Затяжка, и воспоминание о том, как педантична была МакКиннон в организационных вопросах, накрыло Бродягу с головой. Из погребенных в прошлом сюжетов его вырвал патронус. Мерцающий в темноте, дымчатый олень замер посреди оживленного тротуара и отрывисто произнес голосом Джеймса: «Он нашел нас».

Внутри Сириуса все похолодело. Уже в ту самую секунду, когда патронус рассеялся, Блэк понимал, что не успеет к друзьям. Трансгрессировать в местность под защитой Фиделиуса было не под силу даже Дамблдору, а мотоцикл при всей его мощи и скорости позволил бы добраться до коттеджа не быстрее, чем за час.

Не беспокоясь о том, что подумают маглы, Сириус взмыл в небо прямо с улицы, оставляя далеко под собой крышу большого книжного магазина, вывеску лавки, торговавшей компакт-дисками, разинувших рты от удивления детишек. Сам того не замечая, он тихо скулил от нетерпения, умоляя рычащий двигатель добавить оборотов, выжимал педаль сцепления и мчался на юго-запад, ощущая на лице колючий ледяной ветер. В его голове крутились обрывчатые запоздалые сожаления.

Если бы Джеймс позволил Лунатику разорвать Снейпа на клочья в проходе под Визжащей хижиной, тот никогда бы не услышал и не донес Волан-де-Морту слова пророчества. Не вызвал бы в темном маге такой пристальный интерес к семье Поттеров. Не вывел бы Лили из душевного равновесия вечером на исходе июля, вызывая тем самым у неё преждевременные роды. Роды, в ходе которых на свет появился маленький избранный.

Если бы Сириус не желал перестраховаться так сильно и не советовал друзьям выбрать в качестве хранителя Хвоста, в худшем случае тайна местонахождения коттеджа умерла бы вместе с ним. Но Питер, маленький лицемер Питер, выдал своего кумира Темному Лорду. Что тот сулил ему? Безопасность? Богатство? Власть? Конечно же, в ту страшную ночь Блэк не вспомнил о неведомых проблемах матери Петтигрю на работе и не связал воедино короткое откровение и свершившееся предательство.

Если бы Сохатый не отдал мантию Дамблдору, смог бы выиграть время, укрывшись под ней с женой и сыном. Смог бы спрятаться от смерти. Встряхнувшись, Блэк отругал себя за преждевременные выводы. В конце концов, Поттеры были сильными и талантливыми волшебниками, вполне способными сдерживать атаку хотя бы какое-то время. Склонившись к рулю, Сириус взмолился всем магловским богам, чтобы Джеймс дождался его.

31 октября, 1981 год, Юго-запад Англии, Годрикова Лощина дом, 4

Когда Сириус добрался до деревеньки, коттедж Поттеров уже являл собой развалины. Крыша, изящная, выкрашенная в темно-лиловый цвет черепичная крыша практически отсутствовала. В наружной стене зияла гигантская дыра, обнажая когда-то опрятную гостиную. Ту самую гостиную, в которой Петтигрю, краснея от удовольствия, принял предложение стать хранителем. Вдоль заборчика, не решаясь подойти ближе, толпились перепуганные маглы, а Батильда Бэгшот, грузная и печальная, стояла чуть поодаль под раскидистым деревом. Позже Сириус догадался, что именно она, скорее всего, сообщила Дамблдору о случившемся.

Блэк бросился внутрь, растолкав зевак. Сердце его колотилось у самого горла, а единственная пульсировавшая мысль свелась к многократному повторению слова: «Пожалуйста», будто существовал на Земле кто-то, способный в кои-то веки исполнить его просьбу.

Джеймс лежал у подножия лестницы. Такой, каким Сириус запомнил его в последнюю встречу. С отросшими непослушными волосами, длинной щетиной, о неудобстве которой для поцелуев шутила Лили. Джемпер, уголки клетчатой рубашки, круглые очки, сомкнутая челюсть. В руке он сжимал волшебную палочку, не сумевшую защитить своего хозяина. Блэк стиснул его руку в своей, и впервые за долгие годы позволил слезам хлынуть из глаз. Он не плакал, когда рушил отношения с семьей, когда скорбел по Альфарду, Флимонту и Юфимии, когда принимал смерть брата и отца, когда наблюдал, как гибнет Марлин. Но уход Джеймса, его безжизненный взгляд, его разрушенный дом – всё это было уже слишком.

