Когда губы начинает саднить от жадных поцелуев, Сириус и Марлин неловко отстраняются. Забираются в самый центр постели и, укрывшись одним одеялом, соприкасаясь коленями, смотрят друг другу в глаза. Она осторожно сжимает его ладонь. Не ласкает затейливыми рисунками подушечек пальцев, но и не отпускает. Поборов смущение, спрашивает хрипло и тихо о побеге. Слушает грустно и внимательно все эти рвущиеся из него сожаления и страхи, что вечно обретают слишком осязаемую форму лишь в предрассветных сумерках. Выговорившись, Сириус неспешно утирает все ещё собирающиеся в уголках ее васильковых глаз слёзы.
- Почему ты плакала? - в вопросе нет праздного любопытства или настойчивости. Лишь искреннее желание помочь.
- Просто дурной сон, - позволить ей вновь спрятаться под панцирем, замкнуться в ледяной скорлупе - смерти подобно, и Сириус прижимает Марлин к груди, запрещая себе отвлекаться на задравшуюся соблазнительно высоко футболку.
- Расскажи, и он не сбудется, - убаюкивающий шёпот шевелит ее волосы на макушке.
- Уже сбылся, - мрачная усмешка пугает призраком той МакКиннон, что огрызается и язвит по любому поводу. - Мне снилась бабушка. Она исчезла в сочельник. Я вернулась из школы, а дом перевернут вверх дном. Ее мантии и платья разодраны в клочья, шкафы распахнуты настежь, разломана мебель. Потом появились патрульные и распотрошили то, что ещё оставалось в относительном порядке. Родители тогда были в отъезде. Очередном. Я больше месяца пыталась навести порядок. Ночами приколачивала отломанные ящики и ножки, штопала постельное белье, собирала осколки посуды. Все ждала, что ее найдут, что она вернётся. До сих пор жду.
- Какой она была? - его дыхание щекочет и согревает. Прогоняет кошмары прочь.
- Строгой. Знаешь, она ведь была одной из старейшин. Заставляла меня учить все статуты и законы наизусть, словно верила, что волшебство ещё можно вернуть, - ее спина, прижатая к его груди, расслабляется. Уходит скованность и жесткость. - А ещё очень доброй. Иногда мне казалось, что бабушка любит меня больше, чем родители.
- Завтра я буду ругать себя последними словами за то, что разрушил такой момент, но Мерлин тебя раздери, что же ты молчала об этом раньше, патрульная? - Сириус чуть толкнул ее и с силой развернул за плечи, заглядывая в глаза.
- Молчала о чем, Блэк? - Марлин спешно натянула одеяло на голые ноги и неуютно поежилась.
- Что если у неё искали осколок чаши? - Сириус недоумевал почему его волнение не передаётся Марлин. Почему она смотрит на него спокойно и будто бы даже разочарованно? - В начале загадочные похитители, потом патрульные. Подумай, МакКиннон. Что если Дамблдор отдал осколок не только Андромеде? Почему бы ему не вручить один старейшине, которой он доверяет?
- Достойная теория, но, увы, все куда прозаичнее, - девушка отстранилась и перебралась к изголовью кровати. - Во-первых, бабушка была не слишком близка с Дамблдором. Во-вторых, накануне она выступила с инициативой ввести для непрощенных отдельный уголовный кодекс с куда более жесткими мерами наказания, чем для всех остальных. И в-третьих, ты же сам сказал, что ОН только что узнал об осколках.
- Об осколках - да, - без ее близости Сириус вдруг ощутил себя пустым и бесполезным. Остывающим. - Но чашу, как ты помнишь, пытались искать с момента гибели магии многие волшебники. В том числе и приспешники Реддла. Они выясняли через городских информаторов адреса старейшин и совершали набеги, в надежде завладеть артефактом.
- Как бы то ни было, мы никогда не узнаём, нашли они здесь что-нибудь или нет, - Марлин широко зевнула, прикрывая рот ладошкой. Всмотревшись в исполненное надеждой лицо Сириуса, она мягко добавила, - если тебе так хочется, завтра можем вместе проинспектировать хоть каждый угол. А сейчас и тебе, и мне нужен отдых.
