— Лойдом? — в голосе Рустама проскальзывают удивленные нотки.

— Я назвала котёнка Лойдом, — поясняю, слегка улыбаясь.

Дурацкое имя, которое спонтанно пришло в мою голову вчерашней ночью, когда я кормила малыша.

— Автомобиль и водитель в твоём распоряжении, — кивает Рустам и проходит мимо меня. — Хорошего тебе дня, Лера.

Я вдыхаю запах его парфюма и тут же выдыхаю. Расслабляюсь, когда его шаги удаляются всё дальше и дальше, пока не слышится щелчок входной двери. Сердечный ритм плавно восстанавливается и начинает работать в прежнем режиме. Всё так, как и должно быть.

***

В ветклинике меня принимают по записи. Доктор с добрыми глазами и седыми, почти белыми, волосами осматривает Лойда, расписывает график кормлений, прикорма, продает специальную смесь для малюток. Сообщает, что котёнок жив-здоров и вырастет красивым крупным британцем. Уж не знаю, как котёнок попал на территорию особняка, но его счастье, что я вовремя нашла его у дерева и не дала помереть с голода и замерзнуть.

Когда выхожу из ветклиники с корзиной в которой сидит Лойд, то слышу телефонный звонок. На другом конце провода — Дашка. С ней мы договорились встретиться в торговом центре на Ленинском проспекте через полчаса.

— Если что, я уже на месте, — сообщает подруга.

— Какая ты быстрая! Я только что вышла из клиники. Надеюсь, что через полчаса буду.

В тихое уютное кафе, где почти нет посетителей я приезжаю с десятиминутным опозданием. Прохожу с корзиной и котёнком по залу и сажусь за столик у окна. Дашка складывает руки на столе и смотрит на меня каким-то особенно загадочным взглядом.

— Ты больше не такая прибитая как раньше, и это радует, — выносит вердикт подруга.

В чем-то она права. Ещё неделю назад я думала о том, что моя жизнь кончена. Не радовало ни приближение родов, ни встреча с будущим малышом, ни-че-го. Беспросветная чернота, одиночество и страх. Сейчас осталась только грусть по Тиму. Только боль, которая не заживёт никогда. И сожаление, что, возможно, не успела ему ещё раз сказать, как люблю.

Я заказываю чёрный чай и пирожное. Проверяю спит ли котёнок — у меня не так много времени, чтобы поговорить с подругой — нужно кормить малютку и делать это желательно дома, а не в кафе.

— Как чувствуешь себя? — задает вопрос Дашута.

— Хорошо. Вполне.

— А Рустам… он не обижает тебя? — спрашивает вкрадчивым голосом подруга.

— Что? О, нет, — хочется сказать, что между нами всё нормально, но то что происходит и нормальным-то не назовёшь. Мне сложно описать своё проживание в доме Тахирова так, чтобы не соврать.

— Ну Слава Богу! — выдыхает Даша.

Неожиданно на втором этаже торгового центра я замечаю идущего неспешной походкой Иракли, друга Тимура, с которым мы встречались буквально вчера. Уж не знаю каким чудом он вновь здесь оказался, но после разговора с Рустамом о наркотиках и проблемах брата у меня появились вопросы, на которые, уверена, сможет ответить его друг.

— Присмотришь за Лойдом? — спрашиваю у удивленной Дашки и после её кивка тут же бросаюсь к эскалатору.

Иракли задумчиво листает что-то на мобильном телефоне, когда я догоняю его.

— Привет, — произношу немного запыхавшись.

Он поднимает на меня свой взгляд и улыбается в ответ. Иракли чуть старше Тимура — на висках виднеются седые волоски, на смуглом лице несколько глубоких морщин. Возможно, я ошибаюсь, но с виду ему больше сорока.

— Лера? Ты зачастила к нам, — усмехается Иракли, а затем поясняет: — К нам, потому что я арендовал в торговом центре небольшое помещение под боулинг-клуб.

— Здорово. Поздравляю тебя!

Он бросает взгляд на наручные часы с кожаным ремешком, а потом на меня.

— Ты что-то хотела спросить?

— Иракли, я знаю, что вы с Тимом плотно общались. И он доверял тебе. А значит, я тоже могу тебе доверять.

Он кивает, и я продолжаю.

— Скажи, Тимур занимался… сбытом наркотиков? — произношу почти шепотом под удивленный взгляд Иракли.

Он немного хмуриться, молчит и я думаю о том, что зря спросила.

