Наскоро перекусив (тюбики с пищей нагревали ее сами, после открытия), Эл занялся восстановлением электричества, а Андрэ, мрачно уставившись на серый диск земного спутника, предпринял попытку, при помощи браслета, определить скорость движения и время начала торможения. Если бы браслет, был подключен к Тоталнету, решение этой задачки, не заняло бы, и пары секунд. По той простой причине, что инструкции, полученные им, запрещали бы вообще прикасаться, к столь деликатным устройствам, как маршевые двигатели. Ибо уже несколько тысячелетий, приоритет в подобных расчетах отдавался, только одному параметру – вероятности выживания человека. Поэтому, решение выглядело бы, примерно так. Два человека. Две жизни. При полном бездействии, эти жизни прервутся нескоро, ведь станция, достойно сгинет в пучине космического пространства. А вот, возможное, столкновение со спутником, грозит прервать те же жизни, гораздо быстрее, и главное, намного эффективнее.

Но связи с Тоталнетом не было, и Андрэ занялся расчетами сам. Что он знал? Очень немногое. Он знал, что сила тяжести на Луне, в шесть раз меньше, чем на Земле. Значит, и масса тоже? Возможно. Он помнил, что угловой диаметр Луны, равен тридцати минутам, если наблюдатель находится на Земле. Значит, определив этот показатель, можно, приблизительно, рассчитать расстояние до спутника. Ведь он у Земли один, и каждому школьнику известно, хорошо запоминающееся число – триста тысяч километров. Ну, а зная время прошедшее, после случившегося космического карамболя, легко высчитать скорость, с которой они движутся. А значит, и время возможного столкновения. Еще Андрэ, мог приблизительно, догадываться о массе станции, после того, как от нее осталась половинка. Кроме того, он смутно помнил о существовании второго закона Ньютона, а самое главное – третьего, из которого четко следовало, что зная массу и скорость вырвавшихся из дюз газов, можно определить, когда будет достигнута первая лунная космическая скорость, для перехода в низкоорбитальный полет. Таким образом, оставалось загнать эти данные в браслет и получить решение. И через пару секунд, он уже с ужасом, его разглядывал. Этот ужас удвоился бы, знай, он, что значение ускорения свободного падения на Земле, обозначаемое, столь популярной, в глубоко образованных и широких народных кругах, латинской буквой «g», уже давным-давно, для удобства запоминания, округлено до целого числа 10, что вполне понятно, не могло привести, ни к каким серьезным последствиям на Земле.

А может быть, все было еще тривиальнее? И какому-то чиновнику, ответственному за проведение школьных реформ, в те веселые времена, когда определение истинного положения точки-G выглядело серьезной и высокоинтеллектуальной забавой, показалось, что запись G=10, выглядит гораздо красивее, чем g=9,8, тем более, что цифра 1, несколько напоминала мужское начало, а цифра 0 – человеческое. Так эта константа и попала в школьные учебники! Ну, а уже, оттуда перекочевала в Тоталнет и браслеты. Конечно, специалисты занимавшиеся запуском космических аппаратов, пользовались ее истинным значением, но Андрэ к таковым не относился. Поэтому, ужас его, был вызван другой причиной. Дело в том, что его браслет показывал – торможение должно начаться ровно, через пятнадцать минут.

– Эл!!! – громко кричит он. – Где ты?!!

– Я ищу нам, немного электричества и кажется, уже близок…

– Эл!!! Тормозить надо через пятнадцать минут!!! Ты направо, я налево! Быстрее!!!

Уже через две минуты, коллеги по несчастью, застегивают ремни безопасности на своих комбинезонах.

– Как такое могло произойти? Почему, так быстро? – спрашивает с экрана, развернутого перед Андрэ, Эл.

– Не знаю. Скорость очень велика.

– Настолько? Это вряд ли. Итак?

– Кнопка «Смесь». Нажимай!

– Есть.

– Так. Заполнение камер началось. Для максимального и эффективного выброса, необходимо десять минут. Ждем. Рядом таймер, Эл. Двигатели должны работать 19 минут 37,5 секунд. Мы будем тормозить не торопясь. Выставил?

– Тут нет 0,5.

– Ладно, оставь 19,37.

– Понял.

