Месяц за месяцем Северус и Лили сидят бок о бок на берегу зарастающего камышами и кувшинками озера. Её переполняют эмоции от романов Джека Лондона, а ему по душе сказки Андерсена. Она уморительно рассказывает о проказах многочисленных приятелей, а он готов слушать её чистую, приправленную добрыми остротами речь до самой темноты. Он делится с ней легендами об утраченной магии, подражая любимым сказочникам в манере излагать мысли.

В её маленьком веснушчатом теле столько энергии, что порой ему становится страшно. И этот страх – не оправдать ожидания, оступиться, уничтожить ростки симпатии – разрушает изнутри. Но искренность Лили, её забота и нежность, её неиссякаемая вера в высокие идеалы выстраивает на обломках зажатого мальчугана кого-то нового. Амбициозного, смелого и решительного. Готового бороться за то, что в этом мире действительно важно. За ту, что стала для него целым миром.

Северус предпочитает обходиться без завтрака. Обедать сэндвичем или куском пирога, что приносит Лили в льняной салфетке, расшитой маргаритками. Ужинать у Эвансов, симпатизирующих смышленому пареньку из бедного района. Пока миссис Эванс подкладывает в тарелку гостя пюре из батата, мистер Эванс неизменно интересуется, как прошёл день. И, что немаловажно в разговоре со вчерашним ребенком, ныне вступающим в пубертатный период, слушает подробный ответ с искренним интересом.

Натопленная столовая, простая, но вкусная еда, неподдельная поддержка и теплота плавят наращенную за годы в Паучьем Тупике броню. Усыпляют реализм и не по-детски мудрое понимание причинно-следственных связей этой жизни. Дают поверить, пусть даже на короткое мгновение, что он – часть этой семьи.

Сама Лили для Северуса уже давно нечто большее, чем просто красивая девочка и хороший друг. Она некий эталон идиллии. Если существует где-то «американская мечта», то должна непременно найтись и мечта британская. Лили Эванс – британская мечта Северуса Снейпа. Порой ему начинает казаться, что он не уверен, чего хочет больше. Быть с ней или быть ей.

Но ни один философский склад ума не способен заглушить буйство гормонов. Потому квадратное уравнение, выведенное Северусом из привязанности, зависти и влечения, в действительности имеет лишь один корень, и корень этот – нестерпимое желание обладать и душой, и телом Лили.

Оттого столь долгая убежденность девушки в том, что связь с другом детства имеет исключительно платонический характер, причиняла почти физическую боль. Томила в тягостном ожидании. Погружала в пучину сомнений – не найдётся ли кто-то более проворный и финансово обеспеченный? Не украдёт ли её сердце, напитанное мечтами о великой любви?

Однако Северусу улыбнулась удача. Улыбка эта вышла кривой и весьма далекой от разгуливающегося то и дело воображения. Но позволила в конечном итоге достичь желаемой цели, укрепив веру юноши в том, что терпение и упорство – единственные действительно работающие механизмы.

- Обещай, что не станешь смеяться, - нижняя губа закушена почти до крови. По щекам разливаются алые пятна, словно девушка пробежала кросс.

- Разве я когда-нибудь смеялся над тобой? – шершавые пальцы ласково заправили за ухо распушившийся локон. Он силится вычитать в одном только взгляде, что могло так смутить обычно уверенную в себе подругу.

-Нет. Конечно, нет, - напряжение покидает её тело, и колени уже не притиснуты к груди с прежней силой. – И это одна из причин.

- Причин для чего, Лили? – впервые со дня знакомства ему настолько сложно уловить и понять её настроение.

- Через месяц начинается учеба в колледже. Там всякое может случиться, - темп речи ускоряется, точно если помедлить ещё мгновение, смелости договорить не хватит. – Нет, не пойми меня неправильно, я не собираюсь напиваться на студенческих вечеринках или искать себе парня специально, чтобы не уступать подругам в опыте…

- Лили… - в комнате настежь распахнуто окно и пахнет дождём, но Северус растирает кулаком грудь, вдруг явственно ощутив нехватку воздуха.

