- Поясни, - Ремус лукаво улыбнулся. – С Сириусом все понятно. Он просто физически не успеет сходить на свидание с каждой симпатичной девушкой до конца своей жизни. Какая уж тут свадьба. А ты чем руководствуешься?

- Семья – это скучно, - авторитетно заявил Поттер и хлопнул ладонью по раскрытой пятерне Блэка. - Пока ребенок вырастет и перестанет требовать безраздельного внимания, вся жизнь пройдёт. Я хочу приключений. А какие могут быть приключения, когда в девять нужно укладывать спать, ночью вставать всякий раз, когда мелюзга чего-то испугается или захочет в туалет, а днем следить, чтобы во всеядный рот не попал песок.

- Если бы твои родители рассуждали также, ты бы здесь не сидел, - усмехнулась Эванс, бросив на Джеймса ленивый взгляд.

- А ты, Марлин, согласилась бы выйти замуж сразу после школы? – робость во взгляде Хвоста разительно контрастировала с провокационным вопросом.

- Ты ей что, руку и сердце предлагаешь? – расхохотался Блэк, окончательно смутив друга.

- Я бы согласилась, - мечтательно протянула Мэри МакДональд. – Не хочу работать. Мне вряд ли светит местечко лучше, чем кассир в дядиной аптеке. А замужество и рождение ребенка надого лишили бы меня необходимости строить карьеру.

- Я бы не согласилась, - МакКиннон заправила за ухо выбившуюся прядь и посмотрела на стушевавшегося Питера. Доброта в её взгляде удивительным образом сочеталась с твердой решимостью и чем-то, упреждающим дополнительные расспросы.

- А что так? – Сириус вальяжно потянулся и опустил голову на колени обомлевшей от счастья Мэри.

- Не хочу столь скоро посвятить себя стирке носков и выпечке, - Марлин улыбнулась уголком губ, сводя к шутке серьезную в общем и целом тему. – А ограничивать круг потенциальных мужей по принципу наличия домовика было бы слишком претенциозно.

- Я люблю печь, - протянула Лили, но, поймав на себе вопросительные взгляды друзей, тотчас звонко рассмеялась и добавила, - а вот носки стирать ненавижу всем сердцем и душой.

31 июля, 1980 год, Больница Святого Мунго

Сириус привалился к стене и запрокинул голову, отчаянно стараясь не уснуть. Его поражало отсутствие криков, стонов и нецензурной брани. Насмотревшись за компанию с Марлин романтических комедий о беременности и родах, парень искренне полагал, что столь страшный процесс не возможен без душераздирающего шумового сопровождения. Лили хранила молчание, а даже если и говорила что-то, то делала это очень тихо. Часовая стрелка достигла отметки «пять», когда из-за двери донеслось хоровое «давай-давай-давай!».

Джеймс испуганно вскочил с места и заметался по коридору, позабыв о том, что Сириусу тоже требуется укрытие в виде мантии-невидимки. Тихо окликнув друга, Блэк нырнул под мерцающую ткань, радуясь, что закон подлости не сработал, и никто из целителей не решил пройтись мимо них в этот самый момент.

- Что там происходит? – простонал Поттер, припадая ухом к двери.

- Давай-давай-давай! – вновь закричали миссис Фоули и Марлин, и Сириусу показалось, что Джеймс потеряет сознание, если прямо сейчас не удостоверится в том, что с Лили всё в порядке.

- Наверно, ребенок…выходит, - Сириус замешкался, подбирая относительно корректное слово.

- Мерлин, Бродяга, я стану папой, - прошептал Поттер, и на лице его расползлась глупая, но очаровательная в своей искренности улыбка.

Внезапно тихое бормотание целителей прервал детский крик. Голос у младенца был удивительно низкий, но сильный и громкий. Малыш плакал, и Джеймс потянулся было к дверной ручке, но Блэк решительно остановил его, рассудив, что столь раннее появление в родовой палате смутит новоявленную маму и уж точно выведет из себя бабушку Марлин.

