– Слава, – ответила, шагая из кухни.

– Ушел куда-то, я со смены вернулась, он на выход, ни здрасьте, ни до свидания. Живут как нахлебники, а за квартиру мне платить, а вода, каких денег стоит, намываетесь с утра до ночи…

Оставшееся долетало обрывками, я как раз зашла в ванную и врубила воду.

Через пару часов, приведя себя в порядок, перекусив бутербродами, пока тётки не было на кухне, накинула джинсовую куртку и вышла из квартиры. Решила поискать Игоря на районе, трубку он не брал, видимо продолжал свои уроки нравоучения. А если мне действительно придется съехать? Такая перспектива удручала. Я осознанно не хотела расставаться с этим местом, мне нравилось быть его частью, нравилось, что я всегда в центре внимания, мне рады в каждой компании. Я не хотела, чтобы это лето кончалось. Позвонила Вике с вопросом о том, не сдает ли кто комнату. Обещала поискать варианты и на крайний случай предложила родить Игорю ребёнка, чтобы точно остаться. Я в душе посмеялась, но повесив трубку задумалась над тем, что вообще-то рано или поздно мне, вероятно, нужно будет завести семью. Улыбнулась бестолковой идее и двинулась на детскую площадку, на которой никогда не было детей. Знакомые лица тут же встретили меня с распростёртыми объятиями.

– Славян, здоров, – протянул ладонь Паста и широченно улыбнулся.

Я, как обычно, влилась в компанию и через некоторое время, уже забыла цель своего блуждания по улицам. Мне передали колу с метом. Спешно сглотнула и газировка струйкой потекла по подбородку.

– Эээ, не переводи продукт, – заметил один из компании и Паста хотел было забрать у меня бутылку.

Кашлянула, выдохнула и сделала уже нормальный глоток, а после отдала напиток. Зря пила, только раздраконила себя.

– Горыныч-то присел, – небрежно бросил Паста и с любопытством на меня посмотрел, – ты в курсе?

Так называли Игоря и то, что он присел, означало только одно, он в ментовке.

– За что? – Хотела придать спокойствие тону, но вышло фальшиво, голос дрогнул.

– Подрезал ботинки у какой-то кукушки в магазине. Лем ездил с ним, потом рассказывал…

– Так Лемур же в больнице? – Перебила рассказ, ошарашенно уставившись на парня.

– С хера ли?

– Игорь сказал… Вчера.

Паста лишь пожал плечами и продолжил прожигать пустую бутылку. Я потерянно смотрела на него, на то, как огонёк зажигалки черным кругом, проделывает отверстие в пластике. Шуточки, проверка, ну хорошо, поиграем.

– А когда его выпустят? – Уточнила, чтобы обрисовать себе план.

– Выпустят ли…

А разве это не очевидно, по дури стащил ботинки, верни и дело с концом. Постепенно народ стал разбредаться кто куда, остались я, какой-то сопливый паренёк, впервые видела, и ещё двое ранее знакомых.

– Может замутим? – Предложил рослый парень в дерматиновой кожанке.

Я прикинула, если Игоря сегодня не будет, то и собственно спешить домой мне ни к чему. Полезла в карман джинс и достала пятьсот рублей. Только хотела протянуть их говорившему, как юнец, выхватил купюру и в два счёта уже был по ту сторону ограды на площадке. Только и видно, как кудрявая голова удалялась от нас.

– Гандон, – в сердцах сплюнул парень, – подожди его тут, может вернётся, мы пока покружим.

Мне было всё равно, вернётся он или нет, наверное примерно так же как вернётся ли Игорь. Я попыталась вспомнить до чего мне собственно есть дело: в последнюю очередь, после жилья и мечты завести собаку, я вспомнила о родителях. Я до сих пор не звонила, не подавала признаков жизни, да и меня, я смотрю не искали. Во всяком случае Лиза Алерт 19не обивает пороги моих пристанищ. На секунду задумалась, а не набрать ли отца. Мет уже бродил по крови и мне жизненно необходимо было поболтать хоть с кем-то. Набрала номер по памяти, гудки. На секунду усомнилась в правильности своих действий и готова была отключить звонок.

– Да, алло, – знакомый и одновременно такой чужой голос, – алло, вас не слышно.