- Как же так, Сохатый? – прошептал Бродяга, не в силах поверить, что лучший друг больше никогда не улыбнется ему хитро и заговорщически, не хлопнет по плечу, не назовет старым школьным прозвищем. Он бы так и сидел, наверно, до прихода мракоборцев над трупом, но громкий отчаянный плач разорвал тишину отрывисто, внезапно, вселяя надежду.

Блэк рванул на второй этаж, перепрыгивая через провалы в лестнице, сомневаясь в сохранности собственного рассудка, ведь как мог малыш уцелеть? Что бы крошечный Гарри противопоставил силе и беспощадности Волан-де-Морта?

Вбежав в детскую комнату, Сириус почти споткнулся о распростертую на полу Лили. Рыжие волосы, зеленые глаза. В тот момент юноша не придал значения тому, что тело его школьной подруги не походило своим положением на всех, застигнутых врасплох погибших волшебников. Слишком аккуратно были сложены на животе безвольные руки, слишком педантично расправлен подол темного домашнего платья. Возле неё остался брошенный кем-то порванный пергамент, но внимание Блэка сосредоточилось на Гарри, который стоял в кроватке, схватившись за прутья. Сын лучшего друга. Крестник. Мальчик, который выжил.

- Иди сюда, приятель, - ласково забормотал Сириус, прижимая ребенка к себе и неловко убаюкивая. – Не надо плакать, маленький. Всё будет хорошо. Всё уже позади.

Оказавшись на руках у крестного отца, малыш успокоился и лишь смотрел испуганными, широко распахнутыми глазенками на маму. На лбу его Блэк заметил тонкий размашистый шрам в виде молнии. Кожа уже срослась, и не осталось следов крови или воспаления. Отметина совершенно точно имела магическое происхождение, но Бродяга ума не мог приложить, какое заклятие даёт подобный эффект.

Опустившись на пол и привалившись спиной к комоду, Сириус поудобнее усадил мальчика себе на колени. Тот потянулся к куску пергамента, и Блэк послушно придвинул его ближе, скользя взглядом по строчкам, написанным каллиграфическим почерком Лили.

«Дорогой Бродяга!

Спасибо, огромное тебе спасибо за подарок на день рождения Гарри! Он все ещё остается у мальчика самым любимым. Гарри всего только год, а он уже летает на твоей игрушечной метле и выглядит страшно довольным – прилагаю снимок, посмотри сам.»

Сириус приблизил к лицу колдографию. Маленький Гарри, заливисто хохоча, пересек гостиную Поттеров, лихо сманеврировав в сторону в дюйме от стены. Поток воздуха трепал его густые волосы, а на макушке торчал неизменный хохолок – наследие Джеймса. Тот, в свою очередь, неотступно следовал за сыном, готовый подхватить в любой момент бесстрашного малыша. На снимке виднелись лишь ноги Поттера, но даже эта деталь – простая и незначительная – зачаровала Сириуса. Ноги лучшего друга – вот и всё, что осталось на память.

«Как ты знаешь, метелка поднимается над землей всего на два фута, но Гарри уже едва не прикончил кошку и расколотил кошмарную вазу, присланную на Рождество Петуньей (вот тут мне жаловаться не на что).»

Сириус захохотал в голос, ощущая, как с лающим смехом покидает его тело ставшее невыносимым напряжение. Он припомнил надменную сестру Лили и дал волю воображению, представляя, что за шедевр современного дизайна могла выбрать эта женщина.

«Разумеется, Джеймс находит всё это забавным, говорит, что мальчик станет великим игроком в квиддич. Нам пришлось убрать и упаковать все безделушки, и теперь мы не спускаем с него глаз, когда он летает по дому.