Грустно улыбнувшись, Сириус поднялся с кровати, искренне сожалея теперь, что не отложил обсуждение своих конспиралогических идей до утра. Промолчи он четверть часа назад, сидел бы сейчас, ощущая ее тепло, поглаживая рельефные плечи, разглядывая украдкой длинные ноги и нашептывая на ухо глупые нежности. Теперь же придётся возвращаться в пустую холодную спальню. Но Марлин, словно прочитав его мысли, потянулась и схватила за руку, глядя не то умоляюще, не то испуганно:
- Останься, ладно?
- Тебе страшно? - он недоуменно вскинул брови.
- Никому не расскажешь? - криво ухмыльнувшись, она дождалась его кивка и призналась: - До чёртиков.
Не дожидаясь, пока патрульная изменит решение, разозлится на промедление или обратится с рассветом из ласковой Золушки в злобную тыкву, Блэк торопливо забрался под одеяло и, прижав к себе Марлин, сам не заметил, как забылся крепким сном.
========== Глава 17. Карта ==========
Едва широкая стрелка офисных часов качнулась к цифре шесть, Марлин схватила с вешалки куртку и поспешила на улицу.
Аластор Грюм, мимо открытого кабинета которого она промчалась без слов прощания, с подозрением нахмурился. Опыт подсказывал ему, что нетипичное поведение подчиненных сулит неприятности и проблемы. А поведение МакКиннон показалось ему весьма и весьма нетипичным. Девушка имела обыкновение засиживаться допоздна. Заполнять протоколы за себя и оболтуса Поттера, не выносившего бюрократических проволочек в работе. Просить дополнительные дежурства. Возиться в архиве, зачитывая до дыр дела о волшебниках, что пропали в один год с ее бабкой. Словно сопливая девчонка нашла бы ниточки и следы, незамеченные им самим - бывалым мракоборцем и главой крупного управления патрульной службы. Недовольно крякнув в кулак, он вернулся к отчету Фенвика о рейде в Лютный Переулок.
Пруэтты, карикатурно разинув рты, проводили Марлин недоуменным взглядом и обернулись за разъяснениями к Джеймсу. Тот лишь пожал плечами, довольно посмеиваясь. Не объяснять же болтливым близнецам, что впервые за долгое время в вечно пустом доме МакКиннонов ее кто-то ждёт. И этот кто-то, вопреки клейму на шее и вздорному нраву, весьма ей симпатичен.
Марлин взлетела на крыльцо за пару минут до наступления темноты. Взглянула через плечо на гладкое полотно голого поля, отрезанного розовым горизонтом от уже чернеющего неба. Совсем недавно она тонула в его сугробах, погнавшись за оскорбленным в лучших чувствах Блэком. Колючим, холодным и непонятным. А сегодня земля неприкрыта снегом, обнажена перед солнцем и месяцем, прорастет того и гляди первыми мягкими травинками. Сегодня Сириус Блэк в её доме. Все ещё колючий и непонятный, но обжигающий всякой недомолвкой, случайным прикосновением, задумчивым взглядом.
Марлин поморщилась от собственных рассуждений. От того насколько грубо, стремительно и масштабно непрощенный завладел ее мыслями. Вторгся за тщательно выстраиваемую годами броню, вытянув с чувством выполненного долга длинные ноги и ехидно ухмыляясь.
Утром, когда патрульная спешно собиралась на работу, Сириус крепко спал в ее постели. Из-под пухлого одеяла выглядывала смоляная макушка, а рука, что в этот раз не нарушила ни единой пошлой границы, свесилась с матраца, едва не касаясь лохматых ворсинок прикроватного коврика. Оттого в абрикосовом рассвете мартовского понедельника не было неловкости. Лишь неуемное желание плюхнуться рядом и не размыкать тяжелых век как минимум до обеда.
Теперь встреча с бодрствующим Блэком была неизбежна, как убывание Луны или набухание почек на деревьях. Потому Марлин ощущала подступающую нервозность, гадая, как стоит себя повести. Расставить точки над и, напомнив, что минувшая ночь ровным счетом ничего не значит для их отношений? Никогда больше, даже мысленно, не применять слово «отношения» к себе и Блэку? Для него же связь с горожанкой - все равно, что крестик на календаре черкнуть. Сколько их таких ходит, облагодетельствованных им, нашептывающих подружкам, что этот непрощенный - не такой, как другие, мнящих себя особенными и единственными. Даже скромняга Аббот взболтнула что-то о нем, перебрав джина на офисной вечеринке по случаю Хэллоуина.
