Оглянулся на родителей, заставая на их лицах счастливые улыбки. Мама прижималась к отцу, тот обнимал её одной рукой за плечо - пример семьи, к которой я стремлюсь. Абсолютное доверие, поддержка и любовь. Навсегда. На меньшее я не согласен. 

Далее последовали взаимные приветствия, объятья, знакомство с новым человеком. У меня были прекрасные отношения со всеми, кроме двоюродного брата, с которым мы и обменялись холодными взглядами. С ним надо быть на чеку, ведь он в приятелях того, кого я обязательно засажу за решётку. Рано или поздно. 

Затем все расселись по местам и приступили к ужину. 

Вечер проходил в расслабленной обстановке. Шутили, рассказывали последние новости, Марина хвасталась, что Кристи выиграла вокальный конкурс, приуроченный в её школе, заставляя последнюю краснеть, и от гордости, и от скромности. Я иногда бросал взгляды на Каролину и с удовольствием отмечал, как она расслабляется всё больше и больше. 

- Ну Мария, - обратилась к Каролине мама. - Где же вы познакомились с Данилом? 

- На вокзале, - быстро ответил я за неё. 

- Да, - лукаво прищурилась она на меня и снова посмотрела на маму: - Я вернулась из командировки и прямо на пироне ручка моего чемодана сломалась, и Данил помог мне донести его до такси. Он у вас настоящий джентльмен, - последние слова она сказала, выразительно на меня посмотрев. 

Я усмехнулся, а мама продолжила допрос: 

- А что ваши родители? Как они поживают? Они знакомы с Данилом? 

- Отец бросил маму, как только узнал, что она мной беременна, - после небольшой паузы ответила она. - А мама умерла при родах. Меня воспитывала её сестра. 

- О, прости, милая, - искренне извинилась мама. - Должно быть сложно об этот вспоминать. 

- Я их не знала, - пожала она плечами. - Но маму видела на фотографиях. 

- Ну а тётя? Она определённо замечательная женщина. Как поживает она? 

И тут обстановка резко изменилась. Не для всех, только для меня и Каролины, потому что я заметил, как напряглись её плечи, а взгляд рассеялся, словно она закрылась в себе. 

- Никак, - выдохнула она и продолжила пустым голосом: - Она тоже умерла много лет назад. 

Затем ножки её стула резко проскрипели по плитке, а сама она быстро поднялась: 

- Простите. Мне... Мне необходимо выйти. 

И, ни на кого не глядя, она пулей поспешила из столовой. 

- Боже, Данил, я не хотела, - начала причитать мама, искренне сожалея. - Нужно было меня предупредить... 

- Всё в порядке, мам. 

Я тоже поднялся и пошёл за Каролиной. 

Нагнал я её уже в холле у входной двери. Она нервно дергала ручку, пытаясь её открыть. 

- Каролина, - дал я о себе знать. - Ты хочешь уйти? 

- Да! - резко обернулась она ко мне, прожигая свирепым взглядом, в котором блестели слёзы. - Зачем ты меня сюда притащил? 

- Прости. Я не знал о твоей тёте. 

- Какая разница? Отвечай на вопрос! Зачем?! 

- Кара... - я тупо не знал, что ответить, поражённый её поведением, слезами, истерикой. 

- Не называй меня так! - прокричала она.  

- Т-ш-ш, - успокаивал я, делая осторожный шаг ей на встречу и протягивая руки. 

- Не смей! - тут же прошипела она, вжимаясь спиной в дверь. - Раз ты не можешь ответить на мой вопрос, тогда отвечу я. Ты решил - в который раз решил единолично - помочь бедной девушке с работой у своих богатых родственников. Девушке, которую считаешь шлюхой! Кто ты? Благотворитель? Какое право ты имеешь решать, как мне жить?! 

- Я не считаю тебя шлюхой, - сквозь зубы процедил я. 

Она надменно рассмеялась, пугая меня ещё больше: 

- Не надо мне врать! Думаешь, я забыла все твои презрительные взгляды? 

- Я ошибался. И пытаюсь загладить свою вину. Я лишь хочу помочь. 

