— Хорошо, достаточно честно, — пробормотал он.

— Так что, может быть, работа моей мечты… э-э… может… может быть, мне еще нужно работать, чтобы воплотить это в реальность. И я готова это сделать, но для этого нужно оставаться в силе. Ты не можешь изменить культуру полиции извне.

— Хм. Забавно, что ты так говоришь, потому что я и многие другие убеждены, что нельзя изменить культуру полиции изнутри, — улыбка на его лице уже полностью исчезла. — Я имею в виду, что есть достаточно доказательств, что в полиции царит эпидемия хулиганов, и тем, которые стараются быть хорошими полицейскими и разоблачителями, повезло, что им удалось выжить. Ты когда-нибудь видела Серпико?

— Нет.

— Нет? Что ж, думаю, нам нужен вечер кино. Блин, 73-й год был удачным для кино. Но все-таки…

— Но я действительно не думаю, что наш отдел настолько плох — по крайней мере, я думала так до сегодняшнего дня! Да, я и раньше видела, как копы делают плохие вещи, я противостою им и обычно останавливаю их! А потом случилось сегодня, и… — и тогда она поняла, что не совсем уверена, совпадали ли ее переживания с тем, как она к ним относилась.

— Вопрос: когда ты видела, как другие копы делают плохие вещи — что бы это ни значило — они знали, что ты была там?

— Э-э… ​​они знали, что я…?

— В отличие от того, чтобы ты подходила к ним и ловила их с поличным.

Она должна была подумать об этом на секунду.

— Я, э… в основном захожу к ним.

Он кивнул самому себе, поджав губы, почти как адвокат виновного, выслушивающий то, что их клиент хотел им довериться, прежде чем они увидели судью.

— Это то, о чем я подозревал: ты была полицейским-паинькой, и другие полицейские не вели себя плохо, когда ты была рядом. Тебе повезло.

— А?! О чем ты говоришь, мне повезло?

— Я действительно верю, что все сложилось бы по-другому, если бы ты сразу не зарекомендовала себя, как хороший полицейский — нет, извини, не только хороший полицейский, но и общественно-хороший. Ты была местной знаменитостью. После этого все коррумпированные полицейские знали, что они не могут плохо себя вести, когда ты рядом, потому что ты не только заявишь о них, если не остановишь на месте, но и не смогут отомстить тебе, потому что, если с городом… со знаменитым полицейским случится что-то плохое, все об этом узнают, и все будут на ее стороне. — теперь он выглядел почти обеспокоенным тем, что сразу же обрушил на нее слишком большую бомбу, но он не имел ни малейшего представления о том, как он мог сделать это более мягко (и все шутки в сторону, это начинало становиться очень долгий разговор, а он все еще голодал). — И знаешь, что? Я тоже был в темноте. Потому что долгое время я был в паре с паиньками, и к тому времени, когда им пришлось нас разделить, все и их бабушки знали, что мы с тобой такие, — сказал он, показывая два скрещенных пальца.

Она не знала, куда смотреть, поэтому смотрела сразу везде.

— Я… я не говорю, что ты ошибаешься, я… я говорю, что не могу просто предположить, что ты прав. Я имею в виду, у меня был свой жизненный опыт в этой силе, и то, что я видела, не указывает на то, что это было… так плохо — по крайней мере, не здесь. Я не видела, чтобы кучка копов брала взятки или копы вытаскивали парня из машины и выбивали из него всю грязь, так что… я не могу просто предположить, что это происходит, когда я этого даже не вижу…

— И это совершенно справедливо, — дипломатично сказал он. — Но тебя не просят предположить, что это происходит. Тебя просят поверить в то, что, когда многие звери говорят, что это происходит в твоём слепом пятне, ты не просто игнорируешь то, что они говорят.

— И я понимаю, что не могу видеть всего, но я также не могу… представить себе, что большинство, с которыми я работаю, занимаются этими вещами — и я имею в виду что угодно, от старомодного вымогательства до… просто затаенной ненависти к другим из-за того, как они выглядят…

— Удивительно, что ты говорите это так, как будто это всего лишь проблема, которую копы сознательно и умышленно не терпят, потому что многие будут утверждать, что существует также эпидемия доброжелательных полицейских, которые не осознают, что у них есть подсознание, предвзятость. — а потом эта ухмылка вернулась на его лик. — Почему, кажется, я помню, как однажды я столкнулся с офицером, который был новичком в силе, и — благослови ее сердце — она ​​подумала, что делает комплимент, когда сказала мне, что я очень красноречивый…

— О, не поднимай эту тему только для того, чтобы снова противостоять мне!

