Кстати.
Надо бы не сидеть тут, а пойти поговорить с Серафиной насчёт Голдштейн. Зря она её отстранила, Тина — хороший аврор. Толковый, въедливый. А уж инициативность у неё — как у аллигатора. Да, конечно, она облажалась с этой Бэрбоун. Нарушила Статут. Но ведь дело замяли!
Серафина хотела уволить Голдштейн, но Грейвз не позволил, подсунул её Абернети. Тот даже обрадовался пополнению, упёк Тину в Отдел регистрации палочек. Когда всё уляжется, когда они наконец найдут, что за странные вспышки магии будоражат не-магов, Голдштейн вернётся в оперативный отряд.
Да, надо пойти отыскать Серафину.
Нет… Нет, подожди.
История с Тиной была очень давно, почему он вдруг решил, что это произошло буквально вчера?..
И где он?.. Это не его кабинет!
Грейвз нервно поднялся, обежал взглядом комнату. Зеленоватые обои в золотых цветах, белая дверь, огромное зеркало в старинной раме. Это… место… Это место, где Гриндевальд его запер!
Грейвз порывисто шагнул к зеркалу, занёс кулак для удара… Задумался на мгновение. Глянул на поднятую руку, машинально провёл по волосам. Что он хотел сделать?.. Он куда-то хотел пойти… Ах, да. К Абернети. Точно-точно.
Грейвз покусал губу, нахмурился. Нужно сказать ему, что Тина пока посидит у него в отделе. Пусть даст ей какую-нибудь вакантную должность — да вот хоть в Отделе регистрации палочек, они же там вечно тонут в бумагах, лишние руки не помешают. Тина — хороший аврор. Толковый, въедливый. Серафина, конечно, всё ещё в ярости. Грейвз, положа руку на сердце, её понимал. Но давать своих авроров в обиду он не собирался. Уволить Тину! Чёрта с два он даст кому-нибудь уволить Тину. Он сам взял её на службу — сам и будет решать, когда она с этой службы уйдёт. Надо только попросить её — очень настойчиво попросить — чтобы больше не лезла к Бэрбоунам. Ни под каким предлогом! Это плохо кончится.
Грейвз глянул в зеркало. Встретил свой мрачный взгляд. Потерял мысль, нахмурился на мгновение… Что он хотел сделать?.. Ах, да. Поговорить с Тиной.
Тина — хороший аврор. Толковый, въедливый. Зря её отстранили. Да, эта фанатичка Бэрбоун давно мозолила им глаза. Но вламываться в церковь!.. Нарушать Статут!.. Грейвз, положа руку на сердце, понимал, почему Серафина была в ярости. Но если переводить Голдштейн из оперативников — то куда?.. К Абернети?.. Хм… А что. Можно и к Абернети.
Грейвз глянул в зеркало. Что он хотел сделать?.. Ах, да. Поговорить с Тиной.
Он не видел её в отражении, но прекрасно знал, что она стоит у него за спиной. Старается быть мужественной, собранной и серьёзной. Даже не всхлипывает. Тихая вечно, как мышь. Зато хороший аврор. Толковый, въедливый.
— Тина, — вздохнул Грейвз, не поворачиваясь.
Он не собирался её отчитывать — она своё уже получила от Серафины. Просто хотел поговорить.
— Что же вы мне устроили? — спросил он. — Вы ведь один из моих лучших авроров. Какого тролля вас понесло вмешиваться в дела не-магов?.. Знаю, — сказал он, предупреждая возможные возражения, — я знаю, что у вас доброе сердце. Но вы не спасёте таким геройством всех бесприютных, бездомных, беспомощных и несчастных.
Да-да, скажи это себе, Персиваль. Сам-то чуть слюной не изошёл, когда увидел мальчишку. Займись-ка лучше делом.
— Вы свободны, — сказал он, так и не повернувшись. Потом долго стоял, рассматривая свои ботинки. Перед глазами стояло лицо Криденса. Карминовые губы, угольно-чёрные глаза. Ох, мальчик, откуда ты взялся?..
Грейвз потёр лоб рукой, стараясь прогнать шалые мысли. Машинально глянул в зеркало, поправил волосы.
Обежал глазами зеленоватые стены в золотых цветах. Он не заходил в эту комнату, кажется, лет… десять?.. Да, точно. Последний раз был здесь ещё с матерью. Она любила такое сочетание: оливковый и золотой. Говорила, это напоминает ей о родине. Удивительно, она прожила в Америке больше, чем полвека, но так и не смирилась с ней. Даже язык толком не выучила. Понимать понимала, а разговаривать — брезговала. С мужем и сыном принципиально общалась только на греческом. Она вообще была крайне принципиальной. Грейвз часто думал, что своим упрямством он, конечно, пошёл в мать.
Он отошёл от зеркала, провёл рукой по стене.
— Медон, — позвал Грейвз, зная, что эльф бесшумно явится на его зов. — Вылетело из головы… напомни, что я решил — здесь будет гостевая комната?.. Для кабинета она слишком маленькая, согласен? Толком не развернёшься. А для тихого места для чтения она слишком далеко от библиотеки.
Он вздохнул.
— Да, я знаю… По-моему, я бьюсь над ней уже вечность, и никак не могу придумать, что тут поменять. Давай хоть обои сменим. Я устал от зелёного. Пусть будет синий.
Стены не дрогнули, не похолодели, не шелохнулись, как это обычно бывало, когда Медон начинал колдовать, расчерчивая пространство заново. Грейвз недоуменно развернулся. Комната была пуста.
— Медон!.. — громче позвал он. Эльф не явился. Это было так странно, что Грейвз почувствовал беспокойство. Только бы с эльфом ничего не случилось. Как и Лефмер, эльф-привратник, Медон служил его семье уже лет сто пятьдесят. Грейвз был к нему здорово привязан — в детстве тот потакал мелкому Перси больше всех. Наколдовывал шалаши в оранжерее и миниатюрные замки в гостиной, выгораживал перед родителями… Куда он делся?.. Грейвз решительно направился к двери комнаты, проходя мимо, машинально бросил взгляд в зеркало.
Машинально поправил волосы, хотя это, конечно, не требовалось. Стрижка выглядела отлично. Даже странно — после такого-то рабочего дня.
Он оглядел комнату, потрогал зеленоватые обои с золотыми цветами.
Ужасно хотелось спать. Он чувствовал себя таким уставшим… Сегодня был трудный день. Впрочем, какой из дней у него не был трудным?.. Он не так давно стал главой Департамента, и дел было невпроворот. Он проводил на ногах целые дни, и если не был занят разговорами, то закапывался в бумагах. Здесь, наверху, под солнцем, было довольно жарко. Финансовая отчётность Департамента, аналитика, показатели занятости отделов, контрабанда, торговля с не-магами, вечеринка по сбору средств какого-нибудь благотворительного общества, на которой обязательно нужно быть, потому что там будет делегация фейри, которые ищут подходящее место для нового поселения, и надо кровь из носу убедить их не селиться в Техасе, потому что тамошние ковбои не поймут юмора, найдя полено вместо ребёнка, и поднимут такой шум, что никаких обливиаторов не хватит — а этим рыжим, видите ли, нравится сухой климат после зелёных ирландских холмов… Гоблины-золотопромышленники, расшугав не-магов с превосходных золотых жил, уже сотню лет судятся с Конгрессом и лично с главой Департамента магбезопасности, и им положить свой золотопромышленный прибор на то, что глава Департамента уже несколько раз сменился с момента начального инцидента. Грейвз как-то пытался разобраться, что там стряслось, но когда увидел горы бумаг выше своего роста, трусливо сбежал из архива и нанял специального человека, чтобы тот прочёл эти десятки тысяч страниц и предоставил ему краткое содержание. Оказалось, он был не первым таким умным — личных чтецов директора Департамента, как оказалось, в штате значилось уже трое. В таких условиях возможность хотя бы ненадолго оказаться на полевой работе была сущим праздником.
Грейвз отошёл от зеркала, прилёг на неудобный диван и закрыл глаза. Чуть позже он встанет, переоденется, поужинает и ляжет в постель, но сейчас он хотел просто полежать в тишине. Здесь было тихо… Так тихо, что, казалось, в мире ничего больше не существовало, кроме этой комнаты с зеленоватыми стенами и огромным зеркалом на стене. Он даже прикрыл глаза рукой, чтобы неяркий свет не раздражал их. Усталость нахлынула как-то разом, резко. Давно он не чувствовал себя так паршиво.
А чего ждал, Перси?.. — спросил он себя, слишком измотанный, чтобы даже мысленно произносить полное имя. — Думал, быть главой Департамента — это в кабинете сидеть и пятки подставлять, чтоб лизали?.. Нет, раз уж ты теперь один из атлантов, что держат небо — стой и держи. Ничего, скоро выборы, Серафина пройдёт в президенты, и вот тогда вы вдвоём разгуляетесь. Конкурентов у неё немного. Она молодая, хваткая, злая. Её выберут. Правда, забот у тебя от этого только прибавится… Ничего, заведёшь помощников. Вот хоть Голдштейн. Как там её — Тина. Из неё получится хороший аврор. Толковый, въедливый.
