Всю дорогу она ничего не говорила, демонстративно уставившись в окно, а я как влюбленный девятиклассник подглядывал за ней из под опущенных век.

За подрагивающими ресницами, пухлыми розовыми губами, которые хотелось целовать нежно, неторопливо, а не как в подсобке, когда набросился на нее голодный и злой, съедаемый жгучей ревностью.

За тонкими руками, которые я бы сжал над ее головой и держал, пока губами ловил бы ее стоны.

За пульсирующей жилкой, ритмичный стук которой попробовал бы языком.

Почувствовал, как в паху начинается жизнь, и отвернулся в боковое окно.

За всю дрогу мы не сказали друг другу и слова, но я не торопился. Теперь у нас есть время.

Пока заправлял бак, купил каких-то шоколадок и сухофруктов, но она принципиально не взяла, хотя ее живот всю дорогу урчал голодным зверем.

Снова раздражаясь на ее упрямство, считал про себя до десяти и пытался держать себя в руках и не запихнуть ей шоколад, на который она косилась, в рот насильно.

Было уже темно, когда мы приехали в Калачики, и я надеялся, что это сыграет мне на руку и мне разрешат переночевать.

Ее мать оказалась приятной женщиной с напрочь седыми волосами и голубыми глазами. Лера видимо была вся в отца, потому что с матерью они были абсолютно разные внешне.

Любовь Викторовна постоянно благодарила меня за вещи и деньги, начиная вгонять меня в краску от смущения. Я замучался переводить разговор в другое русло.

У Леры и впрямь оказался брат с ДЦП, который сначала враждебно смотрел на меня, но потом весь вечер улыбался. Честно говоря, я не знал как себя с ним вести, совсем непринужденно не получалось, но Лера тихо шепнула «расслабься, он веселый», и я отбросил все не нужные мысли.

У них был довольно простой и скромный дом, один из тысяч деревенских домов, но почему-то, как и в крохотной квартирке «Валерки», я не чувствовал себя лишним.

С ее мамой накрывал на поздний ужин, пока она возилась с братом.

— Давайте к столу, — крикнула Любовь Викторовна, и они вышли на кухню.

Тысячу лет не ел жареную картошку, и сейчас, уставший и проголодавшийся с дороги, уплетал за обе щеки, заедая солеными огурцами. Мои полчаса работы в кафе изрядно меня утомили.

Лера то и дело косилась на меня, но в нашей непринужденной беседе за столом почти не участвовала, отделываясь общими фразами.

Как я и предполагал, никто не хотел отправлять меня обратно домой ночью (ну, наверное, кроме Леры), и мне постелили в гостиной. Я бы, конечно, предпочел Лерину комнату, вместе с ее хозяйкой, но благоразумно промолчал, втайне надеясь проникнуть к ней ночью.

И каково же было мое разочарование, когда на мой шепот и тихий скребок в дверь, упрямая хозяйка ничего не ответила, ну а дверь, естественно, была заперта. Проклиная ее гордыню, вернулся в гостиную и пытался уснуть, но смог только рано утром, полночи ворочаясь на жестком диване.

Однако, все равно услышал тихие шаги на рассвете, и, приоткрыв веки, увидел Леру, которая на цыпочках пыталась проскользнуть сквозь гостиную к выходу.

Заинтригованный дал ей уйти и последовал за ней. Туалет был у них в доме, поэтому вряд ли бы я испортил ее утренние посиделки на горшке.

От увиденной во дворе картины безмолвно замер. Она стояла, оперевшись на забор, в наброшенном на плечи пуховике, и встречала рассвет. За забором ничего не было, только огромная низина, начинающая таять речка и в проплешинах снега широкий луг. Над речкой стоял небольшой туман, солнце медленно выползало из-за луга. Я невольно залюбовался ее хрупкой фигурой в этом необъятном пуховике, непокрытыми волосами, на которые уже опустились солнечные лучи… Она моя, вся без остатка, и я никому не позволю встать между нами.

Сделал шаг, и под ногами треснула старая ветка. Лера обернулась на звук, и, увидев меня, вдруг смутилась, покраснев.

— Думала обо мне? — насмешливо спросил, не удержавшись.

Она ничего не ответила, снова отвернувшись к закату. Я встал рядом.

