Я жадно оглядела Орловского с ног до головы, осознав, что скучала я даже больше, чем думала. Волосы и кожа на его шее еще были влажными, ступни босыми. Он только вышел из душа. На Саше была простая черная футболка и такого же цвета джинсы. Зеленые глаза сначала удивленно смотрели на меня, затем в них мелькнула радость. Он чуть улыбнулся и посторонился.

— Проходи.

Я зашла и встала истуканом, не зная с чего начать свою речь. Но мысли вылетели пробкой из головы, едва он подошел и прижал меня к себе, накрывая мой рот своим. От неожиданности у меня вырвался тихий стон, и он только сильнее сжал меня, просунув руки под мой дутик.

— Ты скучала? — дразняще прошептал он мне в губы, снова набрасываясь на них, не давая ответить. Руки нахально задрали водолазку и поглаживали разгоряченную кожу на талии. Едва заметно кивнула головой, отчего его напор стал еще сильнее.

Это, вообще, было хорошей идеей прийти к нему в квартиру? Я поговорить хочу.

Его язык требовательно и властно исследовал мой рот, а одна рука уже нагло залезла под юбку, сжимая ягодицы через колготки, пока я размякла от накатившей волны возбуждения. Своим бедром я почувствовала, как бугор в его штанах напряженно прижимается ко мне сквозь джинсовую ткань, и это меня немного отрезвило. Совсем чуть-чуть.

— Саш, мне нужно кое-что тебе сказать… — робко начала я, пытаясь увильнуть от его поцелуя.

— Позже, — пробормотал он мне в шею и сдавленно выдохнул, а затем провел влажным языком по пульсирующей жилке, отчего пол под ногами тут же покачнулся. Мне показалось, что я на качелях, и вот-вот сделаю «солнышко». Я снова застонала, теперь уже громче, ощущая, как в трусиках тут же намокло. От моего же стона. С ума сойти!

— Нет, подожди, нам правда необходимо поговорить…

— Замолчи ты уже, — оборвал он меня и снова глубоко поцеловал, не давая сказать больше ни слова. Я сделала вялую попытку отпихнуть его, но он только перехватил мои руки, прижав их к своему паху.

— Не представляешь, как мне сейчас это нужно, — прорычал он мне в шею, заставляя потерять последние остатки самообладания.

Он не сказал, что нужна я, а только «это», но я стояла, будто приросла к месту, не делая ни одой попытки уйти.

Ладони горели от интимного прикосновения, даже плотная ткань джинсов не спасала. Снова почувствовала его возбуждение, ткнувшееся в мои руки, и, лишившись равновесия, меня повело в сторону. Саша подхватил меня под бедра, не давая упасть, и я судорожно обхватила его крепкую шею руками, радуясь минутной свободе своих рук. Было очень страшно, но останавливаться я не собиралась.

Он переместил меня на кровать в одной из комнат, прямо в дутике и ботинках, положив на застеленное покрывало. Я дернулась, чтобы скинуть обувь, но легким движением руки блондин толкнул меня в грудь, не давая подняться. Поднял мою ногу и, не отрывая от меня горящих глаз, принялся расшнуровывать ботинок.

Воздух между нами наэлектризовался, его можно было потрогать руками.

Блондин отбросил ботинок в сторону, подтянув к себе другую ногу, чтобы проделать те же манипуляции. Его потемневший взгляд обещал дикие неприятности, и я в нетерпении заерзала на его кровати, закусив губу и готовая окунуться в них с головой.

Когда с ботинками было покончено, он просунул пальцы под резинку колготок и стянул их вниз прямо вместе с трусиками, мучительно медленно, касаясь пальцами разгоряченной кожи. Закопошившись, я скинула куртку, в которой уже просто горела. Но даже избавившись от лишней одежды, легче не стало. Только еще жарче.

Потому что следующим движением он крепко прижал мои ноги к своей талии, вставая передо мной на колени. Подхватил край водолазки и одним движением стянул через голову. Волосы тут же наэлектризовались.

— У тебя новая прическа, — пробормотал он, опуская губы на мой живот, отчего по всему телу пробежала сладкая судорога. Черт, это пытка какая-то таять под его поцелуями.

— Саша… — простонала я. Нужно сказать хоть что-то. Хоть про прическу. Начать разговор.

