Он объяснил, что различием между лучшими мастерами пай-шо и подмастерьями, которые считались посредственными, было то, что истинные гении просто играли больше, чем их товарищи низкого ранга. Они не переставали учиться. Цзянжу, Кельсанг, Хей-Ран могли сделать Аватара лучше. Они могли сделать друг друга лучше. Постоянный вызов был ключом к росту.

И они тренировались во время остановок на пути. Они тренировались друг с другом, находили, исправляли и убирали привычки друг друга, пока не стало казаться, что они вчетвером могли общаться без слов, их духи были едины. Курук знал, что у его товарищей был потенциал стать великими, такого не ожидали и не хотели для них старейшины.

Кельсанг подтвердил это одной ночью, когда признался, что невольно побывал в мире Духов. Его описания красочных полупрозрачных существ, говорящих растений, меняющихся пейзажей запутали и расстроили старших монахов, которые думали, что вне физического мира лежала пустота, отражающая отрешенность посетителя.

Так и было, отметил Курук. Как только факты не сочетались с их предвзятым мнением, люди теряли разум. И они решили. Кельсанг собирался провести Аватара в мир Духов.

Монах согласился, радуясь, что хоть кто-то хотел разделить чудеса, которые он видел, а не смеяться над ним. Они выбрали луг в Царстве Земли возле Яопинь, где, как говорили, Янгчен любила практиковаться, используя состояние Аватара, чтобы усилить магию воздуха. Кельсанг и Курук сели на траву лицом друг к другу.

Хоть идея была его, Курук не сразу смог погрузиться в состояние медитации. Он мгновение смотрел, как дыхание Кельсанга шуршало волосками его усов. Он ощущал спиной взгляды Цзянжу и Хей-Ран, и их взгляды были теплыми.

Его друзья. Он так любил их. Жизнь была хорошей. Она была просто хорошей, и мир был чудесным местом.

* * *

Ногти Киоши были мокрыми. Она пробила кожу на ладони. Кровь текла по пальцам.

Она еще видела лицо Кельсанга. Она видела того, кто спас ее жизнь, вырастил ее. Она видела лицо отца. Курук провел с ним больше времени.

Ее глаза вдруг заболели. Их жгло от света рассвета. Ньяхита сидел спиной к востоку, и восходящее солнце сияло над его плечами. Он смотрел на нее с восторгом и смятением.

— Твой дух покидал твое тело, — сказала он. Если бы она не знала лучше, решила бы, что в его голосе было восхищение. — Я отпустил огонек после первых десяти минут, ведь он тебе уже не был нужен. Я еще не видел, чтобы кому-то так быстро давалось перемещение. Курук был там? Он рассказал об Отце Светлячке?

— Я не нашла Курука, — Киоши звучала сдавленно. Ее слова не принадлежали ей. — Только его воспоминания. И они… были не тем, что я искала.

Видения были пыткой. Она видела, как Кельсанг смеялся и закидывал руки на плечи человеку, который потом перерезал его горло и бросил его истекать кровью в горах. Она видела Хей-Ран в расцвете сил, зная, что она лишится силы и чести.

Они начали хорошими друзьями, но Курук позволил людям, которые любили его, отдалиться, как шелуха на ветру, и это их погубило. Он должен был больше сделать для них. Он должен был бороться, чтобы удержать их вместе.

— Я ничего не узнала, — выдавила Киоши. — Только то, что его жизнь была проще моей.

Ньяхита печально посмотрел на Киоши. А потом фыркнул, шмыгнул носом.

— Хорошо. Собирайся. Мы тут закончили.

Она не спорила.

— Мы можем попробовать другую технику? Может, другое место?

— Можем, но вряд ли результат будет лучше. Это твой предел.

Ньяхита встал и отряхнулся.

— Может, ты хороша в медитации, но ты никогда не поговоришь с Куруком или другими предшественниками в цикле Аватара, если будешь держаться за презрение. Изъяны Курука не мешают тебе достичь желаемого. Твои изъяны мешают. Тебе придется найти другой способ спасти мальчика из хватки Отца Светлячка.

В ярости Киоши пересекла расстояние и схватила Ньяхиту за воротник. Он спокойно смотрел на нее, словно ожидал от нее угрозы. Он будто видел ее мысли.

