Первые драконы тоже изменились. Познав гордыню, и забыв столь дорогую плату за нее, они решили, что нуждаются в слугах, и создали эльфов, чтобы те помогали им поддерживать хрупкую жизнь в Сфере. Но сделав это, они передали часть себя своим созданиям, и смерть стала их уделом. Чтобы выполнить обещание сохранить Сферу до возвращения отца, его дети создали драконов по своему подобию, но способных соединяться, как иные создания сферы, чтобы продолжать свой род и исполнить долг. Творения вышли удачными, но они уже не состояли полностью из света, как первые драконы. Каждое новое поколение все дальше и дальше отходило от образа Великого Дракона. Сегодняшний порядок жизни на Сфере заложен в те далекие времена: драконы и эльфы хранят гармонию жизни, ожидая возвращения создателя. Некоторые надеются, что увидев свой мир сохраненным, Дракон вернет своим внукам величие их родителей. Лишившись света вечного, Сфера стала более хаотичной: случаются катаклизмы, иногда целые виды животных или растений погибают по той или иной причине, появляются твари тьмы, когда частицы Змея, упавшие в Сферу после битвы или занесенные звездным ветром, дают свои страшные всходы. Более страшная и редкая угроза – рождение темного эльфа. Не вся пыль из раздробленного клыка превратилась во врагов в тот роковой день, часть ее осела в горах и лесах Сферы. И до сих пор может проявиться в потомстве светлых эльфов, сделав возможным повторение тех страшных событий. Поэтому старейшины драконов следят за рождением эльфов, и при малейших признаках тьмы младенец уничтожается. Никогда данное правило не было нарушено. И не будет впредь.

Глава 1

Змеево отродье

– Змеево отродье! Где ты прячешься, гаденыш?! Когда найдем тебя – скинем с Предела Мира, не спросив старейшин. И так всем ясно, что ты порченный.

Страх накатывает волнами, хочется расплакаться и убежать далеко-далеко, как можно дальше от гонителей. Оскорбления давно не вызывают обиды, но по-прежнему вселяют страх. Страх и желание дать отпор. Но пока ясно, что рано, слишком сильны враги, слишком мало сил. Голоса становятся ближе, можно расслышать крадущиеся шаги преследователей. Не все охотники разделяют рвение и ярость лидера. Следующий окрик разносится прямо над головой, но укромное место не обнаружено, и шаги говорят об удалении преследователя. Одновременно со спасением приходит дерзость, стук в ушах прекращается, и животный страх сменяется азартом. Тот, кого заклеймили змеевым отродьем, выползает из-под большого шкафа, чьи ножки недостаточно высокие, чтобы молодой эльф мог схорониться под ним, видимо, это и спасло от обнаружения, и бесшумной стрелой устремляется прочь по коридору. В конце него спасительная лестница вниз, ставя ногу на ступеньку, беглец оборачивается и заносчиво кричит в спину неудачливого ловца: «Слепой пень! Собирать тебе ан’жир, а не быть среди защитников». Довольный своей остротой он летит вниз, перелетая через три ступеньки. Третий этаж. Второй. Последняя площадка перед первым этажом, пробежать через пару комнат и свобода. Хотя бы на сегодня. По крайней мере, до заката.

– Попался! – крепкая рука поймала воротник и встряхнула маленькую фигурку, нахально потрепав уши, да, чуть короче, чем у многих сверстников, но все же острые эльфийские уши, касаться которых значило или проявление самой близкой привязанности, или самое жестокое оскорбление. – Л’сандер! Сегодня мне повезло, здесь твое «отродье».

– Тащи его во двор! – злобно прорычал голос сверху.

