Не таясь от патрульных, Вальбурга пересекала улицы и бульвары, знакомые всякой изгородью и причудливой крышей. Срезала путь через крошечные рынки, пустыри и заброшенные стройки. Стучала сбитыми набойками по пыльной, усыпанной прелыми листьями мостовой.

Ещё с жухлой лужайки она заметила их надменно покачивающиеся головы. Заголосила у самой двери отчаянно, почти базарно, лишь бы привлечь к себе внимание прежде, чем охраняющие каждодневные сборища старейшин патрульные уведут ее под стражу. Повторяла его ненавистное имя снова и снова, сыпала проклятиями и угрозами, но добилась своего. Светловолосая дама преклонных лет с узким подбородком и васильковыми глазами сердито выглянула в холл, желая выявить источник шума. Вальбурга признала в ней дочь Гектора Фоули, бесславно просидевшего на посту министра магии в двадцатых годах.

Фоули оказалась одной из немногих, воспринявших угрозу всерьёз. Она, МакГонагалл, старик Дож да слабослышащая подслеповатая Гризельда Марчбэнкс встревоженно внимали обстоятельному рассказу непрощенной. Рассказу некогда именитой и влиятельной женщины, ныне стоявшей посреди чужого шикарного дома в запачканных грязью ботинках.

Остальные неприязненно кривили губы, нашептывали что-то друг другу, сухо посмеиваясь, качали мытыми с мылом и чистой водой головами. Они хотели знать причины, по которым лишенная всяких прав преступница вздумала вдруг выдать своего идейного лидера. Вальбурга отвечала грубо и честно. Стиснув до боли пальцы, женщина почти исповедовалась перед компанией, лишённой сострадания к таким, как она. Какими бы радикальными не были ее собственные взгляды, простить Реддлу глупости, в следствие которой семья Блэк потеряла все - достаток, комфорт, уважение, возможности - она не могла. Сплевывая его имя на светлый паркет, Вальбурга называла Темного Лорда жалким полукровкой, решившим превзойти всех и уничтожившим все, возомнившим себя равным Блэкам, Малфоя, Лестрейнджам, Фоули, Лонгботтомам. За своё ценное предупреждение она желала чистого листа для сыновей. Прощения, права жить в городе, разрешения вернуться в родовое гнездо.

Лонгботтом, чья фамилия хитро и преднамеренно прозвучала в ее списке благороднейших семей, лишь хмурил брови и морщил нос, взбешённый разговорами о чистоте крови. Он то и предложил непрощенной, столь озабоченной возвращением величайшего Темного мага второй половины двадцатого века, лишить его жизни самостоятельно. В обмен на исполнение дерзкого, но вполне понятного желания. С его легкой руки старейшины рассудили, что в мире без волшебства Том Реддл опасности не представляет, а значит, нет поводов для волнений и решительных действий. Впрочем, глумливо посоветовать выряженной во все чёрное даме послужить на благо общества они, конечно же, не преминули.

Теперь, когда на кону стояло уже не только благополучие сыновей, но и их жизни, Вальбурга, некогда оставленная один на один с неразрешимой проблемой, в ужасе смотрела в лицо Темного Лорда, который победно усмехался, словно понимал истинный смысл присутствия здесь леди Блэк.

- Что ж, - жилы на ее шее напряглись, а клеймо обожгло фантомной болью, - в таком случае, Регулус, ты тоже никуда не пойдёшь.

- Мальчик мой? - Реддл с чувством собственного превосходства требовательно обернулся к юноше и раскинул руки, точно желал по-отечески обнять.

- Нет, - младший Блэк едва заметно побледнел и уставился в землю. - Я совершеннолетний и вправе принимать любые решения самостоятельно.

- Ты не вправе не считаться с мнением матери, - отчеканила Вальбурга, борясь с отчаянным желанием схватить сына за загривок и утащить силой в привычный полумрак затхлых комнат.