Томительно тянутся минуты. Хм. Маршевые двигатели… Это не боковые пшикалки. Это серьезные машинки. Камеры сгорания, почти полны смесью. Через 10 секунд, нажатие кнопки «Пуск», приведет к попаданию в нее капельки катализатора и начнется управляемый взрыв. Андрэ, вглядываясь в напряженное лицо Эла на мониторе, начинает обратный отсчет времени.

– 5, 4, 3, 2, 1, 0. Пуск!

Судя по тому, как болезненно врезались ремни, в уже пострадавшие места, взрыв получился, что надо!

– У меня, сработало! У тебя?!! – вопит он. Эл, с вымученной улыбкой на лице, показывает большой палец. – Иди в центральную спицу и корректируй направление боковыми дюзами. Мы должны лететь, прямо над полюсом.

– Да, босс.

Андрэ отстегивается от кресла, и тоже направляется туда. Почти дойдя до поворота, он выглядывает из внутреннего иллюминатора обода. Ну, и ну! Диск Луны, закрывает собой полнеба.

– Ну, что там? Нормально? – кричит Эл. Да, он же не видит!

– Пока, идеально. Иди сюда, посмотри.

Эл выползает из шлюза, (теперь внутренняя стенка обода, служит «полом» из-за торможения), выглядывает в тот же иллюминатор, что и Андрэ. Черного неба, уже не видно, все заслоняет, темный диск Луны. Эта сторона, во власти ночи. Полюс уже, рядом.

– Черт побери, – бормочет Эл. Двигатели ревут, на полную катушку. – Что-то, низковато, пожалуй, идем. А?

– С чего ты взял?

– Плохо видно, конечно, но поверхность, как будто вогнутая.

– Это нормально, тут же нет атмосферы.

– А по мне, так низковато идем, – повторяется Эл.

– Эл, не гунди. Это же Луна, не Земля. Меньший диаметр, другая кривизна. Отсюда и высота, как у самолета. Пошли в модуль, нам надо пристегнуться.

Погрузившись, в кресла они переглядываются. Ну, что же. Каждый сделал, что мог. Конечно, тяжело сидеть и, не видя, происходящего снаружи ждать, чем все закончится. Пот блестит на лбах. Остается минута до остановки двигателей.

Вдруг, их рев становится громче, а ремни натягиваются туже.

– Что за черт?!! – недоумевает Андрэ.

– Я… Я… не… – бормочет Эл. В голосе страх, в глазах отчаяние. Они оба ощущают, что скорость еще уменьшается, а станция начинает снижаться. Эл, путаясь в ремнях, начинает освобождаться от них.

– Куда ты?!! Сиди!!! – ревет Андрэ. – Сиди, тебе говорят!!!

– Я… мне… надо…

– Сидеть!!!

Двигатели взвывают навзрыд напоследок, словно исполняют прощальную мелодию! И сразу же, наступает могильная тишина. Покой. Невесомость. И словно опасаясь, что астронавтам быстро прискучит это однообразие, страшный удар, обрушивается на станцию. Потом еще. И еще. «Что-то, мы зачастили, – прощается, с уже, пробирающимся по знакомым трубам сознанием, поникающий разум Андрэ. – Второй раз за день»…

… Но и на этот раз, ослепительная точка впереди остается недостижимой. Сознание, нехотя вынуждено возвращаться обратно, под черепную коробку, прямо в мозг, напуганное веселым и истеричным смехом напарника. Андрэ, с удивлением открывает глаза и осматривается. Надо же! Он висит на ремнях в кресле, не опираясь на лицо! Прогресс! Эл, почему-то стоит на потолке. Тянет к нему руки.

– Отстегивайся, босс, – произносит он дурашливо. – Я поймаю. Не бойтесь, босс. Здесь вы весите всего 16 килограмм.

Андрэ осторожно освобождается от ремней и падает в его руки.

– С прибытием, – произносит Эл. И снова не может сдержать припадок нервного смеха. Он настолько заразителен, что Андрэ, морщась от боли в голове, начинает тихонько подхихикивать. Что поделать? Люди, только что бывшие на волосок от смерти и выжившие при этом, ведут себя одинаково. Над чем они смеются в такие моменты? Над отступившим страхом и ужасом? Над собственным неразумным фартом? А может они смеются над той, от которой, все равно не уйти? Факт остается фактом. Смеются вначале, все. Ну, а потом, осознав положение, многие начинают плакать. Затем, подкрадывается голод и после его утоления сонливость. На все становиться начхать. Нервной системе, требуется подзарядка.