Одна из трех кормилиц перестала приходить. Хранительница, решив, что с той что-то случилось, навестила недавно родившую мать. Оказалось, что та в порядке. Помявшись, она рассказала, что после кормления Риира, она стала производить меньше молока для своего ребенка и решила больше не рисковать. Доводы хранительницы не успокоили эльфийку. Вскоре через двух оставшихся женщин пошли слухи, что приемыш слишком быстро растет. Хранительница с ученицами отмечали необыкновенное развитие ребенка, жители Дола, видевшие мальчика изредка, считали же темп его роста просто драконьим. Спустя три луны Риир остался без кормилиц, покинувших его, но он в них уже не нуждался – ребенок питался плодами. За шесть лун мальчик достиг размеров годовалого эльфа, но сравнивая Риира с сыном разводчика грифов, было очевидно, что принесенный старейшиной эльф превосходит другого ребенка только внешне. Разум же его пока не пробудился. Хранительница говорила, что ребенок благословлен Великим Драконом, даровавшем ему могучее тело, что мальчик просто очень крупный для своего возраста, не более того. Но Риир продолжал расти пугающими темпами. Спустя цикл, мальчик дорос до трех годовалого ребенка, начал ходить и лепетать. Эльфы Дола удивлялись такому чуду, пытаясь вспомнить что-нибудь подобное в истории селения или других земель. Мальчик тянулся к взрослым, те играли с ним, брали на руки, но ненадолго. «Какой-то он странный, и взгляд у него чудной», – говорили они. Детям не позволялось играть с Рииром. Он намного крупнее их, а разума пока нет – зашибет ненароком, – переживали родители, – вот начнет осознавать свою силу, тогда пожалуйста. Спустя еще шесть лун, за которые Риир стал походить на шестилетнего мальчика, а разумом на трехгодовалого, в Доле появились слухи о том, что приемыш отмечен тьмой, а не светом. Точно было неизвестно, когда и кем они были начаты. Напрасно хранительница уверяла, что в маленьком эльфе нет следов Змея. Впустую староста увещевал, что ребенок был принесен самим старейшиной, и что он часто навещает сироту. Что дракон призван защищать законы Сферы, и не потерпел бы змеева отродья в Доле. В итоге, по истечению двух циклов, Риир выглядел на девять лет, почти догнав Л’сандер по росту, а Галедана по широте спины. Поставь его среди прочих детей Дола – никто бы и не увидел разницы. Издалека. Ведь разумом он был пятилетним. Староста и хранительница понимали, что призывы об усыновлении двух летней давности на фоне необычайного развития останется без ответа. Однажды старейшина забрал к себе Риира, и его не было видно целый цикл. Жители Дола вздохнули с облегчением и делали вид, что среди них не жил много лун небывалый ребенок. Однако, самые любопытные узнали от старосты, что мальчик жив и здравствует со старейшиной. На очередной праздник урожая дракон явился вместе с Рииром. Старейшина не приземлился перед домом старосты как всегда, а не спеша шел по земле с окраины Дола, и мальчик шел впереди него. Он практически не изменился за прошедший год, будто его необъяснимый рост прекратился под оком дракона. А самое главное, его разум догнал тело. По селению шагал обычный десятилетний ребенок, он здоровался с эльфами, спрашивал их имена, представлялся сам, поздравлял с урожаем. Его речь походила на речь старейшины, была такой же короткой и немного высокопарной, ей не хватало живости. Как показало будущее, он не знал элементарных вещей, живя вдали от соплеменников. Но кроме этого он был самым обычным эльфом. После праздника Риир остался жить в доме старосты. Предложения об усыновлении не было произнесено вслух, но все поняли, что старейшина ожидает этого со временем. После такого возращения, мальчик был встречен тепло, взрослые за ужином подначивали детей брать его в свои игры. Бездельником он тоже не был, живя со старостой, и обходя с ним Дол, он по его приказу оставался тут и там, помогая с