- Вот! - вдруг поникла она, обхватывая себя за плечи. - Всё твоя дурацкая доброта! Она заставляет меня вспоминать то, что я не хочу. То, что я надёжно спрятала, построив свою жизнь, чтобы не возвращаться к прошлому. А ты, - подняла она на меня полные боли глаза, - ты всё рушишь, считая свои принципы единственно верными. 

Я недоумённо смотрел на неё, сам сгорая от боли, словно она транслировала её в меня. Да! Я идиот! И мне безумно хотелось, чтобы она меня простила... 

Мы, наверное, минуту стояли, смотря друг другу в глаза, я буквально слышал, как между нами звенел натянутый канат напряжения, а в следующую секунду она подобралась, с достоинством вытерла слёзы и твёрдо произнесла: 

- Выпусти меня. 

- Нет. 

- Что? - нахмурилась она. - Я хочу уйти. 

- А я не хочу, чтобы ты уходила, - теперь я внаглую приблизился к ней вплотную. - Обещаю, это в последний раз, когда я решаю за тебя. Но сейчас ты никуда не уйдёшь. 

- Ты... - начала она, зло морща лицо, - самоуверенный, несносный... 

Всё верно. Вот только закончить я ей не дал, обхватив ладонями её лицо и впиваясь в мягкие, влажные губы. 

Я слишком подавлена, слишком расстроена от воскресших в памяти воспоминаний. Мне больно. Чего он добивается? Что ему нужно от меня? 

Я не сопротивлялась его губам, но и не отвечала на поцелуй. Пережитая давно боль сдавливала грудь, и он добавлял новой. И у меня нет сил ему противостоять.  

Кто бы знал, как я устала быть сильной... 

Глаза снова защипало от слёз, и я не стала их сдерживать.  

Им всем нужно только одно - секс. И многие согласны за него платить хорошие деньги, лишь бы не утруждать себя совершенно лишними знаниями о том, что твориться в твоей душе, что пришлось пережить в жизни. И ему нужен лишь секс. Но при этом он презирает очевидную взаимовыгоду. Ненавижу. 

- Пожалуйста, - собрав остатки моральных сил, прошептала я ему в губы, - просто открой мне дверь. 

Он мгновенно отстранился, вглядываясь в меня беспокойным взглядом. 

Серьёзно?  

Я застонала в голос. 

- Данил, пожалуйста... У меня нет сил играть в игры. 

- Никаких игр, Каролина, - со всей серьёзностью произнёс он. - Расскажи мне. 

- Что рассказать? 

- Всё! - твёрдо произнёс он и, наклонившись, коснулся губами моей скулы, высушивая слёзы. - Слышишь? Хочу знать о тебе всё. 

Он прижался лбом к моему, вглядываясь в мои глаза совершенно обезоруживающим, своим искренним желанием знать, взглядом. В сердце кольнуло. Его слова стали для меня откровением. 

Это невыносимо... 

Безумный калейдоскоп чувств, причина которого он. С самого первого взгляда на него меня бросает из стороны в сторону в эмоциональном плане, вынуждая действовать не привычным мне образом, идти на поводу минутных слабостей, и ниточка за ниточкой вытягивать себя настоящую из собственной скорлупы отгороженности от внешнего мира. 

И я не представляю, как к этому относиться...  

- Кара, - шепнул он и ласково улыбнулся от того, что я по привычке поморщилась. - Кара, я дурак. Непроходимый тупица. Прости меня. И знаешь, некоторым моим поступкам есть объяснения. И, если когда-нибудь позволишь, я попробую объяснить. Хотя, это ни в коей мере меня не оправдывает. Прости. Тысячу раз прости. Ты не заслуживаешь моего первоначального отношения. Ты невероятная. Смелая. Упрямая. И добрая. В твоём сердце живёт, наверное, всё сосредоточие сострадания. Иначе, тебя бы здесь не было. Ни в этом городе. Ни в моей жизни... И мне безумно жаль, что я вел себя так, словно этого не понимал. 

- Ты преувеличиваешь мои заслуги, - попыталась улыбнуться я, сглатывая сухой ком в горле от переизбытка чувств, вызванного его словами. 

- Нет, Каролина, - чуть качнув головой, болезненно зажмурился он. - Ты именно такая. 

А в следующий миг он отстранился и перехвалил своей широкой ладонью мою, переплетая наши пальцы.