- Девчонкам не место на Гриффиндоре, - фыркнул Джеймс, когда девочка ответила на его взгляд, недоуменно распахнув изумрудные глаза, обрамленные необычайно длинными ресницами.

- С чего это вдруг? – нахмурилась Марлин.

- Мои мама и бабушка поступили на Равенкло. Твоя бабушка тоже училась на Равенкло, мама на Хаффлпаффе. А вот мои дедушка и папа – гриффиндорцы, - сказал Джеймс таким тоном, словно его приятельница не понимала очевидных вещей. – Девочки – это ум и трудолюбие. Мальчики – отвага.

- Что за глупость, - Марлин закатила глаза.

- Назови мне хотя бы одну знаменитую гриффиндорку, - потребовал Поттер, уперев острый подбородок в кулак.

- Селестина Уорлок, - первым делом МакКиннон пришла в голову популярная певица-ведунья, чьи хиты каждый день крутили по волшебному радио.

- Селина Сэпворфи, - рыжеволосая девочка довольно улыбнулась, вспомнив прочитанную в августе книгу по истории квиддича.

- Она была так себе охотником, - презрительно сморщился Джеймс, не желая признавать своё поражение.

- Тем не менее, она играла в составе Международной команды по квиддичу, - пожала плечами спорщица и на всякий случай добавила, - кроме того, ты просил назвать знаменитых гриффиндорок, а не отличающихся выдающимися способностями.

- Я сам знаю, что я просил, - обиженно нахохлился Джеймс и, желая быстрее выкинуть из головы досадное поражение в словесной битве, повернулся к мальчику, через щёку которого тянулся неровный длинный шрам. Волшебник с такой боевой раной не мог вести скучную жизнь, а все любители приключений на факультете Гриффиндор просто обязаны были стать друзьями Поттера.

5 декабря 1976 года, Хогвартс, Гостиная Гриффиндора

- Почему ты не пригласишь её? – спросил Люпин, не отрываясь от книги.

- Кого? – уточнил Блэк, разглядывая МакКиннон, которая что-то терпеливо объясняла паре первокурсников. Её косички в тот день были собраны в сложный узел, чтобы не мешались во время дополнительных занятий по травологии.

- Марлин, - Ремус мягко улыбнулся.

- Почему ты не пригласишь Медоуз? – огрызнулся Сириус, и Люпин поднял книгу на уровень глаз, пряча от друга своё лицо, тронутое тёплым румянцем смущения.

Сириус какое-то время сидел молча. Он раздумывал над вопросом Ремуса и всё больше приходил к выводу, что доля правда в словах этого неопытного парня определенно была. МакКиннон могла игнорировать спонтанные попытки Блэка завести романтические отношения, но святочный бал – это серьезно. Это практически официальное признание того, что вы – пара. Это не однодневное свидание без перспектив и серьезных намерений, а совместный выход в свет.

- Марлин, можно с тобой поговорить? – Блэк отвлёкся от своих мыслей, расслышав неуверенный голос Петтигрю.

- Конечно, Питер, - девушка приветливо улыбнулась и оставила первокурсников в одиночестве разбираться с домашним заданием.

- Я хотел спросить, - мальчик заложил руку за шею и подвигал головой, словно разминая затекшие мышцы. – Я хотел спросить, не согласишься ли ты пойти со мной на святочный бал?

- С тобой? – смущенно уточнила Марлин, словно мародёр мог озвучить ей приглашение от лица какого-то другого человека.

- Да, со мной. Если ты, конечно, ещё не ответила никому согласием, - Питер огорченно опустил в пол глаза, уже настроившись морально на отказ.

Кто-то из однокурсников, находившихся достаточно близко, чтобы слышать этот неловкий разговор, присвистнул, не то подбадривая Питера, не то недоумевая, как этот скромник осмелился подойти к симпатичной девушке. Сириус поднялся с места и, сбросив с себя руку Люпина, направился к МакКиннон и Петтигрю.

- Неплохое начало карьеры Дон Жуана, Хвост, - надменно прокомментировал Блэк, жадно всматриваясь в лицо Марлин. – Я уж думал, придётся нам с Поттером нанимать тебе женщину лёгкого поведения на выпускной.

- Сириус, перестань, - жалобно попросил Питер, нервно переминаясь с ноги на ногу.

