С возрастом девушка убедила себя, что дело в жестоких экспериментах над живыми людьми, о которых Рабастан рассказывал друзьям с маниакальным блеском в глазах. Но признать, что за бесчисленными препонами из его резких суждений о кровном превосходстве, жестокости к непрощенным, не разделявшим идей Темного Лорда и фанатичности, в ней теплится влечение к этому порочному мужчине, Андромеда так и не смогла.

Покорно застыв в руках сестры, Блэк смотрела на него широко распахнутыми глазами, ожидая толчка, удара, отборной брани, ведь ее ныне раскрытая тайна шла вразрез поклонению Реддлу. Претила всякому чистокровному волшебнику, изгнанному из города.

Смерив Андромеду холодным взглядом, Рабастан властно перехватил запястье Беллатрикс, вынуждая разжать цепкие пальцы. Выпустить мокрую шевелюру и отступить в сторону. До крови закусить от нестерпимого гнева пухлые губы.

- Не тебе ее наказывать, - строго изрёк мужчина, и Андромеду передернуло от одной только мысли, что

именно ему, в благодарность за верную службу, Реддл поручит расправу над ней.

- Выступаем через час, - насладившись разыгравшейся по его воле драмой, сухо резюмировал своё выступление Тёмный Лорд, - всех, кто пожелает присоединиться, мы будем ожидать у выхода. Но, принимая решение, помните, что именно сейчас вершится будушее. Ваше будущее. Ваших детей и внуков. Хотите ли вы всю оставшуюся жизнь влачить существование изгнанных слабаков или же готовы встать у руля нового общества, что мы построим на обломках эпохи осквернения крови?

Взмахнув полами тяжелой мантии, Реддл покинул столовую в сопровождении Лестрейнджей и Розье. Беллатрикс вновь схватила Андромеду за косы, утягивая прочь, словно и не слышала вовсе отчаянного лепетания матери за спиной.

Вернувшись в супружескую спальню, что отличалась от комнат сыновей лишь сдвинутыми у стены панцирными кроватями, Вальбурга склонилась над угловой тумбой. Уверенными руками она методично откладывала в сторону чудом спасённые с площади Гриммо памятные украшения, клочья пергамента и пузырьки, подписанные бисерным почерком. Добравшись до сосуда столь тёмного и неказистого, что сомнений в зловредности его содержания не осталось даже у смиренно наблюдавшего за действиями супруги Ориона, она медленно расправила плечи и прикрыла глаза.

Собравшись с духом, женщина закинула в тряпичный узелок скромный набор из зубной щетки, сменного белья и ржавого портсигара.

- Что ты делаешь? - Орион выхватил поклажу из ее рук и с силой развернул к себе за напряженные плечи.

- То, что следовало закончить много лет назад, - подавшись вперёд, она сухо и неловко клюнула его в губы. Давно забытая на фоне унылого быта страсть тлела глубоко в душе, не способная прорваться сквозь оболочку тягостного долга и усталости.

- Останься, - выдохнул он, прижимая ее к себе так крепко, что обоим стало трудно дышать. - Нам это не нужно. Если волшебство и впрямь вернётся, мы просто исчезнем. Отыщем Сириуса. Переберёмся в Исландию или Канаду. Придумаем себе новые имена.

- Чистота крови навек, помнишь? - Вальбурга саркастично улыбнулась. - Наша чистота - это не только безупречная родословная, но честь и достоинство. Я не стану убегать и прятаться. Пришла пора вернуть Блэкам былой почёт.

- Я не отпущу тебя одну, - выпалил Орион, любуясь ее глазами цвета штормящего моря и недоумевая, почему не смотрел на неё так столько лет.

- Это очень мило, - ее язвительный, но довольный тон почти не разрушил романтику момента, но заставил мужчину нахмуриться. - Но, если со мной что-то случится, ты будешь нужен мальчикам. Они совершенно не приспособлены к жизни, наивны и недальновидны. Кто-то должен вложить в их красивые головы хотя бы толику мудрости.

- Во мне нет ни капли мудрости, ведь я отпускаю любимую женщину на верную смерть, - Орион изогнул губы в болезненной усмешке.

- Твоей мудрости нет предела, ведь ты не пытаешься ей перечить, - Вальбурга заключила лицо супруга в холодные ладони и, не закрывая глаз, поцеловала его сладко и глубоко, после чего, не прощаясь, вышла за дверь.

Оказавшись на улице, она решительно остановилась подле брата, не проронив ни слова. Сигнус едва заметно поморщился, смерив младшую сестру исполненным пренебрежения взглядом, но не двинулся с места.

Солнце взошло над лесом, заливая мягким светом потемневшие от времени и влаги кирпичные постройки, отражаясь в мутных стёклах, наделяя золотистым мерцанием парящие в воздухе столбики пыли. Волшебство, неподвластное Пожирателям смерти и мракоборцам, наполняло собой мартовское утро, и Вальбурга убеждала себя, что столь ясное небо следует расценивать как добрый знак.

Три десятка непрощенных разбрелись по земляной площадке и оживленно переговаривались, посматривая то и дело на своего лидера. Тот бесшумно шевелил губами, точно оценивал численность своей маленькой армии, и по тому, как трепетали его тонкие ноздри угадывалось замешательство и недовольство.

Бледная и дрожащая Андромеда сидела под сожженным молнией деревом, поджав к груди худые колени. От ее связанных за спиной рук тянулась толстая шершавая верёвка, второй конец которой обмотала вокруг собственного запястья Беллатрикс. Заметив Вальбургу, она округлила глаза и поспешила к ней.

- Чем обязаны, тетушка? - девушка упёрла тесно сжатые кулаки в бока.

- Спешу к лучшей жизни, - серьезно ответила женщина, и лишь тонко очерченная бровь иронично дернулась вверх.

- Какая досада, - Беллатрикс надула губы, подражая капризным детям. - Смею сказать, среди нас нет места защитникам предателей. Помимо всего прочего, твой возраст и состояние здоровья едва ли позволят выдержать столь долгое путешествие.

- Весьма любезное с твоей стороны беспокойство, - блеснули в хищном оскале зубы, - но совершенно напрасное. Прогулки в моем возрасте, о котором ты столь кстати напомнила, крайне полезны.

- Белла права, - Сигнус властно опустил ладонь на плечо старшей дочери. Своей любимицы. - Ты слишком привязана к мальчишке. Твои материнские чувства могут помешать и навредить.

- Дорогая, ты не можешь даже вообразить, сколь сильно услаждает мой взгляд и тешит эго твоё решение, - Реддл приблизился к спорщикам, елейно улыбаясь. - Но, увы, с твоими родственниками не поспоришь. Я не вижу в тебе той преданности и решимости, что переполняют Сигнуса. Я не доверяю тебе, Вальбурга Блэк. Поэтому возвращайся к Ориону, сиди подле камина и жди вестей. Постараюсь добыть для тебя голову сына. Полагаю, она неплохо впишется в фамильную коллекцию домовиков на площади Гриммо.

Тяжело сглотнув, Вальбурга сделала шаг назад. Ей не удалось. Не удалось опоить отравой, ведь боязливый Лорд требовал от приспешников пробовать всякую его еду, прежде чем отправить в рот что бы то ни было. Не удалось придушить во сне, накрыв изуродованную жаждой бессмертия голову подушкой, ведь лучшие его люди денно и нощно охраняли покой господина. Не удалось остаться наедине, ведь природа брала своё и зрелое, испещрённое ямками и морщинами тело не могло сравниться с юным, гладким, налитым молочной белизной.

Вальбурга помнила пасмурный осенний день, когда Реддл появился на пороге из нового пристанища. Грязный, тощий, обессиленный и пышущий гневом. Разжигающий с новой силой ненависть в сердцах тех, что нашли уже жалкое подобие смирения и покоя.

Тогда она мчалась, не разбирая дороги, в город. Рвала подол лучшего платья о сухие кусты, топила в ручье худые ботинки из тонкой кожи, задыхалась от бега и молилась всем кельтским богам об успехе. О прощении, что никогда не умела просить даже у самых близких.