- Я принял твоё мнение к сведению, но поступлю так, как задумал, - тот вскинул голову, и женщина к собственному удивлению осознала, что общего в ее детях куда больше, чем было принято считать. Бунтарство, непокорность, упрямство, что прежде она горько и гордо подмечала в глазах Сириуса, теперь ясно проступали и в серьезном взгляде Регулуса.

- Он сделал свой выбор, - Тёмный Лорд опустил тяжелую ладонь на плечо младшего Блэка и выжидательно вскинул обесцвеченную бровь.

Пятясь назад, Вальбурга вжалась спиной в стену. Тонкокостная рука затерялась в складках длинной парчовой юбки, черной, под стать фамилии и настроениям, что роились в душе долгие годы. С замиранием крепкого, но не растерявшего женской сентиментальности сердца, она смотрела, как кружат подле своего господина воодушевленные слуги, готовые защищать его слабое скелетоподобное тело до последней капли своей исключительно чистой крови.

Вальбурга провожала взглядом двинувшуюся на север процессию, вобравшую в свои ряды ее драгоценного Регулуса. Хрупкого и любознательного мальчика с пытливым умом. Сына, что когда-то обнимал ее худенькими ручонками за талию и, задрав кверху счастливое личико, доверчиво и нежно рассказывал что-то о прочитанных книгах и проделках старшего брата.

Она вздрогнула, расслышав совсем близко шорох шагов, и медленно повернула голову. Орион, что берег теперь дорогие и труднодоступные сигары лишь для особых случаев, с наслаждением сжал губами мундштук и выдохнул в воздух едкое табачное колечко.

- Все сказывается как нельзя лучше, - в его лукавых спокойных глазах теперь ясно читалось: он с самого начала понимал, что Тёмный Лорд не потерпит подле себя охладевшей к его идеалам матери предателя. Понимал мистер Блэк и то, что остановить супругу без скандала и горстки словесных проклятий едва ли удастся. Потому уголки губ его подрагивали в самодовольной улыбке, а за плечом висел узелок сродни тому, что безвольно опустила на землю сама Вальбурга. - Ведь для исполнения твоего плана, любовь моя, держаться в тени - стратегия куда более выигрышная, чем мозолить глаза сторожам полукровки.

========== Глава 20. Холмы и долины ==========

Тревожный сон Марлин прервал проворный солнечный луч, скользнувший в узкую щель меж занавесок. Рассекая тонкой золотой полоской пыльный воздух, он коснулся дрожащих ресниц и замер, расчертив надвое скомканное одеяло.

В углу комнаты привалился к стене плотно набитый рюкзак, прикрытый стопкой приготовленной с вечера одежды. До встречи с командой оставалось несколько часов, на утро предусмотрительно не было отложено ни единого дела, и патрульная могла бы предаться сладкой дреме. Но томительное предвкушение уже овладело ее пробудившимся сознанием, мешая расслабиться.

Марлин неспешно приняла ванну, до красноты натирая бледную кожу лыковой мочалкой. Бесцельно побродила по дому, разглядывая как в первый раз портреты и картины. Выпила крепкого чая, усевшись на ступенях крыльца и наблюдая, как растворяется коралловый рассвет в безупречной синеве ясного неба. Она ждала и отчаянно боялась грядущих перемен.

Когда часовая стрелка улеглась на цифре восемь, Марлин бесцеремонно распахнула дверь гостевой комнаты и крикнула:

- Поттер, подъем!

- Ещё пять минут, - промычал в подушку Джеймс, не размыкая тяжелых век.

Насмешливо вздохнув, она перешла к спальне родителей и замерла на мгновение, собираясь с духом. Убедилась, что Сириус крепко спит, вольготно раскинувшись на широкой кровати. Стеганое одеяло сползло, открыв ее пристальному взору вид обнаженной груди, бледной, неразвитой и узкой. Гипотетически скинувший футболку Фенвик, смуглый и мускулистый, представлял бы зрелище куда более захватывающее в традиционном понимании мужской красоты, но Марлин смотрела в ту минуту на Блэка. Долго и пытливо. Внушая себе, что ноющее чувство в животе никак не связано ни с ним, ни с его остро очерченным подбородком, ни с раздражающей ленивой улыбкой.