Лили замерла у пожарного гидранта, уперевшись ладонью в бок. Слишком надуманная поза. Никто не проводит минуты ожидания, стоя подобным образом. Прислонилась спиной к стене, желая придать собственному силуэту соблазнительной небрежности. Скрестила руки на груди так, чтобы рукава скользнули вверх, обнажая тонкие запястья. Чересчур вальяжно для девушки из приличной семьи. Опустила побелевшие пальцы в тепло квадратных карманов и принялась расхаживать по тротуару, поглядывая то и дело на выход из офиса патрульных.

Часы на невысокой башенке, венчавшей торец здания, известили о наступлении полудня. Волнительное нетерпение овладело Лили. Закрутилось щекочущими спиралями чуть выше живота. Мазнуло по спине мурашками. Выбило из легких короткий вздох, обернувшийся тотчас облачком пара.

Дверь распахнулась, с грохотом ударившись об увитую трещинами стену, и Джеймс с громким хохотом переступил порог. Плеснулся красно-желтой волной длинный шарф, обхвативший шею небрежным кольцом. Ветер нетерпеливо взъерошил и без того торчащие нечесаной гривой волосы. Уголок губ скользнул вверх в не оформившейся довольной улыбке.

- Привет, ребята, - Лили решительно шагнула к маленькой, но шумной компании патрульных. Близнецы, веснушчатые и рыжие, наперебой рассказывали что-то о своем друге, умудрившемся разозлить какую-то Молли. Веселая история, обильно сдобренная смачными ругательствами, оборвалась, приглушенная приветствием.

- Твоя сестра опять вляпалась в неприятности? – Марлин бесстрастно вскинула бровь.

- Приятно, что ты беспокоишься, но с Петунией всё хорошо, - нельзя улыбаться слишком саркастично и морщить лоб, потому что Поттер смотрит. Его взгляд, удивленный и вместе с тем радостный, обжигает щеки, сушит губы и заставляет ресницы трепетать в инстинктивном кокетстве.

- Чудно, - Марлин совершенно не чувствует повисшего напряжения. Пульсирующего, обращающегося статическим электричеством, что приподнимает волоски на затылке, почти осязаемого. Стоит по правую руку от Джеймса и будто не собирается идти дальше по своим обеденным делам.

- МакКиннон, позволь угостить тебя лучшим тыквенным кексом на всем восточном побережье, - близнецы, решившие, что подмигивают приятелю совершенно незаметно, подхватили её за локти и увлекли прочь. В сторону неприметного проулка, втиснувшегося меж пекарней и заколоченным гнилыми балками книжным магазином. До слуха Лили донеслось беззлобное ворчание патрульной:

- Позволю. Если заткнетесь хотя бы на минуту.

Теперь, когда Джеймс улыбается лишь ей одной, запускает привычным жестом раскрытую ладонь в вихры на затылке, перекатывается с пятки на носок, Лили накрывает растерянность. Пыльной марлей опутывает руки и ноги, вынуждая двигаться скованно. Забивается в нос и рот, мешая проронить хотя бы звук.

Конечно, она не должна быть здесь. Пусть и не успела ещё пообещать Северусу собачьей верности, но на душе гадко. Словно такая вот встреча ничуть не уступает измене по степени тяжести. Словно смотреть в смеющиеся чайные глаза за стеклами круглых очков – преступление против семьи или родины. Впрочем, даже убийству можно найти оправдание, если речь, к примеру, о необходимых мерах самообороны. Она, по сути, пришла к Поттеру, чтобы защитить себя. Что если ускоренное созревание фиалок – не единственный скрытый потенциал её когда-то понятного и простого организма? Что если завтра она вскипятит собственную кровь или усилием мысли опрокинет на голову отцу книжную полку? Ей нужны ответы, и Северус эти ответы дать не может или не желает.

- Умница, что заглянула, - Джеймс мягко взял её под руку. Степенно повёл к безлюдному скверу, разглядывая искоса покрасневший нос и паутинку инея на волосах.