Пойманного беглеца выволакивают во двор и ставят лицом к двери. Он пытается вырваться, но руки ловца цепко держат его. Крепко, но без жестокости. Из высокого узкого дома в четыре этажа, как и большинство строений Дола напоминающего ствол молодого дерева, один за другим выходят охотники. Двое, трое, пятеро. Преследователи, надо признать, не вызывали трепета, или хотя бы опасения. Самые обыкновенные эльфы, чуть постарше, рослее. На лицах скука и лень, можно подумать, что охотиться на темных эльфов им не впервой и порядком надоело. Как работа в садах – ничего волнующего, но лучше безделья. Доспехов нет, простая заношенная одежда, оружия нет – лишь у одного в руках недоспелый ан’жир. Можно, конечно, швырнуть, он еще желтый и недостаточно сладкий, но лучше конечно съесть. Охотник рассудил так же и начал грызть плод, щурясь на высоко стоящее солнце и отплевывая верхние пока еще горькие слои мякоти. Наконец, из темноты дома вышел лидер – Л’сандер. Любящий быть у всех на виду, он нарочно задержался, чтобы покрасоваться перед своей шайкой. Он заметно выше остальных, хотя и не так широк в плечах, как тот, чьи руки держали пленника. Подбородок задран, глаза прищурены, рот искривлен усмешкой – эльф всем своим видом старался изобразить презрение к пойманному врагу. В руках у него была палка, которую он держал словно меч.

– Ну, что нам с тобой сделать, мерзкий гаденыш? Просто проучить тебя уже недостаточно, после всего, что ты сделал, – он растягивал слова и будто бы рассуждал вслух, наслаждаясь своей победой, – ты должен заплатить за нанесенные оскорбления нам, эльфам, ты…

– Ты же собирался скинуть меня с Предела Мира, – резко перебил пленник, – тащи скорей туда! Все лучше, чем слушать и видеть тебя.

Некоторые охотники, из тех, кто еще следил за развязкой погони, засмеялись. Жующий чуть не подавился, брызнув соком фрукта через нос, что вызвало вторую волну смеха. Более шумную и искреннюю чем ожидаемый ответ гордого пленника на угрозы победителя, известный всем из песен и сказок. Л’сандер покраснел, поняв окончательно, что со стороны он не выглядит таким благородным героем, каким представлял себя. Его глаза сузились до щелок, и в несколько торопливых шагов он приблизился к пленнику.

– Думаешь, ты самый умный, гаденыш?

– Думаешь, ты самый умный, гаденыш? – передразнил пойманный тоненьким голосом, вызвав очередную волну смешков. Потуги лидера выглядеть суровым защитником веселили шайку охотников. За Л’сандером иногда было интересно следовать. Смеяться же над ним было всегда занимательно.

– Молчать! – лицо охотника искривилось настоящей злобой, – я отучу тебя смеяться над будущим защитником, дрянь!

– Защищай ан’жир от червей, герой! – гнев и ненависть наполнившие глаза Л’сандера напугали пленника, и, защищаясь от подступающей робости, он плевался оскорблениями в ответ, – высокомерный трус! Мерзкий, мерзкий!

– Трус?! Как смеешь ты, шпион и предатель называть меня так. Галедан, поставь гаденыша на колени, пусть отведаем моей палки.

-…– пленник замер от страха, сбрасывание с далекого Предела Мира показалось ничем в сравнении с ударом тонкой палочкой в руках врага. Тонкой, но точно в пределах досягаемости лица.

– Эээ, Л’сандер, это перебор, – неуверенно подал голос Галедан. Он явно был напуган, и ослабил хватку на плечах пленника. Другие охотники тоже напряглись, неуверенно переминались, искоса поглядывали друг на друга.

– Я сказал, на колени, – прошипел лидер, белея то ли от того, что его приказов не слушаются, то ли от страха, что сказанное придется исполнить. – На колени, – повторил он, смотря на Галедана, избегая расширенных от ужаса глаз пленника. Воздух во дворе перед домом стал душным и плотным, как в плохом сне. Галедан ошарашено смотрел в лицо лидера, силясь понять, насколько серьезен тот был. Он надеялся, что тот сейчас же отменит приказ, и разрешит неприятную сцену привычным ругательством. Но он хорошо знал своего друга, чтобы всерьез верить, что Л’сандер сможет отказаться от своих слов на глазах других эльфов. Неужели он исполнит угрозу. Нет, это уже чересчур. Тогда почему он настаивает и так выжидательно смотрит? Что может сделать Галедан, чтобы выручить друга из этой опасной ситуации. Точно! Он может ослушаться, привести какие-нибудь доводы, которые Л’сандер сможет принять, не уронив своего достоинства, о котором он так печется. Что же сказать? Что сказать?!