Взгляд зацепился за продавца пайков. К нему и направился. Сегодня в окошке сидела хмурая тетка, которая, кажется, никогда нормальной жизни не видела. Иначе как объяснить презрение, превосходство и ненависть в её глазах? Не по отношению ко мне, а сразу ко всему миру, не иначе.

— Можно паёк?

— Можно, — чуть ли не провизжала она, — Пять монет!

— Как пять? — опешил я, — Была же одна за два пайка!

— А теперь пять за один! Не нравится — проваливай!

Да что сегодня за день такой?! Честно, я старался... Старался держаться, но с каждой такой подлянкой и ударом судьбы моя стойкость давала слабину.

— Телок, чего встал? Либо покупай, либо проваливай! — рявкнул какой-то мужик у меня из-за спины.

Я поспешно уступил ему дорогу, продолжая пребывать в оцепенение.

— Десяток пайков, красавица! — разулыбался этот грязный тип. Вид у него, будто он последний раз год назад мылся. А может так и было.

— Пять монет! — всё таким же визгливо-скрипучим голосом ответила «красавица» лет так шестидесяти тяжелой жизни, которые уместились в тридцати годах.

Мозг запоздало подсчитал, что пять монет за десять пайков — это по старой цене! А почему мне тогда задрали?!

Почему-то разбираться желание не возникло. Сначала меня грабят, потом вышвыривают на улицу, и тут же задирают цены на еду. Это не нормально. Чем я прогневал удачу, что та со мной так обходится?

Сегодня у вредной тетки хватало желающих купить еду, поэтому я отошел в сторону, чтобы не привлекать к себе внимание. Отошел к ближайшему темному углу, где натолкнулся на парня. Он сидел на металлической скобе, что торчала из стены. Получалось, наверное, не самое удобное кресло, но его это не смущало.

Парень и парень, мой ровесник плюс минус. Я бы не обратил на него внимание, если бы он не улыбнулся мне. Открыто, тепло и дружественно. На фоне сегодняшнего утра это выглядело... как минимум необычно. И подозрительно.

— Судя по твоему виду, у тебя проблемы, — сказал он.

— А у кого их нет? — постарался ответить я нейтрально, не выдавая своего мрачного настроения.

Я чувствовал обиду на мир и раздражение. Хорошо, что не апатию. Хватило с меня вчера её.

— Да ты философ, братишка, — рассмеялся он. — Слышал, что в древности были мужчины, которые умели остро говорить. Знаешь про таких?

У меня отец историк, — чуть не ляпнул я, — конечно же я слышал.

— Может и слышал. Философ — звучит странно.

Отец часто любил рассуждать на тему, как изменился мир. То, что было актуально раньше, перестало иметь значение сейчас. В любом случае, если я хочу зайти за простоватого парня из местных поселений, то лучше не выпендриваться тем, что мой отец — историк. Такую профессию можно получить только в богатом и развитом городе, где есть культура и ценят знания о прошлом. Кроме Эдема я таких мест и не встречал. Правда, я в большие города, кроме этого, и не заходил.

— Забей, — снова улыбнулся он, — Старая грымза цену задрала?

— Задрала? — переспросил я.

— Ну да. Я случайно увидел, как тебя обломали. Уж прости, — ещё одна улыбка, — Плохой день? Или ты из-за еды так расстроился? Хочешь продам тебе пару пайков? Цена как для всех. Одна монета.

Сначала я обрадовался. А потом нахмурился. Не осталось у меня запасов доверия к незнакомцам. Но тут желудок заурчал, намекая, что я не ел со вчерашнего утра. Парень усмехнулся и достал из сумки, что болталась у него на плече, два пайка. С виду самые обычные. Ну не яд же там, да?

Я трясущимися пальцами достал из кармана монету, которую заранее приготовил, чтобы заплатить. Святить, что у меня есть ещё — не хотелось.

В момент передачи я напрягся, ожидая, что он схватит монету и убежит. Но нет, тот спокойно передал мне пайки и забрал деньги. На этом сделка закончилась.

— Да не отравлено, — рассмеялся он, — Я для наших пару десятков пайков взял, — похлопал незнакомец по сумке, — Но ещё куплю, это не сложно. Со старой грымзой у нас норм отношения.

— У вас?

— Ну да... Не одному же мне тут шляться, — улыбнулся он искренне.

Последняя, кто так улыбалась, оказалась проституткой из борделя, что звала поработать. Я теперь никогда не буду доверять людям, которые умеют улыбаться. Мрачные рожи — они честнее.

— Как тебя зовут? — спросил он меня.