Но тут же сжала губы и прикрыла глаза, потому что его длинные пальцы коснулись меня между бедер, вызывая во мне острые, как бритва, эмоции. От смущения и неловкости я хотела отодвинуться и сжать колени, но он лишь сильнее прижал меня к себе, глухо зарычав у бедра.

— Стоять, — приказал он властным голосом, и я нерешительно замерла, чувствуя себя астронавтом, потому что его ласки уносили выше облаков и стратосферы.

Второй рукой Саша спустил лямки бра вниз, освобождая мою грудь от тонкой ткани. Вершинки тут же покрылись мурашками и затвердели, и он накрыл одну из них губами, жадно целуя. Я полусидела, вся раскрытая для него, как бесстыдная девица, было страшно и волнительно одновременно, будто я летела вниз с американских горок, сидя в первом ряду. Адреналин и шум в ушах, страх и экстаз одновременно.

А через секунду весь прицеп сорвало с этих горок к чертям и понесло то ли вверх, то ли вниз, потому что я почувствовала откровенное прикосновение его губ и языка там, в самом сокровенном месте. Снова сделала жалкую попытку отодвинуться, отчаянно краснея, но он лишь крепче сжал мои ноги, не давая выскользнуть из его рук.

Дерзкие движения помутили рассудок, и я уже давно не соображала что я такое и где, полностью растворившись в новых ощущениях. Тело казалось невесомым, эфемерным, я и впрямь была отбившимся астронавтом, которого уносило от шаттла в открытый космос прямиком к солнцу. Огненный жар неумолимо приближался, но было не страшно сгореть, а даже наоборот, хотелось в нем раствориться, растаять, испепелиться дотла. И только, когда все взорвалось внутри меня, и тело затряслось в изможденной эйфории, я стала медленно возвращаться назад, на Землю.

Приоткрыла глаза, но тут же встретилась с горящим взглядом зеленых глаз. Сил удивляться или стесняться, что он видел мое искаженное лицо в высшей точке наслаждения, уже не было. Наоборот, мне хотелось еще больше раскрыться для него, быть настоящей, искренней.

Я уверенно потянула его к себе за плечи, перехватывая инициативу и целуя его. Саша страстно ответил на мой поцелуй, затем слегка отодвинулся, устраиваясь удобнее, вжимаясь в разгоряченную меня. С нетерпением стянула с него черную футболку и, закусив губу, потянула пряжку ремня на себя. Но тут же застыла, не решаясь сделать следующий шаг. Увидев смятение на моем лице, он хрипло рассмеялся.

— Передумала? — насмешливо прошептал мой искуситель, и я отрицательно помотала головой.

Тут же, перестав улыбаться, он откинул меня на кровать, поднимаясь с колен и снимая с себя последние остатки одежды. Услышала звук разрываемой фольги и замерла со смешанными чувствами.

Желание перемешалось со страхом, растворяя последнее вместе с остатками разума и понимания происходящего. Больше не было никакой лжи, не было второстепенных героев и бутафории. Только мы, здесь и сейчас, слившиеся дразнящими тенями в полумраке его комнаты, наши руки, переплетенные, сминающие простыни, путающиеся в волосах друг друга.

Наши губы и языки, слившиеся во едино, что уже не понять, где я, а где он, тихие стоны и жгучее желание обладать друг другом.

Безо всякого предупреждения он одним рывком вошел до упора и наполнил меня собой, прервав тонкую преграду. Не удержавшись, я все же тихо вскрикнула от боли, судорожно вцепившись в его плечи. По телу прошла болезненная рябь, а Саша замер.

— Твою мать… — растерянно пробормотал он и, приподнявшись на руках, с изумлением посмотрел на меня. — Ты..

Но тут же осекся, увидев слезы в уголках моих глаз. В смятении я отвернулась, но он нежно развернул мое лицо к себе, пытливо вглядываясь и словно желая что-то найти или разгадать. Взгляд был таким ласковым и удивленным, в его зеленых глазах я потерялась, словно в летнем лесу, и не хотела искать выход. Эти удивительные секунды навсегда врежутся в мою память, как одно из самых чувственных и потрясающих впечатлений копилки моей жизни.

Я по-прежнему ощущала его полностью в себе и, не смотря на боль, мне это нравилось. Невероятная эмоциональная подзарядка. Приблизилась теснее к нему, и он, прижавшись влажным лбом к моему, тихо прошептал: