- Имя этой девочки – Гарриетта, полагаю? – Лестрейндж расхохоталась, и когда её тело сотрясалось от демонического смеха, МакКиннон попыталась обезоружить соперницу. Реакция, сила и скорость, размазанные болью потери и страхом, подвели юную целительницу, и в результате слабой попытки сопротивления, она сама лишилась палочки по воле Мальсибера.
- Говори, как их найти, или старухе конец, - у неизвестного Пожирателя смерти был скрипучий голос. Словно ведьма из страшной сказки скребла когтями по запотевшему стеклу.
- Я не знаю. Не знаю, не знаю, - всё тише повторяла Марлин, сгорбившись, словно на плечи ей взвалили слишком тяжелый груз. Сириус закрыл лицо ладонями. Он корил себя за то, что так и не рассказал девушке правду. Знай она, что хранитель тайны Поттеров – Питер, может быть, не встала бы перед бесчеловечным выбором. Поделилась бы с Беллатрикс желанной информацией. Не пожертвовала бы бабушкиной жизнью. Не погибла. Парень тонул в бесконечных «если», понимая уголком сознания, что Марлин ни при каких обстоятельствах не выдала бы Лили и Джеймса.
- А ты подумай как следует, - ласково посоветовала Беллатрикс.
- Они переехали, ясно? – закричала МакКиннон, лихорадочно оглядываясь на теряющую сознание миссис Фоули. – Их нет в стране.
- Круцио, - Каркаров навёл на неё кончик палочки, и в этот раз, уставшая бороться Марлин, закричала сразу. Громко и неистово, выталкивая из легких, из саднящего горла, из пересохшего рта скопившуюся боль, и переполняясь ей тотчас снова. Миссис Фоули дернулась вперед, и чары Беллатрикс слишком глубоко впились в её шею, прожигая насквозь сонную артерию. Целительница сникла, привалилась спиной к стене и перестала дышать.
- Вы будете гнить в Азкабане, - прошипела МакКиннон, силясь подняться с пола, и вновь неуклюже падая.
- Может быть, - беззаботно усмехнулась Беллатрикс и, коротко взглянув в окно, за которым показались в самом конце улицы мракоборцы, добавила,- только ты этого никогда не увидишь, дорогая. Авада Кедавра!
За секунду до того, как вспышка зеленого света поглотила ещё теплившуюся жизнь, Марлин обернулась к Арабелле Фигг, беззвучно рыдавшей у стены, и скороговоркой произнесла: «Скажите, что я люблю его». Волшебный огонь накрыл её хрупкую, сгорбившуюся на полу фигурку, и МакКиннон упала навзничь, устремив свои синие как Северное море глаза к потолку.
- В Министерстве же есть конфискованные маховики времени? – с отчаянной надеждой Сириус посмотрел на мракоборца. – Пожалуйста, позвольте мне всё исправить, мистер Грюм.
- Нельзя менять прошлое, сынок, - почти мягко отозвался волшебник и неловко обнял Блэка за плечи. Он устал видеть, как умирают дети. А все эти двадцатилетние юнцы, рвавшиеся в Орден Феникса, полагающие что смогут победить в войне, были в глазах Аластора Грюма именно детьми. Запальчивыми, отважными до безумия, хрупкими детьми. И чем сильнее одолевала его эта душная усталость, тем больше он работал, круглые сутки следую по пятам за темными магами.
Сириус упал перед призрачной МакКиннон на колени. В его голове неслись смертельной лавиной воспоминания. Девочка со строгой косичкой протягивает руку. Юная девушка плавно двигается под музыку, смотрит на него с лукавой улыбкой, кричит что-то в пылу ссоры. Молодая целительница сосредоточенно готовит снадобье, сдвинув к переносице тонкие брови. Его Марлин медленно оборачивается, стоя в лучах закатного солнца.
Сириус жадно цеплялся взглядом за её рассеивающиеся в воздухе родные черты. Он не видел, как покидают Пожиратели смерти разгромленную гостиную. Как Мальсибер целится палочкой в грудь Арабеллы Фигг, а Беллатрикс останавливает его возбужденным шепотом: «Я хочу, чтобы он знал». Как хмурится Аластор Грюм. Как тает пространство вокруг, оставляя перед ним лишь мираж Марлин, успевшей сказать три заветных слова. Те самые, что Сириус пытался произнести с рождественского, вырванного у Питера танца, но так и не озвучил, полагая, что ещё успеется. Что торопиться некуда.