Вскоре Гарри замолчал и, спустя полчаса, в коридор вышла усталая, но улыбающаяся миссис Фоули. Быстрым шагом она двинулась к лестнице и вскоре скрылась за поворотом. Сириус тихо постучал в дверь и, когда МакКиннон удивленно выглянула наружу, откинул краешек мантии и хитро улыбнулся.

- Проходите, - прошептала девушка, пропуская мародеров в палату.

На кровати лежала Лили, облаченная в светло-желтую больничную сорочку из странного шершавого материала. Её мокрые от пота волосы липли ко лбу и вискам неряшливыми кудряшками, но невыразимая нежность, застывшая на лице девушки, затмевала собой все следствия усталости и напряженной работы. Она прижимала к груди крошечный сверток, из которого виднелась макушка с забавным хохолком угольно-черных волос.

- Гарри, это твой папа, - прошептала Лили, убирая краешек мягкого одеяла, чтобы открыть маленькое личико. Младенец серьезно посмотрел на Джеймса изумрудными глазами и сладко зевнул. Длинные, на зависть всякой девочке ресницы затрепетали, и малыш погрузился в сон, уткнувшись носом в теплое мамино плечо.

- Лили, он такой красивый, - прошептал Джеймс. Сириус мог бы поспорить с этим утверждением, потому что крестник его хоть и обладал изумительными глазами, но всё же выглядел опухшим, сморщенным и слишком красным для обычного человека.

Впрочем всё это не имело никакого значения, потому что сердце Бродяги учащенно забилось от вспыхнувшей с внезапной силой любви к крошечному существу, ставшему лучшим и естественным продолжением Сохатого. Сириус и Марлин попятились к двери, желая предоставить Поттерам возможность побыть наедине.

Джеймс примостился возле Лили и смотрел на сына, не в силах оторвать взгляд. Он мягко обхватил маленькую хрупкую ручку, дотронулся кончиком пальца до курносого носа, оставил невесомый поцелуй на лобике и умиротворенно улыбнулся. Что бы ни предвещала Трелони мальчику, рожденному на исходе седьмого месяца, в ночь его появления на свет не было в мире людей счастливее, чем его родители.

========== Глава 25. Рождество в Годриковой лощине ==========

Комментарий к Глава 25. Рождество в Годриковой лощине

В качестве саундтрэка: Sixpence None the Richer - It came upon a midnight clear

20 декабря, 1980 год, Портсмут, Дрифтвуд-Гарденс, 16

Сириус наблюдал за снующей туда-сюда Марлин, развалившись на декоративной меховой шкуре. Словно восторженный ребенок она доставала из старого сундука рождественские украшения, вертела их в руках, примеряла на мохнатые еловые лапы. Расписной шар - ближе к полу, хрупкая керамическая балерина – в самую гущу иголок, сморщенное яблоко из папье-маше – на несуразно торчащую у самого ствола ветку.

Девушка любила Рождество всей душой. Она часами пропадала в магазинах, выбирая подарки для родных, друзей и коллег. В доме не осталось ни одной свободной от декора поверхности. Перила обвивали ароматные хвойные гирлянды, букетики с омелой свисали над каждым дверным проемом, красные свечи мерцали уютным пламенем с каминных полок, подоконников и комодов. Чемми, чтобы порадовать молодую хозяйку, каждый день готовил традиционные рождественские блюда, а та, в свою очередь, приобрела для домового эльфа детский свитер с оленями. МакКиннон пыталась нарядить во что-то подобное и Сириуса, но парень воспротивился и пообещал превратить все её платья в костюмы Санта-Клауса, если она не отстанет.

Для него рождественский дух был пустым звуком. Довольно таки назойливым пустым звуком, стоит отметить. Сириус считал, что дарить подарки можно и без повода. Сочетание красных и зеленых оттенков казалось ему безвкусным, а распевание праздничных гимнов и вовсе вызывало раздражение. Возможно, виной всему стали исполненные пафоса и хвастовства семейные ужины Блэков. Или Рождество в семидесятом году, проведенное наедине с Кикимером, потому что Вальбурга и Орион решили наказать старшего сына за саботаж вечеринки для чистокровных волшебников. Как бы то ни было, восторгов МакКиннон Сириус не разделял, но великодушно позволял ей творить в доме все, что заблагорассудится.