Она даже не встала с дивана, когда услышала, как открывались замки; вероятно, лучше было какое-то время держаться на расстоянии, поскольку она понятия не имела, где он был. С другой стороны, необходимость находиться в непосредственной близости от целой группы других зверей в течение всего дня было достаточно тревожным из-за текущего состояния мира, так что, возможно, она уже имела это, но просто еще не знала об этом.
Дверь открылась, и он вошел внутрь. Он не смотрел ей в глаза, закрывая за собой дверь; может быть, он её не видел, может, он ещё не хотел на неё смотреть, но в любом случае он определенно выглядел разочарованным, даже если единственной частью его лика, которую она могла видеть, были его глаза. Она заметила, что на нём была его уличная одежда. Он, вероятно, переоделся на вокзале и оставил форму в раздевалке; честно говоря, в такой день, как сегодня, можно было бы простить, если бы они не хотели бродить по улицам в одиночестве, одетые как полицейские. Кроме того, этот рыжик хорошо смотрелся в зелёном цвете, и каким-то образом он смог сделать повседневный галстук, не создавая впечатление, будто он слишком старался. Она подождала, пока он снимет маску, сложит ее и сунет в задний карман, прежде чем обратиться к нему.
— Привет, — мягко сказала она.
В тот момент, когда он поднял глаза, она кинула ему бутылку дезинфицирующего средства для лап. Он определенно не ожидал этого и испортил защелку, после чего возился с ней. Бутылка упала на землю настолько невероятным образом, что крышка лопнула, и на ковер упало пятно дезинфицирующего средства.
— Ну… по крайней мере, ковер чистый! — сказал он, пожав плечами с натянутой полуулыбкой, когда взял бутылку, собрал ее и выдавил на ладонь.
— Чего ты так долго? — спросила она. — Я не злюсь на тебя, просто хочу знать.
— Я гулял, — стоически ответил он, бросив на неё взгляд, но в остальном не сводя глаз с лап.
— Полностью от вокзала? — да, она выдвинула это предположение, но не думала, что он на самом деле это сделает.
— Пришлось, — сказал он, продолжая намыливать лапы, теперь посылая на неё более частые и расширенные взгляды. — Я не собирался брать такси с незнакомцем, вокруг которого плавает бубонная чума… даже если бы у него не было этого, после сегодняшнего дня я мог бы получить его и отдать ему… или ей; ты понимаешь, что я имею в виду… Кроме того, по словам одного мудреца, «любое расстояние — это пешая прогулка, если у вас есть время», и тебе лучше поверить, что у меня было время сегодня… О, и, знаешь, они закрыли все автобусы и метро.
— Они… что?!
— Ты не слышала? — в уме он думал, что с вероятностью пятьдесят на пятьдесят она уже была осведомлена об этих новостях. — Я думал, ты поддерживала наземное радио; диджеи не давали тебе новостей?
— Я ехала домой без радио, — угрюмо проронила она, ставя чай на крайний столик и вставая с дивана, бормоча, подходя к нему. — Это был такой день…
Было ли это решение мудрым с медицинской точки зрения, они позволили себе принять его. Миниатюрное существо уткнулось боком её лица в то место, где его грудь касалась его живота. Он посмотрел вниз и увидел, что она выглядела абсолютно побежденной, не плакала или что-то в этом роде, по крайней мере, пока, но он надеялся, что его объятия утешали её.
Через мгновение она взглянула на него и увидела, как он мягко улыбался ей сверху вниз, впервые с тех пор, как вернулся домой, и она была рада, что её объятия принесли ему утешение.
— Но зачем им перекрыть весь транзит? — она умоляла его. — Неужели… не было угрозы взрыва или чего-то еще?»
— О боже, нет! Они сделали это, чтобы заставить протестующих разойтись по домам. И поймать тех, кто этого не сделает. Об этом говорили, когда я уходил со станции. Они ничего не скрывали по этому поводу.
И она просто смотрела на него секунду без каких-либо различимых эмоций.
— И я вернулся домой как раз вовремя, потому что они ввели комендантский час, — продолжил он. — Официально было сказано, что это было сделано для того, чтобы люди не распространяли Чёрную Смерть — так много для открытия этого состояния, а? — но ты просто знаешь, что они это сделали не для этого.