Он забыл, что время способно на такие шалости, которые мародерам и не снились. Забыл, что смерть всегда ходит рука об руку со временем, и спрятаться от неё под силу разве что одному из братьев Певереллов из детской сказки.
========== Глава 28. Мальчик, который выжил ==========
Комментарий к Глава 28. Мальчик, который выжил
Саундтрэк к главе: Hodges - My Side of the Story
31 октября, 1981 год, Лондон, Косой переулок, бар «Дырявый котел»
Сириус смотрел в окно невидящими глазами. По улице расхаживали от дома к дому стайки детей, наряженных в костюмы нечисти. Ребята хвастливо трясли свои ведерки со сладостями, обменивались любимыми конфетами и поглядывали довольно в витрины окрестных магазинчиков, любуясь своим непривычным обликом. Крошка-ведьма с остроконечной шляпой и метлой. Малыш-Франкенштейн с картонными шурупами, торчащими из шеи. Малютка-вампир с бутафорской кровью на пластмассовых клыках. Дитя-оборотень с безобразной маской и мохнатыми ботиночками.
Не дай Мерлин тебе узнать ужас трансформации в полнолуние, маленький магл. Сириус опустошил бокал и с шумом поставил его на стол.
Новая привычка Бродяги напиваться в одиночестве пугала и огорчала Люпина, который, в свою очередь, боролся с горем потери нещадной работой. Блэку, напротив, не удавалось сосредоточиться ни на чем, кроме зыбких воспоминаний. Марлин забирается к нему под одеяло. Ноги ледяные, а улыбка лукавая. Марлин швыряет заклятия в упивающуюся страданиями Беллатрикс. Марлин идёт к чужому алтарю, и её подбородок мелко дрожит от переизбытка чувств. Марлин корчится на полу от боли. Марлин латает его плечо резко пахнущим зельем после очередной операции Ордена и умоляет потерпеть ещё немного, как маленького. Марлин лежит на полу. Марлин мертва.
Находиться дома Сириус был не в силах. Каждая крошечная деталь интерьера напоминала ему о ней. О них. Слишком пусто стало на Дрифтвуд-Гарденс. Слишком одиноко и бессмысленно. Потому Блэк и коротал свободные от поручений Грюма вечера в многочисленных барах. Притон в Портсмуте, фешенебельный паб в Сохо, «Дырявый котел» для таких, как он. Джин, виски, вермут, водка, ром – Сириус вливал в себя такое количество спиртного, что Питер как-то публично обвинил его в алкоголизме, за что тут же получил грубый удар в нос.
Когда в баре стало слишком многолюдно, Блэк накинул на плечи кожаную куртку и, швырнув на стол десяток галеонов, направился к выходу. Поразмыслив немного, он решил навестить Ремуса. Не то чтобы ему хотелось выслушать порцию морализаторских наставлений друга. Тот углядел несколько недель назад в словах Бродяги намек на обвинение Поттеров в смерти Марлин. Конечно же, Сириусу и в голову бы не пришло полагать, что Джеймс – причина гибели МакКиннон. Он роптал на ситуацию, на вездесущего Нюниуса, подслушавшего пророчество, на Дамблдора, не удосужившегося обеспечить своим людям должную защиту. Но, видимо, не удачно выразился, и теперь при всяком удобном случае Люпин принимался увещевать его, что не стоит корить в случившемся и без того многострадальных Поттеров.
Сириус хотел развеять глупые мысли в голове в общем-то проницательного и тонко чувствовавшего людей Люпина, а после предаться совместным воспоминаниям и разделить для разнообразия на двоих боль утраты. В конце концов, случилась же та уникальная ситуация, в которой именно Ремус был способен понять Бродягу лучше Джеймса. Будь она неладна, эта ситуация.
Выбравшись на свежий воздух, волшебник поднес к губам сигарету и закурил. Его мотоцикл стоял в футе от входа в бар. Мотоцикл, который принадлежал Марлин по каким-то магловским бумажкам, заботливо убранным девушкой в специальную коробку. В ней хранился пергамент с записью о том, что Сириус – крестный отец Гарри Поттера, копились стопки писем, дорогих сердцу МакКиннон, лежали дипломы об окончании Хогвартса и Академий – мракоборцев и целительства.