различными работами, знакомясь с жителями поближе, восполняя пробелы столь короткого детства и осваивая основы многих ремесел и работ. Пару циклов все было хорошо, никто уже и не вспоминал прошлое, а помнил ли сам Риир свои первые года и что думал о них, никто не знал. Тогда и начались случаи, из-за которых слухи о тьме в мальчике вернулись в Дол. Приемыш был подвержен странной болезни – он иногда замирал на пару минут, потом возвращался в себя, будто бы ничего не случилось. Он долго не верил тому, считая, что его разыгрывают, пока сами староста и старейшина не подтвердили это. Эльфы Сферы не знают болезни. Иногда кто-то заболевает из-за укуса ядовитого насекомого или животного, стражникам приходится страдать от ран, сражаясь с тварями тьмы, тяжелая работа могла вызвать слабость или травмы. То есть всегда была очевидная причина для болезни. Недуг Риира можно было объяснить только им самим, что-то было не так внутри мальчика. Тогда и вспомнились и его необычайный рост в детстве, и змеева тьма, как возможная тому причина. Другой причиной для слухов была проявляющаяся жестокость мальчика. Л’сандер признавал, будучи свидетелем нескольких таких вспышек, что Риир защищался от насмешек во время игр. Но будь они неосторожно брошенными словами или осознанной издевкой, злоба, с которой сирота набрасывался на обидчика была неоправданно сильной. Большинство детей перестало общаться с Рииром, а их родители и их ближайшие друзья отворачивались от мальчика. Когда он приходил со старостой, не давали ему работы. Лишь немногие сверстники дружили с приемышем, и самыми близкими друзьями ему стали естественно Д’риан и Талия, кто же еще. Сам юноша не верил в слухи, что Риир является змеевым отродьем, веря в авторитет старейшины. Но его раздражала сестра, постоянно превозносящая сироту, по ее рассказам являющегося самым замечательным эльфом в Доле, гордо сносящим необоснованные нападки других эльфов. Страдая от замирания, Риир, конечно не мог претендовать на роль защитника, и не был соперником Л’сандеру, но постоянное громкое восхищение им сестры склоняло его против приемыша. Не много ли он себе возомнил, наслушавшись вздорной Талии. Взрослея, Л’сандер понял, что одним из очагов слухов был отец Д’риана. Он не раз через разговоры Талии с матерью узнавал о спорах юного чтеца с хозяином таверны. Судя по пересказам сестры, спорам весьма жарким, переходящим в затяжные ссоры. Она всегда упирала на то, что они-то с Д’рианом точно знают, что Риир не может быть задетым тьмой. Однако, на чем основывалась такая уверенность, Талия не могла толком объяснить. В общем, ему, Л’сандеру, было наплевать на приемыша. Он не чурался его и не задирал. Пару раз они дрались после того, как чувствительному уроду (все-таки он рос почти в три раза быстрее нормального эльфа) не понравились какие-то замечания Л’сандера. И победить его было нелегко, стоит признать. Но не относиться плохо к кому-то и петь песни в его славу – разные вещи, и, очевидно, его сестра не видит разницы. И поэтому вместо поддержки в такой день смотрит на него как на сгнивший ан’жир – ну не дура ли? – юноша вздохнул.
– Не робей, Л’сандер! – Далек вывел его из задумчивости, – держись поближе ко мне, и выстоишь в испытании.
– Не волнуйся, – Галедан похлопал друга по плечу. Л’сандер передернул плечом. Вечно он с заботой лезет. А ведь и правда, почти пришли к дому защитников.
– Дурак, ты же не знаешь, в чем состоит последнее испытание, может быть в поединке на мечах или копьях. Тогда точно я выстою, если нам выпадет биться в паре.
– Никаких дуэлей и кривляний, – Хакон Седая Коса осмотрел семерых кандидатов стоящих перед ним, – вы на два дня станете защитниками Дола, и те, кто покажут себя достойными этой ноши, смогут остаться ими на всю оставшуюся жизнь. Троим же придется найти другое занятие во имя гармонии.
– Троим? Разве не пятеро будут отобраны?