— Кто тебе сказал такую чушь, Лера? — наконец произносит он и берёт меня за локоть, уводя за собой чуть в сторону, подальше от проходящих мимо людей. — Тим был чистым человеком и явно не стал бы заниматься такими грязными вещами!

Его голос звучит несколько громче. Я не понимаю, что чувствую. Смятение, сожаление или горечь от того, что поверила по сути постороннему для себя человеку? Рустам явно недолюбливал брата, поэтому как мог очернял его имя в моих глазах. Чтобы я возненавидела Тима так, как и он его. Увы, в голову Тахирова пробраться я не могла.

— Спасибо. Это всё, что я хотела узнать, — опускаю глаза в пол и хочу уйти, чтобы вернуться к Дашке, но Иракли неожиданно перехватывает меня за кисть руки.

Его хватка цепкая, холодная.

— Я слышал, что у вас «отжали» имущество?

Я киваю и гашу в себе нахлынувшие слёзы. Да, мой любимый дом…

— Где ты сейчас обитаешь? — задаёт очередной вопрос Иракли.

— Остановилась у дальнего родственника, — вру, потому что мне правда стыдно за то, что я живу под одной крышей с мужчиной как две капли воды похожим на покойного мужа.

— Знаешь, Лер, мы же своих не бросаем, — произносит Иракли. — Думаю, в кратчайшие сроки я смогу найти для тебя неплохой вариант в виде жилья и денежных средств. Ты только обращайся, не молчи, если нужно. Мой номер у тебя есть?

— Да, есть, — открываю рот от удивления и не верю своим ушам.

Иракли добродушно улыбается и сообщает, что ещё позвонит мне через несколько дней, когда урегулирует вопрос с жильем. Неужели у меня появился небольшой, но шанс на то, что я стану независимой от Тахирова?

Поднявшись на второй этаж старого барака вместе с Лойдом в корзине, я чувствую, как в ноздри ударяет противный смрад. Котёнок начинает жалобно пищать, наверняка мечтая сбежать назад, на свежий воздух.

— Прости, малыш, это временная мера. Я всего лишь ненадолго зайду к отцу, и мы тут же уйдем, — Лойд умолкает, но не уверена, что его спокойствия хватит надолго.

Навстречу мне выходит папина соседка тётя Зина. Черные волосы свисают безжизненными тонкими прядями, под глазами мешки, а лица давно не касалась косметика. Она такая же запойная алкоголичка, как и отец, но Зина, в отличии от моего родителя, умудряется работать в сигаретном ларьке поблизости. Она окидывает меня «стеклянным» взглядом, на секунду в её глазах мелькает что-то похожее на узнавание, но потом — пустота. Не здороваясь проходит мимо, обдавая меня свежим запахом перегара.

Я толкаю обшарпанную дверь папиной комнаты и прохожу внутрь. Отец как обычно спит на своей полуразвалившейся раскладушке. В тёплой фуфайке сверху, потому что ему отключили отопление за неуплату. Я прохожу к столу, на котором стоит несколько пустых бутылок и тарелок с засохшей едой и загружаю всё это в мусорный пакет. Бутылки громко звенят, опускаясь на дно.

— О, Валерка приехала, — отец раскрывает глаза и улыбается своей неидеальной улыбкой с насквозь прогнившими зубами. — Здравствуй, доча.

— Привет, пап, — подавляю в себе раздражение и подхожу к холодильнику. — Я привезла продукты с запасом. Не уверена, что смогу приехать к тебе в ближайшие две недели, поэтому оставлю ещё немного денег. Читать лекции о том, что тратить их нужно исключительно на еду не буду. Захочешь — подохнешь с голоду. Нет — сам знаешь, что делать.

Возможно звучит достаточно грубо, но уж как есть. Отец приподнимается со своего спального места со скрипом. Чуть пошатывается, чешет затылок. На щеке виднеется небольшая ссадина, под правым глазом сверкает фиолетовый синяк. Я смотрю на него с непередаваемой горечью. Отказываюсь признавать в нем некогда лучшего инженера на заводе, любящего мужа и хорошего отца.

— А почему не приедешь? — в голосе отца проскальзывают раздражительные нотки.

Дашка говорит, что я его разбаловала, а мне всё ещё дороги воспоминания о том, когда он был для меня целым миром. Когда после работы я мчала к нему на руки, зарывалась в его объятия и вдыхала запах сигарет и одеколона.