– А когда ты меня слышал, – раздалось вслух и слова словно разрезали пространство и расстояние между нами.

– Кто? Слава? – Голос заволновался, послышалось придыхание.

– Ну допустим. Как дела? – Я уже жалела, что разговор состоялся, мне нечего было сказать, а ему нечего спросить.

– Да как всегда. Где ты? Ты собираешься домой?

Спросил так, словно я уехала на выходные и задержалась немного.

– Ладно, пока, – убрала телефон от уха, в то время как из трубки доносилось громкое "Слава!".

Сбросила вызов. Плевать, им всегда было плевать, а теперь мне. Пусть знает каково это не быть услышанным, словно тебя нет, пустое место, стена.

Под мои размышления, кто-то окликнул со спины:

– Эй, моделька, не меня ждёшь?

Обернулась, кучерявый вернулся. Горький осадок от короткого разговора вылился шквалом негатива на парнишку. В ответ, он перепрыгнул через низкую ограду и протянул мне свёрток.

– Розовый, с тебя ещё косарь и угостить.

Парни говорили, что цвет влияет на качество. Если не будет крашеный, значит сегодня проведу вечер как надо. Раз я никому не нужна, то что терять и чему соответствовать? Сжала свёрток в ладошке.

– Пошли ко мне, не на улице же, – подмигнул мальчишка, махнув в сторону подъездов.

– Родители не поругают, – съязвила, прекрасно понимая, что у таких, как он или нет их вовсе или такие же торчки.

– Я сам себе родитель, – оскалился парень.

Я тоже, ответила ему мысленно и прошла следом, чувствуя горячее возбуждение от скорого приёма.

Скотский, вонючий подъезд, квартира на первом этаже, входная дверь нараспашку. Брезгливо озираюсь, но захожу следом за кудрявым. На вид двушка, слева от входа кухня: тёмная, закоптившаяся годами плитка, с черной плесенью в стыках, пустые бутылки, стаканы, грязная посуда и окутывает это всё гнилостный запах канализации. Парень прошёл правее и открыл дверь ключом. Как только нырнула за ним, тут же закрыл на замок.

– Не пентхаус, но жить можно, – виновато пробормотал хозяин жилища и быстро застелил пледом свою постель.

В вытянутой, прямоугольной комнате слева от входа стояла односпальная кровать, за ней у подножия сразу шёл диван, по другую стену: шкаф-стеллаж, старенький телевизор и музыкальный проигрыватель, ближе к двери на полу пустой, но чистый террариум.

– Кто-то сбежал? – Поинтересовалась глядя в прозрачное стекло короба.

– Ага, тарантул, где-то шляется, – хмыкнул, но увидев моё оцепенение, добавил, – да нет никого, была черепашка Сашка. Фук вколол ей кубик мета. Урод.

– Жесть…

– Да ниче, ну ладно, давай, доставай.

Пока парень делил дорожки, потихоньку спрашивала кто он и что и как тут вообще оказался. Стоя возле широкого окна с балконной дверью, рассматривала за ней самодельный помост, имитирующий балкон.

– Я вообще стихи пишу, типа я Есенин, даже погоняло такое, матные потому что, уже лет пять пишу, на зоне начал.

Закатила глаза, кажется каждая история с этого района, обязательно содержала в себе тюремные нотки.

– Тебе лет-то сколько? – Обернулась и пристально всмотрелась в тёмно-карие глаза парня.

– Девятнадцать.

– А выглядишь на двенадцать, – подняла бровь, прикидывая врёт ли он.

– Ну спасибо, конечно. Ну а какая разница, четырнадцать, двадцать, тридцать, вот тебе сколько? Лет двадцать восемь?

– Эй, полегче, вообще-то двадцать два скоро.

– Ну вот, а выглядишь старше, так что знаешь, всё это дерьмо петушиное, возраст и всё такое. Ни сегодня, завтра сдохнем, а там хоть десять тебе, хоть семьдесят.

– Да брось, конечно есть разница, ведь родным, близким…

– Думаешь всю жизнь страдать будут? Ты сдох, а у них жизнь идёт, так что не парься, живи так на сколько себя чувствуешь. Бывает встану и мне прям все шестьдесят, ноги болят, ломит всего, а потом раз и снова шестнадцать…

– Шестнадцать всё-таки, – выхватила ответ и засмеялась.