- Значит, в тот вечер, когда вы вместе пошли выпить?

- Мы обменялись историями со службы, а потом поговорили о тебе, - сказал он. - Вот и все.

- Ты говорил обо мне?

- Она прямо спросила меня, как давно я испытываю к тебе чувства.

В этот момент Тереза Лисбон буквально почувствовала, как ее сердце остановилось.

- И что же ты ответил?

Он вздохнул.

- Лисбон, ты помнишь тот день, когда мы встретились?- спросил он.

- Смутно, - ответила она. 22 сентября 2005 года ее вызвали в кабинет Минелли и попросили прямо процитировать его слова: как она относится к обучению диких обезьян? Прежде чем она успела что-то пред-принять, кроме вежливо озадаченного взгляда, дверь снова открылась, и Патрик Джейн вошел в комнату во всем своем великолепии.

Она винила недостаток сна, обезвоживание, недоедание и временное умопомешательство за то, что вышла из офиса через полчаса с совершенно новым партнером и сильной мигренью.

- А помнишь, как во время той первой встречи ты назвала меня высо-комерной самодовольной свиньей и попытался швырнуть в меня пресс-папье Минелли?

Она улыбнулась. Благословенные времена.

- Было что-то особенное в том, как сверкали твои глаза, и в поразитель-ной точности, с которой ты бросил это пресс-папье. Я не знал этого в то время, но это был тот самый момент, когда я …

- Остановись!- перебила она, - Что бы ты там ни собирался сказать, не надо.

- Я даю тебе то, о чем ты просила. Ты хотела знать, чего я хочу, что я чувствую? Вот оно.

Она вздохнула и отодвинулась от него на пару дюймов.

- Сейчас ты чувствуешь это, - сказала она, - А как насчет завтра, на следующей неделе или через пять минут, когда у тебя случится очередной эпизод, и ты передумаешь?

- Нет, - сказал он с таким пылом, что она почти поверила ему.

- Насколько я понимаю, ты можешь посвятить себя только одному делу, и мы оба знаем, какому.

Он покачал головой.

- Это несправедливо. Я посвятил себя этой работе. Я обязался быть тебе другом на протяжении семи лет. Это должно что-то значить.

-Ты остался в КБР, потому что тебе нужны ресурсы и зацепки, - решительно заявила Лисбон, - И мы оба знаем, что тебя вышвырнули бы через пять секунд, если бы я все это время не прикрывала твою задницу, так что ты держишь меня в стороне. Но, в конце концов, все возвращается к одному и тому же: Красному Джону.

Было приятно наконец-то озвучить все то, что она скрывала годами. Она так долго наблюдала бомбу с часовым механизмом по имени Пат-рик Джейн, и хранила молчание, боясь спровоцировать его. Но именно он поднял этот вопрос, и он заслуживал знать правду о том, где она стояла.

- Все, чего я хочу, это чтобы ты была свободен, Джейн, - сказала она, -Я хочу, чтобы ты был счастлив и мог жить так, как тебе хочется.

- И как же я буду это делать без тебя?

- Не перекидывай на меня!- она отказалась чувствовать себя виноватой из-за этого. Она провела много бессонных ночей, обдумывая положение своего консультанта, прежде чем наконец поняла, что это она про-сто не в состоянии исправить. Он должен был сделать это сам. Наибо-льшее, что она могла сделать ? дать ему верное направление и отта-щить назад, если он собьётся, - Ты же знаешь, что я не могу помочь тебе убить Красного Джона, это идет вразрез с моими принципами. Я считаю, что его нужно судить, как и любого другого, и это должны сделать уполномоченные люди. Это единственный способ победить.

- Я выиграю только в том случае, если лично всажу ему нож в сердце или пулю в череп, - решительно заявил Джейн. Она ненавидела, как он говорил о лишении жизни человека (даже такого психопата, как Красный Джон), словно это пустяк. Какими бы ни были обстоятельства, убийство – не выход. Вот почему она, по возможности, избегала перестрелок. С каждой отнятой жизнью умирает часть твоей души. Джейн знал это; он застрелил шерифа Харди, чтобы спасти ее жизнь, но это никак не усимирило его жажду мести. Если уж на то пошло, угроза ее жизни сделала его еще более ненасытным. Это давало ему еще один повод ненавидеть Красного Джона, еще один счет, который нужно было свести. Это ее пугало.

- И именно из-за таких разговоров у нас с тобой нет будущего, - сказала она. В первые дни она иногда позволяла себе гадать, что произойдет, если Джейн вдруг поймет всю ошибочность его поступков и перестанет мстить Красному Джону. Он мог бы купить себе настоящий дом, завести новых друзей и, возможно, снова начать жить. Он позна-комился бы с другой женщиной (она не сомневалась, что очередь из желающих выстроится до самого Нью-Йорка), они поженились бы и родили ребенка. Несмотря на все его недостатки, она видела, как он общался с детьми, и знала, что он был отличным отцом.

Потребовалось несколько лет, чтобы отодвинуть назад достаточно его защиты, чтобы понять, с чем она действительно имеет дело. Тоска по убитой семье никуда не ушла. Его ненависть к Красному Джону стала частью его самого; это было не то, от чего можно отказаться или отрицать. Эта рана будет гноится, пока он не добьётся своего .

- Это неправда, - сказал он, - Мы просто должны подождать, пока Красный Джон не умрет. И после этого …

- После этого ты просишь меня отдать свое сердце пленнику или трупу, - грубо сказала она.

Он вздрогнул.

- Я приму все последствия своих действий, - сказал он.

- Но мне-то это зачем? Почему я должна страдать из-за твоего идиотиз-ма?

Он вздохнул.

- Слушай, я понял, - сказал он, - У тебя нет абсолютно никаких причин верить моим словам. И мне не нужно, чтобы кто-то говорил мне, что я недостаточно хорош для тебя. Поверь мне, это я полностью осознаю.

Она почувствовала, как из нее уходит часть гнева. Это была та сторона Джейн, которую она ненавидела больше всего, даже больше, чем убий-ственный гнев. Это была та сторона, которую он тщательно скрывал, которая появлялась только тогда, когда он был действительно расстроен или опечален, когда вся его самооценка скатывалась к нулю. Он, казалось, думал, что легче притвориться, что его ничто не волнует, отстраниться от всех эмоций. И то, что именно она стала этому причи-ной, дико бесило.

-Я этого не говорила, - сказала она уже мягче.

- Но ведь это правда, не так ли?- печально сказал он, - Мы зашли в тупик.

- Это к лучшему. И это не значит, что я совсем тебя бросаю. Ты все еще мой друг Джейн, и я всегда буду прикрывать твою спину.

- Но что, если я захочу большего?- раздраженно сказал он. Он напоми-нал ей скулящего ребенка, пытающегося уговорить свою мать дать ему еще мороженого, но она была непреклонна.

-Ты хочешь больше, чем я могу дать. Это все, что я предлагаю Джейн. Прими это или оставь.

Он снова схватил ее за руку и крепко сжал.

-Значит, это твое последнее слово, не так ли?- спросил он, - Просто друзья.

- Лучшие друзья, - сказала она, надеясь смягчить удар.

- И поэтому, что бы там ни было между нами, мы просто сделаем вид, что этого не существует?- спросил он, - Потому что я вижу, ты знаешь. Ты позволила мне поцеловать тебя, Лисбон, и ты поцеловала меня в ответ. Это кое-что значит.

Ее первым рефлексом было отрицать, отрицать, отрицать, но раз уж они действительно были честны и открыты друг с другом, почему бы не выложить все начистоту?

- Я бы солгала, если бы сказала, что не испытываю к тебе влечения, - тихо призналась она, - И в другом месте, при других обстоятельствах у нас с тобой, возможно, был бы шанс. Но я не такая, как ты, Джейн. Я не живу в мире «что, если…». Я говорю то, что знаю, а не то, что чувствую. И я знаю, что если бы мы что-то начали, это было бы ошибкой.

Он не отпускал ее руку, поэтому она сжала ее в ответ. Он поднял го-лову, и посмотрел ей прямо в глаза. Он пристально смотрел на нее, как ей показалось, целую вечность, и ей стало интересно, что же он ищет. Может быть, он искал знак того, что она не имела в виду то, что сказала. Что бы это ни было, он не смог найти его, потому что, в конце концов, отвернулся, выглядя разочарованным.