Просто я ведь тоже ему ни разу не говорила о своих чувствах. Не признавалась, как сильно он мне стал дорог, как трепещет моя душа рядом с ним. И даже в мыслях избегала об этом думать, опасаясь быть отвергнутой со своими чувствами, боясь ничего не услышать в ответ. Может он поэтому ревнует? Может по-прежнему считает, что для меня наш брак вынужденный? Может не верит, что другого мужчину я уже никогда не захочу, а не только сейчас?

Чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется сказать ему… признаться, что люблю. Что хочу его любви. Открыться и довериться окончательно.

Может даже сегодня.

К вечеру я принимаюсь готовиться сразу же после обеда. Прошу Жозелин помочь мне выбрать и купить самый умопомрачительный и эротичный комплект белья, который доставляют срочной телепорт-доставкой уже в течение часа, а когда солнце начинает клониться к закату ухожу в ванную и посвящаю наведению красоты ещё час с лишним. Мне хочется сегодня быть для мужа особенной, хочется чтобы он так же забылся в моих объятиях, во мне, как я забываюсь рядом с ним, в его руках.

Выходя из ванной, я сначала даже не понимаю, что меня настораживает. А потом пол под ногами внезапно вздрагивает, накреняясь. Воздух взрывается оглушительным гулом, а от чудовищной мощности силовой волны, прокатившейся надо мной, кажется, что моя голова попросту треснет, либо меня расплющит, разрывая на атомы. Закрыв ладонями уши, я падаю на колени, визжа от страха и боли.

А в следующее мгновение в комнату врывается белая, как полотно Жозелин, тут же бросаясь ко мне. Я едва успеваю заметить, что у неё всё лицо в крови, прежде чем теряю сознание от перегрузки всех сенсорных систем.

Продираясь сквозь вязкую муть, окутавшую моё сознание, я, кажется, хнычу от непрекращающегося болезненного гула в голове, мешающего думать, дышать, слышать.

А потом приходит ощущение жара, сосредоточенного в животе, но распространяющегося на всё тело, следом, кажется, чьи-то прикосновения. И едва различимый за звоном в ушах тихий, хриплый голос.

— Да, адамир. Сьера почти не пострадала… потеряла сознание, но уже приходит в себя… — прикосновение смещается на живот. — Ребёнок защитил… с ним всё в порядке, насколько я могу судить. Сильный малыш.

Дрожащие руки сами собой взметаются, накрывая живот и лежащую на нём ладонь Жозелин. То, что с моим сыном всё хорошо, я чувствую так же ясно, как и непреходящий монотонный гул в голове, словно малыш сам посылает мне успокаивающие волны своей силы и энергии. Но в душу всё равно заползает удушливый страх, подстёгнутый смутным ощущением чужой даже не боли, а нечеловеческого напряжения. Рок. Это его сила, воля и разум держит сейчас всё вокруг в шатком равновесии. Я чувствую это.

— Рок, — выталкиваю из лёгких воняющий гарью воздух, пытаясь открыть слезящиеся глаза. — Что с Роком?!

— С вашим связанным всё хорошо, сьера, — слышу в ответ слабый голос, и далеко не сразу нахожу взглядом Жозелин. Приходится даже болящую голову на голос повернуть.

Она, оказывается, лежит рядом со мной на полу. Бледная до серости. Сглатывает, сжав посиневшие губы, с засохшей на них кровью, и находит в себе силы объяснить: — Он не может сейчас прийти. Дворец подвергся диверсии. И адамир Шаера вынужден срочно латать энергетические бреши в системе безопасности и гравитационных полях.

— Мы падаем на город? — ошарашенно хриплю я, цепляясь за её руку.

— Нет, сьера. Адамир не допустит этого, — уверенно произносит она. — Просто оставайтесь здесь, в безопасности, пока он занят. Всё будет хорошо.

Не врёт.

— А с тобой что? — я с тревогой рассматриваю бледную помощницу.

— Можно сказать, контузия, — она закрывает глаза. — Я… когда-то была довольно сильной куардой. Мои каналы полностью выжжены, я не могу ни накапливать, ни управлять энергией, но чувствительность осталась. По дворцу нанесли несколько сильных точечных энергетических ударов, включилась созданная императором система безопасности, которую сейчас дополнительно питает адамир. Вас защищает ваша с ним связь, защитный кокон вашего нерождённого сына, да вы и в принципе сравнительно легко переносите всплески энергии, даже такие огромные. Для меня же это… намного более болезненно.

