Хороша тягость, — раздражённо вздыхал Грейвз. — Всех забот — сесть ко мне на колено и позволить себя погладить. Невыносимая прямо ноша!.. Неужели так жалко дать мне такую малость? Да хоть бы и в благодарность! Что я, не заслужил?.. Плохо заботился?.. Ведь я не просил ни о чём! Просто сиди, вздыхай и не отворачивайся. Мне даже ответ не нужен… Обошёлся бы. Неужели так сложно? Или что — это было противно? А кончал для меня каждый раз — тоже из отвращения?..

Жалко тебе вернуть мне немного радости?.. — думал Грейвз, покусывая губы. Криденс, будто нарочно, гнул шею, напрашиваясь на ласку. Грейвзу приходилось сцеплять пальцы, чтоб не тянуться к ней.

Это, в конце концов, вежливо, — думал он, сдерживая дыхание, — когда живёшь у кого-то в доме, спрашивать иногда: «Сэр, вы столько всего для меня делаете, что я могу сделать для вас?»

Не унижайся, — вдруг вступил спокойный и ясный внутренний голос. Тот самый, что первым всегда норовил назвать Персиваля покрепче. — Не выпрашивай. Держи себя в руках.

И он держал.

Стоя перед выдвинутым ящиком комода, Грейвз перебирая запонки для сегодняшнего вечера. Он собирался остаться у Эйвери до поздней ночи, а не распрощаться, как обычно, ещё до полуночи. Выбирал, рассматривал игру камней на свету, прикладывал к расправленному манжету и поворачивался к ростовому зеркалу.

— Персиваль?.. Я могу войти?.. — спросил Ньют от порога спальни.

— Нет, — коротко ответил Грейвз. — Я выйду к вам через пару минут и вы скажете всё, что хотите.

— Что случилось с Криденсом?.. — тот явно решил не ждать.

— Спросите у него сами, — холодно сказал Грейвз.

— Вы не знаете?.. — удивился Ньют.

— В последнее время со мной он неразговорчив, — сказал Грейвз, вдевая запонки в прорези. — Узнаете, почему он хандрит — расскажете.

— А вы… вы не спрашивали его? — спросил Ньют.

— А мне… — Грейвз машинально скопировал его манеру, — мне неинтересно.

— Между вами что-то произошло?.. — настойчиво спросил тот.

— Между нами, — Грейвз развернулся и пристально посмотрел на него, — ровным счетом ничего не происходит. Ньютон, не пытайтесь начать ещё один разговор на эту же тему. Мне не понравился первый, так что второго я не допущу.

За спиной Ньюта бесшумной тенью скользнул Криденс. Грейвз проводил его взглядом, кивнул в сторону ванной комнаты, где тот скрылся:

— Вам всегда есть кого расспросить.

Криденс неплотно закрыл за собой дверь, и Грейвз жадно устремился взглядом туда, наискосок через коридор. Криденс остановился посреди ванной комнаты, опустив руки и нервно подёргивая пальцами. Потом украдкой, боком, шагнул в сторону. Потянулся к полотенцам на кольцах, вытянул чёрное, которым Грейвз только что промокал лицо после того, как привёл себя в порядок для вечера.

Грейвз раздражённо подумал, что Криденсу нужно ещё раз напомнить: белые — его, чёрные — Грейвза… когда Криденс смял полотенце в руках и прижал к лицу. И застыл так, едва заметно покачиваясь и подняв плечи.

Грейвз вздрогнул, как от удара, сердце рухнуло. Почему это он… Зачем он так?..

Криденс стоял, прижавшись лицом к его полотенцу, уголком гладил себя по щеке. Грейвз хотел окликнуть его, подойти, распахнуть дверь ванной и потребовать ответа, что происходит — но как в том кошмаре, застыл от ужаса и не знал теперь, что страшнее: Криденс, потерявший себя в плену у Гриндевальда — или Криденс, который тайком прижимается щекой, лбом, губами к полотенцу, которым только что пользовался Грейвз.

Ньют снова заговорил, но Персиваль уже ничего не слышал.

— Мне надо идти, — с трудом сказал он. — Хорошего вечера.

У Эйвери, как всегда, было оживлённо. Волшебники собрались в курительной комнате, сгрудились вокруг карточного стола. Талиесин заметил вошедшего Грейвза первым, коротко улыбнулся, подошёл, чтобы пожать руку.

