– А что это за картина? – не слушая, спросил Максим.

Белоснежка проследила за его взглядом.

– Я рисовала, – ответила она. – Увлекаюсь.

– Потрясающе. А у тебя есть, что выпить? А то боюсь…

– Рядом с тобой вчерашняя бутылка стоит. Эх, рыцарь… всё, я побежала.

Белоснежка сочувственно посмотрела на Максима, наклонилась и поцеловала его в щеку:

– Будешь уходить, просто захлопни дверь. Счастливо!

Двадцать минут понадобилось Максиму, чтобы принять сидячее положение, после чего он, взяв бутылку виски, сделал большой глоток.

– Всё. Больше не могу. Пора заканчивать.

Он оделся, без любопытства осмотрел однокомнатную квартиру, съемную, насколько он помнил, вспоминая рассказы Белоснежки. Рассказы. Ведь были какие-то рассказы. Ничего конкретного в его голове не всплывало. Пора заканчивать. Он подошёл к картине, о которой спрашивал. Это был пейзаж. Морской берег, синее небо, светит солнце, летают чайки. На переднем плане изображены качели, на них сидит маленькая девочка. Дальше, за ними симпатичный домик, у дверей которого стоят, держась за руки, мужчина и женщина. Они, улыбаясь, смотрят на девочку. Красота. Максим обратил внимание на подпись в нижнем правом углу: «Вот оно, счастье. Аманда».

– Ага, значит, Белоснежку, всё-таки, как-то зовут. Не забыть бы. – Он внимательно посмотрел на подпись, словно таким образом пытаясь лучше запомнить имя. – Вот оно глупое счастье, с белыми окнами в сад…

Максим сделал ещё пару глотков виски и сказал своему отражению в зеркале:

– Всё, пора заканчивать. Или, пожалуй, так. Пора уже что-то начинать.

Выйдя на улицу, Максим выяснил, где он сейчас находится, не обрадовавшись тому, что до его отеля ему придется добираться около часа, и отправился в дорогу. Преодолев половину пути на метро, он почувствовал, что организм его начинает сдаваться. С трудом дотерпев до своей остановки, он выбрался на поверхность и побрел к отелю. Бешено, как ему казалось, светило солнце. Он с трудом управлял своим телом. Проходя мимо продуктового магазина, он зашёл и купил большую бутылку воды, которую там же, в магазине, начал лихорадочно открывать, чем привел в изумление продавцов. Руки жутко дрожали. «Допился». Подходя к отелю, он почувствовал, как его тело пробивает дрожь. Войдя внутрь, он уже явственно ощущал судороги. Он никого и ничего не замечал.

– Чёрт, лихорадка, что ли? Что со мной происходит? – попытался поговорить он, но заметил, что с трудом открывает рот. Челюсть свело.

Он остановился. Силы закончились. Поочередно, но очень быстро свело все части его тела. Он начал задыхаться. Опираясь о стену, он продолжил движение. Он с трудом добрался до «ресепшена», возле которого стояла Любовь Кузьминична. По его виду она всё поняла.

– Похоже, мне хана, – всё, что он мог проговорить, после чего свалился в кресло.

– Волков! Максим Сергеевич Волков!

Максим открыл глаза:

– Простите меня, господа, кажется, я вздремнул. – Максим зажмурился от света. По комнате разнесся дружный добрый смех.

– У вас, видать, крепкие нервы, поручик. Невзначай вздремнуть накануне, может быть, вашего последнего боя.

– Бог с вами, князь! Негоже так говорить, – послышался справа от Максима голос Сабурова. – Максим, рассказывай, что тебе приснилось.

– Увольте, господа, я сам толком не разобрал. Чепуха какая-то. – Максим помолчал мгновение. – Признаюсь, очень грустные вещи, навеянные избытком самогона. И всё благодаря вам, Воронцов. Я этого и вообразить не смог бы никогда, при всём желании и самом смелом полете мысли.

– Интригуете, Волков, интригуете. Раскройте ваши грезы, мы будем пытать вас до утра, – потребовал князь Рюмин.

– Так что же, вы поведаете нам о ваших сновидениях?

– Господа, – глухо отозвался Максим, – прошу не забывать, что это был всего лишь сон. И во сне я не мог найти свою землю.

– Простите? – не понял Рюмин.

– Я потерял её. Я сам себе не мог ответить на вопрос: что такое Родина? Я не знал, где её искать. Я не мог её выбрать.