Судя по заминке, сказать она хотела совсем другое. Деликатничает, как всегда. Но допрашивать бедняжку, причиняя ей тем самым ещё больше страданий, я не хочу. Потому на несколько секунд умолкаю, позволяя себе окончательно прийти в себя.

Вокруг меня действительно ощущается что-то наподобие того кокона силы, который создавал Рок на суде, чтобы защитить от энергии присутствующих адамиров. Неужели это уже мой малыш, вскормленный силой приёмного отца, на такое способен? Ласково глажу живот, посылая крохе всю свою безграничную любовь и благодарность.

Мама любит тебя. Сильно-сильно. Спасибо, мой маленький.

Постепенно в голове проясняется, застилающая глаза муть тоже рассеивается, и доводящий до тошноты гул пространства уже не давит на мозги так сильно. На мои мозги, по крайней мере. Жозелин же, судя по всему, становится только хуже.

Хватит валяться, пора разбираться со степенью свалившейся на нас ж… проблемы.

Постанывая, я поднимаюсь на локтях и озираюсь вокруг. По комнате и не скажешь, что случилось что-то ужасное. Всего лишь упала пара напольных ваз, мебель сдвинулась да воздух горчит. Зато чутьё орёт благим матом. Случилось, ещё как случилось.

Но я в своего мужчину верю, если он сказал, что всё будет хорошо, то значит будет. Нечего пороть панику.

Перекатившись, осторожно поднимаюсь на колени, и убедившись, что с полом мои колени вполне дружат, склоняюсь над своей компаньонкой. От увиденного становится просто жутко. Её тело то и дело мелко вздрагивает, из носа по-прежнему хлещет кровь. Из ушей тоже струятся тоненькие ручейки. Ого, контузило бедняжку.

— Жозелин, я могу тебе как-то помочь? — осторожно сжимаю изящную ладонь.

— Нет, сьера, — не открывая глаз, выдыхает она. — Вы не можете.

— А кто может?

Словно в ответ на её слова дверь резко распахивается, впуская в спальню стремительно шагающего огромного черноволосого с проседью громилу в тёмно-сером кителе. Я даже испугаться не успеваю. Что-то реакции у меня какие-то заторможенные. Лицо у мужика смутно знакомое, кажется, на днях я его видела с Роком, но ведь не рассматривала по понятным причинам.

— Сьера Соломия, меня зовут Фалькар, я здесь по приказу адамира Шаера, чтобы помочь вам, — он, притормозив, окидывает меня пристальным оценивающим взглядом, а затем сразу же обращает всё внимание на лежащую рядом со мной куарду и приседает на корточки по другую от неё сторону.

Теперь я уже вспоминаю отчётливее. Глава службы безопасности Рока, значит.

Говоря со мной, он накрывает лоб Жозелин ладонью, вторую водружает девушке на солнечное сплетение, и она, тихо облегчённо выдохнув, обмякает наконец, переставая дрожать. А взгляд мужчины снова устремляется на меня.

— Насколько, я могу судить, вы не пострадали. Как ваше самочувствие?

— Спасибо, сносно. Вы виделись с моим мужем? Он в порядке? — я с нескрываемой тревогой заглядываю ему в лицо, ожидая ответа. Ну же, не тяни.

— Да, сьера, — взгляд куарда становится удивлённым. Что странного в моём беспокойстве о муже? — Не переживайте. Адамир Шаера восстанавливает гравитационное и защитное силовое поле вокруг дворца. Это может занять несколько часов, — Фалькар на несколько секунд умолкает, сосредоточившись на лечении моей компаньонки. А затем интересуется ровным тоном: — Не возражаете, если я уложу Жозелин на вашу кровать? Ей жизненно необходимо поспать сейчас, а я не хочу оставлять вас без присмотра, пока буду переносить. Да мне и удобней так будет присматривать за вами обеими.

— Да, конечно, — киваю, после чего принимаюсь осторожно подниматься на ноги.

У меня это даже получается. Всё действительно неплохо. Слегка пошатывает, но это пустяки.

— Не надо Фалькар, — тихо сипит Жозелин, когда мужчина склоняется, чтобы её поднять. Её бледная рука хватается за его смуглое запястье. — Помоги встать. Я должна…