыт от отвращения, потому что она хотела сказать много вещей, но не чувствовала, что хоть одно из них донесет до него. Затем она подумала о том, что могло бы сработать.

— Д… Значит, ты говоришь, что уволился, потому что социальные сети сказали тебе это? — спросила она, показывая на него трясущимся пальцем одной лапой, а другой вытаскивая телефон; в ее голосе, казалось, слышалась нотка нервного смешка. — Ну… ты хочешь знать, что заставляло меня идти домой с работы? Ты хочешь знать… ты хочешь знать, о чем я заставляла себя постоянно думать, чтобы сохранить рассудок? Я покажу тебе! — и она разблокировала свой телефон и начала лихорадочно щелкать, прокручивать и печатать, не поднимая глаз целую долю минуты.

Все это время он продолжал смотреть на нее, думая, что душераздирающе было видеть, как она теряла абсолютно все свое самообладание, но… да, этот разговор должен был произойти.

— Да ладно, давай, где я это видела?! — проворчала она про себя, все еще не поднимая глаз. — Это… это было действительно хорошее видео начальника полиции… Гранд-Рапидса, я думаю? Он возглавил свой отдел, присоединившись к протестующим вместо того, чтобы бороться с ними, и поговорила с протестующими, чтобы узнать их точку зрения и спросить, как полиция может заставить сообщество поспорить…

— Я тоже это видел, — прервал он почти виновато. — И я погуглил, чтобы еще покопать. Он не был начальником Гранд-Рапидса, он был шерифом любого графства, в котором находится Флинт. И хотя то, что он сделал, чтобы поддержать протестующих и вступить в сообщество, которое он должен защищать, было большим шагом, и я бы никогда не сказал в противном случае… я не могу смотреть на факты и сказать, что это было действительно так эффективно. Факты таковы, что он сделал это в одиночку; его мужчин и женщин не было с ним. И даже если он использует свои силы, чтобы исправить свой отдел изнутри — чего все равно может не произойти, потому что даже самые продуманные планы часто рушатся — просто оглянись вокруг. Видишь ли ты какие-либо другие департаменты в стране, которые были вдохновлены на позитивные действия, потому что они были вдохновлены им?