За кованым забором утопают в снегу ели-великаны. Присыпанная песком центральная аллея режет темной полосой белое полотно, не тронутое человеческими следами. Сливается воедино с кирпичным мостиком, переброшенным через пруд. Прямо за ним красная телефонная будка – яркое пятно в монохромном мире зимы. Даже жаль, что в трубке теперь уже никогда не услышать голос далекого собеседника.

- Может быть, ты голодна? – он замер у лысой живой изгороди, раздосадованный тем, что сразу не сообразил угостить её чем-нибудь. Сам-то никогда не упустит случая вкусно поесть.

- Нет, - Лили качнула головой и в то же мгновение торопливо добавила: - Но это твой обеденный перерыв. Наверно, тебе стоит подкрепиться. Чтобы защищать город, нужно много энергии.

- Вот и я Маки то же самое говорю. А она утверждает, что я ем в четыре раза больше, чем требуется нормальном человеку, - Джеймс рассмеялся и, словно подобное для них двоих само собой разумеющееся, сжал в своей руке тонкую девичью ладошку. Потянул за собой, направляясь к уличной палатке, в которой продавали печеный картофель.

- Твоя Маки просто не умеет радоваться жизни, - как тут не съязвить, когда патрульный вспоминает зачем-то в её присутствии другую девушку? Пусть даже лишенную начисто той привлекательности, что не имеет ничего общего с густотой волос или правильностью формы носа. Той привлекательности, что внутри – под ровной кожей и ладным мышечным скелетом.

- Она не моя, - Джеймс столь пылко затряс головой, испугавшись притяжательного местоимения, что Лили не сдержалась и удовлетворенно хихикнула. – Точнее, она, конечно, моя. Но не в том смысле. Как подруга. Даже как сестра. Не в таком смысле, как мне бы хотелось, чтобы ты…

- Я поняла, - это даже не шепот, а мурлыкание ласковой кошки, что мягко пресекает сбивчивую попытку объясниться. Веснушчатая щека на долю секунды прижимается к его плечу, и Джеймс забывает, что нужно сделать выдох. Легкие рвутся от переизбытка кислорода, и хочется воскликнуть что-нибудь восторженное, подпрыгнуть высоко-высоко или станцевать нелепое па.

- Вот и хорошо, - наконец, выдыхает он, взяв себя в руки.

- Честно говоря, у меня к тебе дело, - она закусила губу. Смотрит оценивающе, словно до сих пор сомневается, можно ли ему довериться.

- А я то, кретин, решил, что ты просто соскучилась, - его голова рывком клонится к груди в показной тоске.

- Одно не обязательно должно исключать другое, - тонкие пальчики сжимают его ладонь теснее.

- Считай, что я поверил, - беззлобная усмешка, и озорной взгляд обретает тревожную серьезность. – Что у тебя за дело?

- Это прозвучит неправдоподобно, но вчера я заставила фиалки на своем подоконнике зацвести, - смотрит внимательно, словно боится упустить малейшее движение судорожно опускающегося кадыка или изогнутых недоуменно бровей.

- Ты прости, цветочек, но я не очень-то разбираюсь в комнатных растениях. Да и не только в комнатных, откровенно говоря, - непонимающая улыбка тает, когда понимание истинной сути сказанного накрывает Джеймса горячей волной.

- Не при помощи удобрений. Силой мысли. Ну, или как-то так, - она неловко пожимает плечами.

- Что именно ты имеешь в виду под «зацвести»? – схватить её за запястья и требовательно заглянуть в глаза - только так можно вычитать правду по темным крапинкам.

- Стебли разрастались, появлялись новые бутоны. Много новых бутонов. И всё это от силы за минуту, - она нервно сглотнула. Попыталась высвободиться, но он держит крепко. И чем больше произнесено слов, тем сильнее сжимается кольцо горячих пальцев.

- При каких обстоятельствах это случилось? – Джеймс склонился ближе, нахмурился не сердито, но взволнованно.

- Я понервничала, - щеки в миг стали пунцовыми от смущения. На такие откровения она пока уж точно не готова. Впрочем, её ответом Северусу Джеймс бы, наверняка, заинтересовался ничуть не меньше, чем рассказом о цветочном чуде. – Сильно понервничала. И расстроилась.