— Что-нибудь случилось?.. — спросил Грейвз, очень надеясь, что это так, и какое-нибудь событие сейчас отвлечёт его от мыслей о Криденсе.

— Новость пришла час назад, — с сожалением сказал Эйвери, задержав его руку в ладони. — На Президента Пиквери совершено нападение.

— На Серафину?!

Персиваль резко отстранил его от себя, быстро подошёл к группе волшебников.

— Известно, кто это сделал?..

— А, Грейвз! — Юлий Малфой сделал знак, чтобы его пропустили. — Ужасные новости.

— Она погибла?..

— Нет, нет. Нападение было неудачным. К счастью. Я слышал, вы были близки?

— Мы дружили со школы, — Грейвз жадно окинул взглядом колдографии, разложенные на столе прямо посреди карт и фишек, машинально раздвинул их, чтобы не закрывали друг друга.

Пресс-департамент у Серафины всегда ходил по струнке — колдографии были чёткие, контрастные, внятные, как типографский шрифт. Место нападения не показывалось, на снимках был виден только убитый грифон и воздушные сани, обугленные взрывом. Грифона было жаль — Серафина выпросила его у родителей в Ильверморни, на втором курсе, и сама научила летать под уздой. Бедный Пайналь…

Мадам Президент на снимках выглядела сурово и грозно, несмотря на суету колдомедиков на заднем плане и обожжённую половину лица. Она явно хорошо подготовилась для выступления на публику, даже позаботилась сменить платье и высокий тюрбан, чтобы продемонстрировать своё присутствие духа.

Рядом с колдографиями лежал текст её выступления, Грейвз пробежал его глазами. Первое появление на публике сопровождалось самыми обтекаемыми формулировками — мы будем стойкими, трудности не помешают нам, виновные, конечно же, будут сурово наказаны… Угу. Если их удастся найти, этих виновных. Персиваль покусал губу.

— Похоже, вы были правы, Грейвз, — негромко сказал статный немолодой волшебник с лучистыми светло-карими глазами. — В Америке происходит что-то странное.

— Говорят, это организовали противники новых законов, — сказал Малфой. — После всех беспорядков в крупных городах, устроенных сторонниками Гриндевальда, меры безопасности в Штатах просто драконовские. Даже контрабанда остановилась, — он пожал плечами. — Гоблины никогда не сидели так тихо.

— А вы заметили, — сказал Эйвери, вставая за плечом у Грейвза и незаметно касаясь пальцами края его ладони, — что Америка перестала заниматься своими европейскими интересами?.. Посол во Франции покинул Париж и отправился в путешествие по Луаре, посол в Испании купил виноградник и пишет монографию о винных пробках. Персиваль, мне кажется, пока вы были на посту защитника спокойствия, такого бардака не было.

— Я не отвечал за международные связи, — хмуро сказал Грейвз.

Эйвери, смелея от отсутствия сопротивления, взволнованно вздохнул, продолжая откровенно поглаживать его руку.

— Скажите ещё, что вам не подчинялось Разведывательное управление, — широко улыбнулся кареглазый волшебник. — Мэнсфилд Смит-Камминг, глава Бюро секретных служб. Очень рад познакомиться с вами лично.

Грейвз кинул на Талиесина короткий взгляд, извиняясь, что отвлекается от их привычного легкомысленного флирта, шагнул в сторону.

— Тот самый Смит-Камминг? Мне казалось, вы умерли в двадцать третьем году.

— Только для магглов, — ответил тот. — Ну, что скажете? — он кивнул на колдографии и покрутил в пальцах тонкую сигару. — Видите чей-нибудь хвост?..

Грейвз глубоко вздохнул.

— Я бы поставил на Валентайна. А через его голову — на Гриндевальда. У Серафины хватит жёсткости привести страну в порядок, а им это очевидно не на руку. И она всегда была за дипломатические связи.

— Нам очень не хватает связи с Америкой в эти дни, — со значением добавил Эйвери. — Она всегда была для нас примером сильного, крепкого лидера. Уверенного, порой даже жёсткого.

— Ваша любовь к жёсткости, Талиесин, заставляет меня думать, что вы даже спите на голых досках, — улыбнулся Малфой, забавляясь этой маленькой сценой.

— Спать не спал, но лежать доводилось, — засмеялся тот.