— Эрик, — смысла скрывать имя не было. Оно далеко не самое уникальное.

— А меня Икар.

Единственное, чем выделялся Икар среди толпы, кроме улыбки, это ожог на шеи. В полумраке он не заметен, но когда передавал еду, парень встал и попал под свет огней от ближайшей стены. А так типичный житель подземного города. Невысокий, с коротким ежиком волос, бледный. Ещё он одет в чистую и опрятную одежду. Кем бы он не был, этот человек регулярно моется и не считает ерундой стирать одежду.

— Ладно, пошел я, — он отряхнул с себя отсутствующую пыль и направился в сторону торговой площади. Но не сделав и трех шагов, остановился и обернулся, — Эрик, а тебе работа случаем не нужна? У нас как раз набор в группу.

— А что за работа? — заинтересовался, не веря, что мне повезло.

— Да обычная для всех тех, кто приходит в город. Мелкие поручения, уборка, присмотр и прочее. Платить не будут, сразу предупреждаю. Но едой и местом для ночлега обеспечат.

— Звучит лучше, чем другие варианты. Не думаю, что у меня есть выбор, — теперь уже я улыбнулся в ответ на его доброжелательность.

Как бы жизнь не пинала, но открытость к людям, что пропитала меня в Эдеме, оставалась. Поэтому увидев хорошего человека, что тоже открыт и предлагает мне работу (!), я не удержался и тоже заулыбался. Неужели темная полоса кончилась?

— Если ты мне подробнее расскажешь, что именно предлагаешь, и там нет ничего ужасного, то я согласен. — выпалил я поспешно, вспомнив об осторожности.

— Смотря что для тебя ужасно, — хохотнул он, словно услышал что-то донельзя веселое, — Обычный труд. Местами тяжелый. Местами не очень приятный. Но телку никто другое и не предложит.

— Телку? Меня уже третий раз так называют.

— Ага, значит спрашивал про работу, да? — довольно спросил он, радуясь своим догадкам, — Телки — это те, кто приходят в город. Такие же мальчишки, как и ты. Не знают тут никого, ничего не умеют. Приходят на удачу, надеясь устроиться. Перспективы у них обычно отсутствуют. Но это лучше, чем жить за городом и тем более в пустошах.

— И что, много приходит? — заинтересовал я.

— Да человек тридцать в месяц набирается.

— Так что за работу ты предлагаешь?

— Если тебе и правда интересно, — тут он снова улыбнулся, но иначе. Это была улыбка человека, у которого есть что-то нужное и он это прекрасно знает, — Тогда пойдем. Я не могу себе позволить долго прохлаждаться. Надо ещё кое-кого забрать, докупить жратвы и успеть вернуться. По дороге расскажу, что к чему. И если ты подойдешь, то будет работа.

На это мне оставалось лишь кивнуть и отправиться следом за Икаром. Но это был вовсе не тот день, когда удача мне улыбнулась.

— Икар, сволочь! А ну стой!

Стоило нам выйти из укрытия, как дорогу преградили уже знакомые парни. Именно они подловили меня после выхода из крематория. Что они здесь делают?

И что им опять от меня надо?!

— Икар, сволочь! А ну стой!

Стоило нам выйти из укрытия, как дорогу преградили уже знакомые парни. Именно они подловили меня после выхода из крематория.

— Завались, Рик! — в мгновение ока отреагировал Икар.

От его доброжелательности не осталось и следа. Он распрямился, расправил плечи, от него повеяло уверенностью и жесткостью. А голос... Он был злым, как сталь.

— Ты куда парня ведешь, урод? — Рика не впечатлила реакция и он смело попер на Икара.

— Я его уже пристроил в группу, так что пошел в жопу. Ты знаешь правила. Или хочешь поссориться со мной?

Рик остановился, как на стену наткнулся. Сейчас я смог рассмотреть его гораздо лучше. Правая рука отсутствовала по плечо и её заменял протез. Кое-где ржавый... Что не особо снижало его опасность. Я хорошо запомнил, как меня играючи откинули и приложили о стену. Этот Рик был одним из немногих, кто носил, пусть и короткие, но густые и черные, как смола волосы. С грубыми чертами лица он выглядел, как постаревший подросток. Увидь я его год назад в этой рваной футболке, которая когда-то была белой, а сейчас обрела устойчивый серый цвет, в этих черных, с дырками штанах, счел бы, что он попал в беду или нищий. Сейчас же я видел другое. Сбитые костяшки на левой руке, царапины и синяки по всему телу. Этот парень любил подраться.