– Что ж, поручик, – многозначительно сказал Воронцов, – смею вас уверить, что это совсем не сон. И вы далеко не один. Все мы последнее время задаемся этим вопросом. Что есть Родина? Давайте лучше выпьем, – предложил он.

– А может мы стали ей не нужны? – задумчиво произнес Максим.

– Волков, я всегда считал вас патриотом, каковым, я смею надеяться, вы и остаетесь, но это заявление, я расцениваю, как малодушие. Не сочтите за грубость, и тем паче, за оскорбление, – сказал Рюмин.

– Господа, прошу вас, – объявил Воронцов, – водка – чудодейственная сила, способная поднять дух, убив разум.

– За Россию, господа!

– А вам не приходило в голову, господа, – сказал Максим, – что мы, защищая Россию, воюем в то же время против неё?

– Вы испортили тост, Волков. Берите за это гитару. Спойте про вашу княжну, или про фею, или ещё про кого, про невесту вашего братца. Как они?

– Ольга в Париже. Володя где-то с нами. Я имею в виду, на фронте. С 1915 года. Пока я…

– Пока вы, милостивый государь, за казенный счет в ссылке прохлаждались.

– Панина потерял еще в девятнадцатом. Но, он, уверен, найдется.

– Вы незаметно ушли от рассказа о вашем сне, Максим Сергеевич.

– Мне больше нечего добавить.

Повисла тишина. Все обратили свой взор к Максиму

– Поднимем бокалы, – объявил он. – Тост, господа! За то, чтобы земли мы своей никогда не теряли, а если и случится такое несчастье, то чтобы в очень скором времени, мы смогли бы её найти!

– Здравствуй, земля! – заключил Воронцов. – В крайнем случае, найдем другую, пусть, чужую, и обоснуемся, не хуже здешнего.

Раздался веселый смех, и зазвенели бокалы.

Ночь. Свеча. Замок. Море. Ветер. Часы.

– В молодости много времени уходит впустую. Когда ты молод, ты этого не замечаешь. Иллюзия того, что впереди вся жизнь, сильно вредит этой жизни.

– Как этого можно избежать, не умея управлять временем?

– Поскольку время твой враг, сражайся с ним, обманывай его, не дай ему взять власть над собой. Сам овладей им и поставь его на службу себе.

– У вас это получилось? И как это, когда время тебе служит?

– Ты способен управлять вечностью.

За окном, в черном небе ярко светили звезды. Они с завистью слушали рассказчика. Им тоже хотелось победить время. Легкий ветерок нагнал облака и закрыл звезды. Они встревожились, боясь не услышать, чем закончится беседа. Человек, сидящий за столом, улыбнулся, заметив их тревогу, и продолжил:

– Это возможно только в том случае, когда ты твердо уверен в своих намерениях. Когда у тебя есть цель. Не бывает недостижимых целей.

– А если нет цели?

– Таких людей мне просто жаль.

Свеча дрогнула. Облака рассеялись. Звезды с любопытством прислушались, пытаясь определить, не пропустили ли они чего.

– А если цель настолько многообразна, настолько неопределённа, что даже выразить её словами невозможно, то её можно почувствовать?

– Это главное. Почувствовать. К чему выражать её словами. Перед кем отсчитываться? Даже если она и многообразна, хотя, для цели, это не совсем подходящая определение, это не значит, что она недостижима. Необходимо сосредоточиться. Самое сложное и ответственное – это сделать первый шаг.

– И время?..

– И время начнет сдаваться. Вскоре ты поймешь, что живёшь по своему, изготовленному тобой времени, а время само по себе тебе и не нужно.

Звёзды задумались. Свеча горела вечно.

Какая же она красивая! Склонив голову немного на бок, сложив руки на коленях, она сидела в кресле. Маргарита спала. Максим заметил, что уже довольно-таки долго заворожено смотрит на девушку. С трудом оторвав взгляд, он попытался понять, где он и что, собственно, произошло. Он огляделся вокруг. Это его номер. Было очень тихо. В окно робко пробивался первый луч солнца. Максим безошибочно определил, что сейчас раннее утро. Он почувствовал ужасную сухость во рту, слабость во всём теле и колючую боль в локте. С трудом подняв голову, он увидел повязку на руке, охватывающую локоть. И тут он обнаружил капельницу, стоящую рядом с ним.