- Что перестань? Я, как друг, пришёл поддержать тебя в непростой момент, - Сириус жестко усмехнулся. Гриффиндорцы отвлеклись от своих дел и с любопытством наблюдали за напряженным диалогом. – Если прекрасная дама ответит согласием, я разделю с тобой радость победы. А если отказом…

- Хорошо, Питер, я пойду с тобой на бал, - Марлин с трудом улыбнулась поникшему однокурснику и перевела ледяной взгляд на растерянно замолчавшего Блэка. - Можешь начинать радоваться, Сириус.

24 декабря 1976 года, Хогвартс, Главный зал

Мародёры ожидали своих спутниц у подножия лестницы вместе с сотней других парней Хогвартса. В эту минуту различия между факультетами были если не стёрты, то сведены к абсолютному минимуму. Поттер и Розье равно сладко предвкушали ощущения своих рук на талиях Эванс и Кэрроу. Питер и Регулус жаждали узнать, каково это, находиться в возбуждающей близости от симпатичной девушки и осознавать, что она здесь не с кем-то, а с тобой. Люпин и Мальсибер без особого энтузиазма составляли компанию друзьям, успевшим обзавестись парой к Рождеству. Снейп и Блэк ненавидели святочный бал только за то, что их возлюбленные совсем скоро закружатся в вальсе, в объятиях других мужчин.

В действительности, в тот вечер Сириус едва ли согласился бы употребить слово «возлюбленная» в отношении МакКиннон. Он сопровождал на балу Херту Эйвери, которая обладала полным набором качеств на «С», соответствующих поверхностным потребностям Бродяги. Стройная, симпатичная, смышленая, согласная. Особенно забавлял Блэка тот факт, что этот выбор спутницы одобрила бы даже сама Вальбурга.

Херта появилась на вершине лестницы в расшитом серебряным стеклярусом платье в пол, облегающем округлые женственные бёдра. Бледная, усыпанная созвездиями родинок спина была обнажена от тонкой девичьей шеи до гибкой поясницы, а платиновые кудри рассыпались по рельефным плечам. Сириус одобрительно улыбнулся и взял слизеринку под руку.

Гриффиндорские шестикурсницы вышли все вместе. Их коллективный разум и узы смешливого женского приятельства отличались от индивидуализма и честолюбия слизеринок. Лили Эванс в изумрудном платье с гофрированной юбкой, едва прикрывающей костлявые колени, вплела в свои мягкие локоны веточки омелы с набухшими белыми ягодами. Джеймс в новой парадной мантии глубокого бордового цвета в восхищении протянул ладонь своей спутнице, и когда пальцы юных волшебников соприкоснулись, на лицах обоих появились довольные улыбки.

Обернувшись, чтобы подмигнуть счастливому другу, Сириус упёрся взглядом в спускавшуюся по лестнице МакКиннон. Девушка выбрала светло-голубой наряд, почти такого же оттенка как сарафан, в котором она встретила Блэка в Хэмпстэд-Хите прохладным августовским днём. Лёгкая ткань струилась и казалась совершенно невесомой, искрящейся на свету, как если бы феи из детских сказок просыпали целый мешок своей пыльцы. Крылья почти прозрачных рукавов обнажали тонкие предплечья, а шею оплетали нежные нити лунного камня, к которым льнули непривычно распущенные волнистые волосы Марлин цвета сладчайшего липового мёда. Она посмотрела на Сириуса без выражения, и опустила глаза, изящно поддерживая за локоть Петтигрю. Хвост одолжил у Джеймса нарядную бабочку, которая выглядывала теперь золотым бархатом из-под парадной мантии. Его широко распахнутые серые глаза светились от восторга и гордости. Даже в осанке мальчика произошли заметные перемены. Он расправил плечи и выставил грудь вперёд, победно вскинув безвольный подбородок с трогательной ямочкой.

Когда заиграла первая за вечер медленная композиция, Джеймс осторожно положил ладонь на талию Лили, словно спрашивая взглядом разрешения притянуть девушку к себе, обнять по-настоящему, уткнуться лицом в пахнущие лесной ягодой волосы. Юные волшебники двигались столь складно и синхронно, что казалось, будто они всю жизнь только и делали, что танцевали друг с другом. Подол изумрудного платья взметнулся в воздух, пальцы сплелись в нерушимый замок, черный ботинок опустился на землю в миллиметре от крошечной туфельки цвета пудры.