Он всё ещё не мог придать эмоции её взгляду, по крайней мере, ничего более конкретного, чем «отстраненность». Она снова прижалась щекой к его груди и уставилась в пространство рядом с ним.
— Я… честно говоря, ожидал от тебя большего сопротивления, чем это», — сказал он нехарактерно застенчивым тоном. — Еще немного неверия.
— Нет, нет… — пробормотала она. — Я верю в это после сегодняшнего дня.
— Нам есть что обсудить, не так ли?
— Да. Я просто рада, что ты дома, в безопасности. Так как прошел твой день? — она сказала это, все еще обнимая его, глядя в негативное пространство.
— О, я просто провёл всю эту прогулку, пытаясь понять, что случилось со мной сегодня. Если ты не возражаешь, я уже не хочу снова нажимать кнопку воспроизведения. Как прошел твой день?
Она снова посмотрела на него.
— Я просто сижу здесь и думаю, что с тобой случилось за весь твой день.
— И я уже час шел домой, гадая, что с тобой случилось за весь твой день, — сказал он с этой адской хитрой улыбкой. — Дамы вперед.
Она вздохнула и выпустила его из объятий.
— Ты такой джентльмен, — сказала она, возвращаясь к дивану.
Он последовал за ней.
— Привет, дорогая, я тоже весь день беспокоился о тебе. Я имею в виду, если ты действительно хочешь, чтобы я был первым, тогда хорошо…
— Нет, нет… — настаивала она, когда они сели на диван. — Теперь я как бы хочу закончить свою очередь и покончить с этим; просто… дай мне секундочку… — она потянулась за своим чаем и сделала большой глоток, и когда она это сделала, он обнял её за спину и притянул к себе. — Боже, я так нуждалась в этом. Сегодня мне пришлось много кричать.
— Не торопись, не торопись, — сказал он, почти воркуя. — У нас есть вся ночь, чтобы обсудить это.
— Спасибо… — ответила она, держа чашку в лапах и снова глядя в пространство. Через некоторое время она поставила кружку и сказала себе, что с эмоциональной точки зрения рассказывать свою историю без запинки, вероятно, было бы самым достоверным способом. — Хорошо, итак… ты помнишь, что меня назначили на эту территорию из библиотеки…
— Да, я помню.
— …И я там с целой кучкой полицейских из участков по всему городу, я не знаю половины этих зверей, я не знаю большинство из этих зверей, и я думаю… если что-то плохое должно случиться, и мне нужно было положиться на моих товарищей-полицейских, чтобы они мне помогли… помогаю ли я себе или кому-то ещё… Я не знаю, могу ли я им доверять. И сейчас не было времени заводить друзей, так что я не могла… ну, знаешь… найти время, чтобы познакомиться с ними и научиться доверять им… и… особенно сейчас… Я действительно не могу просто взять и сказать себе, что ношение значка означает, что они хорошие звери…
— Я понимаю, — заверил он её. И он знал, что она знала, что он понимал, но также говорил это, чтобы заполнить мёртвый воздух, чтобы они оба знали, что они всё ещё рядом друг с другом.
— И… а-а-и это не было бы такой проблемой, если бы не… если бы не заказы, которые мы получили. «Сохранять мир»? «Убедитесь, что все не выходит из-под контроля»? Я имею в виду… что это значит? То есть, я знаю, что это значит, но что это значит?! Это может означать так много вещей, и… не все из них хорошие…
— Я слышу тебя, — пробормотал он. — Я здесь.
— Единственная особенность — то, что начальник отвел меня в сторону перед тем, как мы ушли, и сказал, что если что-то выйдет из-под контроля… что он доверяет моему руководству. И поэтому он отправлял меня на передовую, хотя обычно такую мелкую зверушку, как я, туда не посылали. И ты меня знаешь, как бы я ни была польщена тем, что он доверяет моему руководству, я думаю, что это невероятно неправильно, что они так обращаются с маленькими девушками-офицерами, но затем, по дороге туда, мне приходит в голову мысль… это… неужели это действительно будет чем-то таким… таким опасным, что они не могут даже притвориться, будто думают, что маленький офицер сможет постоять за себя? Они беспокоятся за нашу безопасность?