- Но если вдруг события начнут развиваться стремительно, я хочу быть готова. Первый раз должен случиться с человеком, которому всецело доверяешь. Который не обидит и не обманет, - взгляд изумрудных глаз мечется по комнате, минуя сосредоточенное лицо друга.

- Ты что, с кем-то…

- Помолчи, - вскинутая ладонь заставляет его, испуганного неприятной догадкой, осечься на полуслове. – Поэтому я решила, что мой первый раз должен быть с тобой. Если ты не против, конечно.

Конечно, Северус ожидал, что занятия любовью предварят взаимные признания в этой самой любви. Но ему быстро удалось убедить себя в том, что подобный сценарий является стереотипом, навязанным бульварными романами (недаром же в день знакомства дети посмеялись над литературой такого рода!). Опасаясь, что Лили может передумать, он появился на крыльце её дома с букетом из сорванных в чьем-то саду нарциссов и, силясь придать голосу мужественный тембр, вымолвил: «Я за».

На следующий день Лили не пришла на озеро. Северус отчаянно гнал от себя тревожные мысли о том, что на этой пылкой ноте их отношения закончатся, так и не успев начаться. Мерил шагами усыпанную вьюнком поляну. Бубнил себе под нос рецепты целебных настоек и микстур из старых учебников матери. Доплыл до середины озера, наслаждаясь тем, как холодит пропахшая илом вода разгоряченный затылок.

Истомившись в неизвестности, Северус нашёл Лили на заднем дворе Эвансов. Она с остервенением выдирала сорняки, проросшие вдоль забора. Рукава белого платья закатаны до локтей. Обычно распущенные волосы собраны под широкополой соломенной шляпой. Босые ноги припорошены сероватой дымкой сухой земли. Заслышав шаги, Лили подняла голову и тотчас опустила глаза. Не дожидаясь неловких реплик и жестов, Северус рывком притянул её к себе и поцеловал. Неумело, почти целомудренно, но очень нежно.

С тех пор он касался её губ, когда хотел. Обнимал, когда хотел. Брал за руку. С трепетной гордостью шептал «моя», уткнувшись в рыжие локоны. И отчаянно ревновал. Оттого появление Джеймса Поттера вытряхнуло Северуса из уютного мыльного пузыря, раздувшегося и заигравшего на солнце, когда дружба обернулась полноценным романом.

И теперь, когда он, уставший от работы и заваленных снегом тротуаров, разомлел после сытного ужина, удобно устроившись на кровати Лили, вновь заведенный ею разговор о волшебстве не вызвал ничего кроме удушливой волны раздражения.

- Я все думаю об этой истории, - от решительного потряхивания головой собранные в слабый пучок волосы рассыпались по плечам. Как не залюбоваться хрупкой фигуркой в коконе упругих локонов, что кажутся в тусклом свете свечей жидким огнем.

- Давай сегодня не будем об этом, - тяжелый вздох почему-то совершенно не притупляет неуемный энтузиазм Лили.

- Ты никогда не хочешь об этом говорить, - она со злостью сбросила на пол маленькую подушку, так несвоевременно помешавшую вытянуть ноги.

- Сейчас я не хочу говорить вообще ни о чем, - придвинуться к ней неприлично близко стало так естественно за последние годы. Привычным движением отвести за спину пышную копну, дотронуться губами до мягкой щеки. Скользнуть к краешку зарождающейся улыбки. Позволить ладоням пробежать по острым позвонкам.

- А я хочу, - кулачок требовательно упирается в грудь Северусу.

- Я уже говорил тебе. Волшебство – это выдумки. Наши с патрульным истории совпали, видимо, потому что мамы в детстве рассказывали похожие сказки, - откинуться на подушку и смириться с неотвратимостью тягостной беседы - ради этого он шёл к ней по сугробам?