— Красиво, — искренне восхитился я, оглядывая золотистый луг.

— Да, я часто в детстве вставала рано, чтобы не проглядеть рассвет, — тихо отозвалась она и снова замолчала.

Дурак я. Не смог бы и дня прожить в Америке, зная, что где-то здесь, далеко от меня, она ходит и дышит, смеется и плачет.

— Кто он для тебя? — задал мучающий меня вопрос. — Никита.

Тишина угнетала, а время мучительно тянулось.

— М-мой парень, — наконец неуверенно ответила Лера.

— Как далеко вы зашли с твоим парнем? — Мои нервы были натянуты как струны, пока я ждал ответа.

— Тебе какое дело? — вскинула она подбородок.

— Просто ответь. Хоть раз мне нормально ответь, — устало попросил я. Я начал терять терпение.

— Не было у нас ничего, — пробормотала она. — Если ты об этом. Да и не могло быть, это все глупая ошибка.

Понял, что это время практически не дышал, потому что после ее слов ощутил сполна утренний воздух, свежесть ранней весны, и максимально глубоко вдохнул.

— Прости, что уехал, — наконец сказал я. — И что не выслушал тоже прости.

Лера повернулась ко мне, удивленно рассматривая широко распахнутыми глазами, как будто я последний человек на Земле, который мог бы извиниться.

— И ты меня прости. За все, за мой ужасный обман. Я не хотела тебя обидеть.

— Я знаю, — я не удержался и крепко обнял ее, засовывая руки под ее пуховик. Она прильнула ко мне, прижавшись щекой к груди, и мы стояли так еще какое-то время. В голове целый вихрь мыслей, и на душе снова долгожданное умиротворение, как в тот вечер, когда она пришла ко мне в квартиру.

Уже через пять минут мы целовались в ее комнате, лежа на кровати и стараясь не шуметь, но постоянно хихикали от скрипа старых пружин.

— Только не здесь, — прошептала она, улыбаясь и качая головой. — Мне кажется нас даже соседи услышат.

А я? А что я. Я готов ждать сколько угодно, ведь теперь я знаю, что она будет рядом.

Ладно, не сколько угодно, а максимум пару часов, за которые мы доедем прямиком до моей квартиры. Но ей пока об этом не скажу, ей так идут розовые очки.

— Просто целовать же можно?

— Целовать да, — пробормотала она мне в губы, нежно целуя прямо в ссадину и заставляя блаженно растечься на кровати.

— Кстати, — предупредил я, выныривая из неги и приподнимаясь на локте. — Скоро поедем знакомиться с моими предками. Предупреждаю, отец в курсе, что я бросил учебу в Нью-Йорке из-за тебя.

Я довольно улыбнулся, увидев ее выражение лица.

**

Всем пламенный привет!

Дело движется к финалу, думаю все уместится еще в пару глав.

Если вам нравится история, буду очень рада звездочке, комментарию и подписке:)

До новых встреч!

Лера

Мы все-таки остались еще на пару дней в Калачиках, поскольку мне не хотелось обижать маму. Но она сама неожиданно намекнула мне, что мол мы загостились. От ее хитрого взгляда я покраснела как помидор и ретировалась в комнату.

Ни о чем не могла думать, кроме как о поцелуях со своим зеленоглазым парнем. Глупо захихикала и произнесла вслух:

— Мой. Парень.

Поспешно оглянулась, но никого не увидела, и снова засмеялась.

— Веселишься? — спросил Саша, выходя из ванной.

— Угу, — пробормотала я, смущаясь. Надеюсь, он не слышал эти глупости.

— Расскажешь?

— Ты и так знаешь, — хитро увильнула я и поцеловала его, с наслаждением зарываясь руками во влажные волосы. — От тебя вкусно пахнет.

— «Секреты бабушки Агафьи», — расплылся он в улыбке, крепко обнимая и целуя меня в ответ.

— Можем ехать сегодня, — предложила я, отклеившись от своего парня и указательным пальцем рисуя узор на его свитшоте. — Почему ты любишь черный цвет в одежде?

— Мне все равно, — пожал он плечами, задумавшись. — Просто так вышло. Угрюмо? Хочешь завтра куплю себе розовых футболок?

Я засмеялась, качая головой.

— Нет, меня все устраивает. Тем более, что этот цвет тебе идет.