И она верила ему.

— А остальные воспоминания? — слова вылетели раньше, чем Киоши поняла, что навязывалась.

Курук стиснул зубы.

— Там почти нечего смотреть после того, как я потерял друзей.

«Где был Курук?» — спросила как-то Киоши у Кельсанга, ей было интересно, что стало с ним после распада группы. Ответом было путешествие по миру. Он разбивал сердца и получал прозвища. Был Куруком. Звучало так, словно Аватар Воды наслаждался жизнью сам, находил приключения по миру.

Но горе на его лице сейчас показывало иную правду. Когда его друзья покинули его, Курук остался один. Окруженный миром, который восхищался им, но все же один.

Мужчина перед ней был крупным физически, но, глядя на него, она видела пределы места, которое заполнял Курук. Это напоминало ей, как труп Цзянжу уменьшился, когда жизнь покинула тело. Смерть и время делали всех маленькими, сокращали их до мелочей. Она не сомневалась, что ее потомок посмотрит на нее с недоверием, не понимая, почему все говорили, что эта Киоши считалась великой.

— Я рада, что дотянулась до тебя, Аватар Курук, — честно сказала она.

Его плечи дрогнули. А потом расслабились. Она не думала, что он мог нуждаться в этой связи не меньшее нее, ведь не думала, что прошлая жизнь могла в чем-то нуждаться.

— Мне нужно сказать тебе кое-что еще, — Курук вдруг стал неуверенным, явно передумал. — Но я не знаю, стоит ли это того. Я не хочу причинить тебе больше боли.

Киоши смотрела на его гримасу и поняла еще один изъян Курука. Помимо противников, он не мог терпеть, когда страдали люди.

— Сделай это.

Курук вздохнул.

— Идем.

* * *

Они шагали бок о бок. Нереальность расстояния и твердая земля менялись для них. Пара шагов, и они оказались вне луга, у горизонта, словно они крутили мир ногами.

Она забыла наблюдать за путешествием, на красоты мира Духов. Когда она вспомнила, что нужно было посмотреть на пейзажи, которые рисовал Кельсанг, и говорящих существ, они прибыли к нужному месту.

Они шли от кошмара к кошмару. Курук и Киоши стояли на краю мертвого болота. Деревья, корни которых нуждались в жидкости, высохли до хвороста. Дно чаши высохло до потрескавшейся земли.

Она догадывалась, куда делась вода. Большая трещина в земле пересекала край болота. Трещина начиналась с малого, тянулась от ее ног как начало каньона в пустыне. На глубине был тот же дикий цвет, в который Киоши грозила погрузить себя и Курука.

Создатель этой трещины стоял там, где теперь стояли они, и разрушение будто вырвалось из него вспышкой гнева.

— Это сделал Юн?

— Да. Мир Духов реагирует на наши эмоции. Раны, которые мы приносим в это место, становятся тут осязаемыми. В отличие от разлома, который ты создала, эта трещина не заживет. Твой мальчик удерживает ее открытой, цепляясь за свой гнев.

Киоши кивнула.

— Знаю. Юн не в своем уме из-за влияния Отца Светлячка.

— Нет. Ты долго держалась за это оправдание, — Курук был мягким, но непоколебимым. — Мне нужно сказать тебе, что духи могут захватывать тела людей, и они могут даже объединяться с человеком, чтобы дать ему новый облик. Но они не влияют на мысли людей. Юн управляет своими действиями. И управлял все время.

— О, — сказала Киоши. Она пошатнулась. — Ох, — если Курук был прав насчет Юна, то и Зорью был прав.

— Мне жаль, дитя, — сказал Курук. — Хотел бы я, чтобы было не так.

Небо было голубым, начало кружиться над ней. Облака появились по спирали. Курук поднял голову с разочарованием.

«Жаль. Похоже на дождь. Придется прервать прогулку».

Киоши пыталась говорить, соленая вода полилась изо рта. Она текла по ее подбородку на одежду. Она хотела попрощаться с Куруком, но из горла лилось море.

Кто-то повернул ее на бок, и остальная вода вылилась из ее тела. Она ощутила деревянную палубу «Улыбки Сулан» под щекой. Капитан Джунхо и экипаж обступили ее, хмурясь в тревоге. Было бы плохо, если бы Аватар умер на их корабле, даже если Аватар родился в Царстве Земли.

Киоши лежала и ощущала дар Курука. Бой между Аватаром и Отцом Светлячком оставил шрамы на обеих сторонах, и эти следы были такими глубокими, что сохранились.

Она и Юн наследовали их. Она ощущала, где он был. Это чувство было слабым, трепетало, но было направление. Она знала, что, если потянется к нему своим духом, сможет проследовать за ним до места, где он прятался. Наверное, так он проследовал за ней в Страну Огня. Они были маяками друг для друга, двумя факелами во тьме.

И он использовал ту связь снова и снова, чтобы заставить ее страдать.

Киоши шмыгнула носом и тут же пожалела. Соль обжигала нос.

— Я говорила вам не идти за мной, — сказала она капитану Джунхо. Несколько матросов были мокрыми, как она. Самые сильные пловцы забрали ее.

Джунхо серьезно кивнул.

— Да. Но приказ был глупым, и мы не собирались слушаться.

Жаль, не все в мире были такими, как капитан и его экипаж. Она стукнулась головой об палубу и закрыла глаза.

— Как вы смеете перечить Аватару, — пробормотала она. 

Поглотив Отца Светлячка, Юн стал проверять себя, как его учил сифу Амак после контакта с потенциально опасными токсинами. Желудок или кожа не горели, не немели. Губы не покалывало. Он все видел четко. Он протянул ладонь и растопырил пальцы. Они не дрожали.

Эффекта не было. Может, он выпил достаточно злобы в жизни, чтобы получить иммунитет. Если признаки и появлялись, когда дух переходил в человека, их скрывала его плоть. Он не мог понять, был Отец Светлячок уничтожен, растаял или как-то выжил в нем. Ему было все равно.

Он растерялся из-за того, что заставило его так себя вести. Может, презрение к врагу. Цзянжу часто говорил ему избегать презрения в политических делах. Из-за этого он действовал бы нелогично, не видел бы своей выгоды.

Цзянжу.

Юн огляделся, упирая ладони в бока. Он решил довольно логично и по своей воле, что нужно начинать копать. Прямо вниз.

Он упал на колени и погрузил пальцы во влажную землю. Он отбрасывал комья земли — духовной земли? — с дороги, вырывал корни, перекрывающие ему путь. Он рвал их, смола текла по его ладоням. Он пробивался сквозь слой живых растений, столкнулся с темной глиной. Он рыл глубже.

Он рыл как звери, но не как кротобарсуки с их магией, а как низший зверь с когтями, который никогда не видел свет дня, как существо, которое толстело и пульсировало светом во тьме. Он бросал за себя и через голову комья и обломки, хотя уже не было важно, где был верх. Он рыл все глубже, становилось все темнее, пока во тьме не осталось только его горячее дыхание, запертое в его коже.

* * *

Юн проснулся лицом вверх. Пришлось разлеплять веки пальцами, они слиплись от высохших слез. Ему повезло. Если бы он потерял сознание под небом с открытыми глазами, то солнце ослепило бы его навеки.

Другая часть его тела, которой он боялся, были ногти. Они должны были стать короткими, разбитыми, стертыми об камень и землю, которые он рыл своими руками, не предназначенными для этого. Но они были в порядке. Хоть и грязными. Киоши точно отругала бы его за такое. Ей не нравилось, когда он рассеянно убирал грязь из-под ногтей в течение дня.

— Есть же мыло! — крикнул он, подражая возмущению подруги.

Его голос отразился от бороздчатых стен оврага. Ручей, вырезавший ущелье, давно пропал. Тут ничего не росло.

«Я… должен умирать от жажды», — подумал он.

Юн пошел по пути, который выбрал бы дождь, если бы он был тут. Земля была голой, без следов зверей, и он подумал, что он был еще в мире Духов, обреченный бродить по пустоши, пока земля не спустилась склоном к городу.

Он пошел вниз, хромая и горбясь, пока не вспомнил, что не был ранен, просто устал. И, может, бредил. То, что он пережил, не могло быть настоящим, да? Мир Духов был состоянием разума и местом, по словам некоторых ученых.