— Я поднимаю эту тему не для того, чтобы обвинять тебя, — ухмылка снова исчезла. — Я поднимаю её, чтобы доказать свою точку зрения. Доброжелательный полицейский может не осознавать ущерб, который он наносит совершенно случайно; иногда это проявляется в небрежном замечании, иногда это проявляется в том, что полицейский стреляет в одного парня, но не стреляет в другого в одинаковых ситуациях только потому, что в глубине души они думали, что первый парень просто выглядел как угроза…

— Ладно! Хорошо-хорошо! — явно смущенная, она подняла лапы, чтобы дать ему знак остановиться. — Ты высказал свою точку зрения…

— Мне просто нужно было уточнить, ты подтвердила мое собственное предубеждение, что полицейские были предубеждены, когда ты сказала мне об этом в тот день — ты как бы подтвердила мои опасения. В твоём случае, к счастью, ты пришла к выводу, что твои пути ошибочны, но в этом отделе намного больше полицейских, чем только ты, и в этой стране есть много отделов, помимо нашего; не каждому копу повезет, если он пробудится, и мы с тобой не сможем лично научить их всех.

— Я знаю…

— Итак, когда ты говоришь, что в этом отделе нет зла ​​- по крайней мере, до сегодняшнего дня — хорошо, и что? Так что это было? Ты думаешь, что реформу нужно проводить изнутри? Как ты собираешься навести порядок в пригородных отделах? Как ты собираешься навести порядок в окружном департаменте? Государственные солдаты? Ты можешь сделать все возможное, чтобы быть источником вдохновения для копов повсюду, но, в конце концов, ты можешь занимать только одно место в любой момент, а есть много мошенников, у которых есть достаточно ощутимый стимул никогда не позволять хорошим парням менять то, кем они являются и что они делают, — он откинулся назад, сложил лапы на столе, сохранил нейтральное выражение лика и старался выглядеть как можно более достойно. — Не говоря уже обо всех действительно глупых копах, которые стали копами, потому что это единственная работа, которую они могли получить без диплома об окончании колледжа и без профессионального образования… и это не относится к тебе, я знаю, что это была твоя мечта.

— Я знаю…

— Вот почему я скептически отношусь к тому, что это может быть изменено изнутри в таком большом масштабе, насколько это необходимо… Я не пытаюсь втирать это, ты знаешь я просто пытаюсь убедитесь, что я кристально чист.

— Я знаю… — проворчала она, глядя на линии между плитками на полу. Она казалась рассерженной, но ему было не сразу понятно, на кого или что.

Он действительно не получал от этого особого удовольствия, но продолжал твердить себе, что это разговор, который должен произойти, и они никогда не придут к своему решению, если поезд не будет продолжать движение.

— Скажи мне, что у тебя на уме прямо сейчас.

Она по-прежнему не сводила усталых глаз с линолеума.

— Ты знаешь, это даже не первый раз, когда звери пытались сказать мне, что копы плохие. Я до сих пор помню свой самый первый день, когда меня поставили выписывать штрафы, и я подумала, что они не воспринимают меня всерьез, поэтому я сказала себе, что покажу им, из чего я сделана — я собиралась заполнить вдвое моя квота в полдня! И после того, как граждане весь день ругали меня. Они говорили, что ненавидят меня и что я даже не настоящий полицейский, но больше всего меня поразило, когда эта женщина начала ругать меня на каком-то иностранном языке, а ее маленький мальчик — он не знал серьезности того, что он говорил — просто смотрел мне прямо в глаза и переводил для меня: «Моя мама говорит, что она хочет, чтобы ты умерла». Я не знаю, что это было. Услышать это от ребенка с улыбкой на лице, просто… напутало меня. Но… я пошла домой, мне стало плохо из-за этого дня, я думала, что я неудачник, но… Чёрт возьми, я протолкнулась через это и на следующий день снова превзошла себя…