Она резко отпустила.

— Позволь дать тебе совет, поделиться мудростью, — Ньяхита поправил ткань, которую она смяла. — У тебя может быть прошлое или будущее. Не оба. Мы можем попробовать снова, когда ты поймешь это, — решив, что его будущее было в городе, он стал спускаться по горе.

Киоши смотрела, как проводник шагал прочь, ощущая себя бессильно. Идти сюда было ошибкой. Ей не нужно было верить, что Курук мог дать ей ответы. Она не могла сделать больше ничего, только идти за Ньяхитой с горечью в горле.

Они не ушли далеко, мудрец, похоже, ощутил, что она была на грани слез, и сказал:

— Я не врал, когда сказал, что у тебя есть потенциал для духовных путешествий, — сказал он, пока шел по узкой тропе. — У тебя был хороший учитель, который показал основы.

Его жалость была хуже его критики.

— Вы — не первый старик, с которым я медитировала, если вы об этом, — она училась у якобы бессмертного. Было бы плохо с ее стороны не уловить пару трюков.

Ньяхита пожал плечами.

— Кто бы это ни был, я уважаю его. Я ощущал, что вуаль между мирами тоньше вокруг твоих плеч, Аватар. Духи островов пришли и поговорили с тобой этой ночью. Теперь тебе нужно расшифровать их скрытые послания.

Рассвет все сильнее озарял грубую красоту Островов Огня. Солнце позолотило поля внизу, и с высоты диск Северного Чунг-Линга выглядел как печать художника на картине с пейзажем природы. Но свет стал мягче, землям фермеров вернулись естественные краски, и картина стала пугать.

Киоши остановилась и указала на склон с полем дыньяма.

— Это сделали духи? — спросила она. — Если да, то их послание понятно.

Листья дыньяма стали плотным ковром на земле. Но многие растения за ночь высохли, стали болезненного желтого цвета, приняли понятные очертания среди зелени. Издалека умирающие посевы выглядели как мазки кистью.

И понятные иероглифы изображали фразу: «Слава Лорду Огня Чеджину». 

Юн вскинул руки, когда Отец Светлячок напал на него.

«Вот и все, — подумал он. — Вот и конец», — юноша, который оказался ничем, просто пропадет без следа.

Но тело было сильнее воли. Из памяти и тренировок его мышцы и кости помнили позы, и его жест капитуляции стал Кулаком, пробивающим небо, апперкотом.

Земля. Земля любила его, когда этого не делал никто. Он должен был знать даже в этот миг, что его стихия не бросит его. Сосредоточенный залп грязи и камней ударил Отца Светлячка по глазу. Дух завизжал, его атака приостановилась.

Юн в шоке смотрел на свою ладонь, словно он впервые использовал магию земли. Слезы выступили на его глазах, мешали видеть.

— Смотри-ка, — он вытер лицо рукой и шмыгнул носом. — Я могу тут использовать магию.

* * *

«Дуэль шла три дня и три ночи», — так говорили бы о его истории люди.

Честно говоря, он не знал, как долго бился с Отцом Светлячком. Время тут шло иначе. Он помнил, как полз на четвереньках по краю трясины, хотел прижаться губами к краю лужи, хотел пить больше, чем защищаться. Но слизь перекрыла путь, заставляя его повернуться и биться. Это был уже не бой хищника и добычи, тут победил бы тот, чья ненависть и упрямство были больше.

Юну нужно было решить, какие части тела он мог отдать, словно он был куклой, как те, на которых тренировались он и мастер Амак. Вывихнутый локоть был лучше сломанного ребра. Кровотечение на голове было не таким страшным, но нужно было защищать артерии. И он не мог терять сознание, от усталости или от удара.

Он старался в бою. Он бил по духу колоннами из камня, сыпал в него облаками камешков, почти поймал его огромной ладонью из грязи. Порой в бою он ощущал надежду, она словно лучами солнца заглядывала в этот мир. Каждый раз, когда он попадал по духу и ранил его, он уменьшался. Это отмечало прогресс.

— Итак, — прохрипел Юн во время затишья, согнувшись и переводя дыхание. — Как мне быть с Куруком? — его кровь и пот капали с кончика носа на землю. — Я думаю, я наравне с ним в магии земли.