Ответ ошарашил их обоих.
— Твоего доверия, мой господин.
Не слишком привыкший сам кому-либо доверять Центурион почти смущенно уставился на командира. Тот же несколько секунд, словно раздумывая, смотрел в пол, после внятно проговорил, — Шанс стать паладином Ордена Рен нужно заслужить.
Аскари молча стоял, со скрытым внутренним недоумением глядя, как внешне невозмутимый Кайло, отступая на пару шагов назад, буквально на мимолетные пару секунд вдруг скривил лицо страшным оскалом едва сдерживаемой бури. Личина его господина вдруг на секунду стала треснувшей пополам глиняной маской. Миг, и эмоции скрылись за натянутым безразличием.
— Твоего доверия, мой господин, — зачем-то глухо повторил Аскари, покидая покои после взмаха кистью.
Рен стоял посреди темной комнаты со сжатыми кулаками. Относительное спокойствие после недомедитации было напрочь сметено. Негодование на все вокруг, включая себя, плотно смешалось с его собственным слабоволием, гневно раздувая ноздри. Лихорадочно мечущиеся в поисках чего-то глаза с широченными зрачками ярко выделялись на бледном вспотевшем лице. Писк не вовремя включившегося уборочного дроида моментально привлек к себе внимание. Вскинув в сторону ни в чем неповинного аппарата руку, Рен невидимым кулаком снес его напрочь, впечатывая в стену и сминая почти в лепешку своей Силой. В ту же секунду, метнувшись к искрящимся останкам дроида, он топча запчасти, взвыл вслух, наконец, выплескивая скопившийся внутри яд.
— Доверие надо заслужить!
Успокаиваясь и выравнивая дыхание, сквозь наступающую тягучую апатию Рен принялся копаться в своих желаниях и мыслях, рассортировывая по полочкам.
» Страх неизбежен — значит надо просто принять его. Тревога и бессилие — лишь последствия нерешенной проблемы, значит нужно довести до конца дело». Но тут же сбиваясь с конструктивного анализа, подумал, — « Как же я размяк!»
Повинуясь мысленному приказу, панели, закрывавшие наглухо огромное панорамное обзорное окно, сложились гармошкой, прячась в специальных нишах в стене. Комната осветилась рассеянным светом далеких звезд, обрамляя одинокую мужскую фигуру. Устав думать, Рен намеренно очистил голову от всего, исподлобья пялясь на открытый космос. Он стоял так, пока не засветился зеленым светом вызова голокодер. Снова мимолетный мысленный приказ, и на Кайло уставилась голограмма Верховного Лидера.
— Я даже отсюда слышу твое смятение, сын мой. Мне, конечно, докладывали о твоем странном состоянии, Кайло Рен. Но ты, как я вижу, в своем репертуаре, — с заметным беспокойством оглядев сына, сказал Император, и сопроводив последнюю фразу своей обычной усмешкой, правитель мельком глянул на разваленного Силой дроида. Ухмылка вмиг слетела с лица старика, едва Первый Рыцарь вдруг повалился на колени изломанной куклой. Подавшись грудью вперед, голограмма Верховного Лидера с трудом улавливала бормотание.
— Я…Я в полном раздрае, отец!
— Я знаю, сын мой. Знаю. Знаю. Но также и понимаю, что твои нынешние чувства — это не самое страшное, что возможно ждет тебя.
Рен, слегка успокаиваясь, отстранено отметил побелевшие костяшки правителя, вцепившегося в подлокотники своего трона, но на лицо остававшегося спокойным.
— Но и ты помни, сын. Я поддержу тебя в любом случае. Помни.
Голограмма ожидаемо безо всяких предупреждений и прощаний погасла, оставив сидевшего на полу Рыцаря в одиночестве.
Через три часа личный боевой шаттл Кровавого Палача стартовал с флагмана Третьего Флота в сопровождении трех кораблей с десантом и пяти разведывательных суденышек.
***********
========== Точка невозврата ==========
Ей было откровенно скучно.
Казалось, что она тут уже вечность шатается из угла в угол, иногда для разнообразия через окно считая букашек на ближайшем кусте, торча в библиотеке или в очередной раз отправляясь махать мечами. Месяцы, проведенные в гордом одиночестве в большом поместье, в первое время еще разбавлялись недолгими мысленными разговорами с братом. Но с каждой неделей Кир все больше отдалялся, упорно занятый чем-то, что требовало много внимания и концентрации. Первое время шарахавшаяся от нее прислуга пообвыкла, почти без страха глядя на нее, днями и ночами шатающуюся по закоулкам.
А еще Рей боялась спать.
Теперь-то рядом не было брата, который защищал ее разум по ночам. Рискуя отключиться от дичайшего недосыпа где-нибудь вне поместья, она почти не выходила наружу, предпочитая отсиживаться у себя в комнате. Иногда по ночам ей прилетали отголоски сильных эмоций близнеца, что своей откровенностью вызывали смущение и непреодолимую тяжесть в низу живота. Она словно своими руками трогала обнаженное тело очередной любовницы или любовника брата и своими губами выцеловывала дорожки по коже, собирая соленые капельки пота языком. В такие моменты ей приходилось нестись в свою комнату, даже не раздеваясь прятаться под одеялами и ласкать себя до изнеможения, смешивая чужие образы со своими фантазиями. Как ни странно, но именно после таких ночей она всегда засыпала на недолгие часы, расслабляясь, словно даже эфемерное присутствие брата отгоняло кошмары.
С каждым днем Рей все больше осознавала, что столь долгая разлука с близнецом давала ему относительную свободу действий, понимая, что теперь он живет как ему хочется, а не как приходилось.
В какой-то момент ей пришлось признаться самой себе, что дальше жить без сна ей чревато безумием. Мысль о необходимом контроле своих кошмаров далась ей весьма тяжело, ведь все время она держалась за брата, не прикладывая никаких усилий сама. Учась интуитивно сражаться за свой разум с кричащими голосами в своей голове, Рей со временем все лучше контролировала время сна и бодрствования. Тогда и обслуга в поместье с каждым днем становилась все доброжелательнее и услужливее, особенно когда она не смотрела им в глаза своими яркими огнями. Понимание, что внезапно ее окружают живые интересные люди, слегка ошарашило.
Но едва начала налаживать общение с окружающими, как все вокруг покрылось осязаемой коркой страха и ненависти. Липкая мерзкая пленка гадко липла ко всему. К людям, к деревьям, к дорожкам под ногами. И только она пыталась разговорить замкнувшихся обитателей поместья, как до нее дошло.
Страх был не из-за нее, как и ненависть не в ее сторону.
Люди опасались чего-то иного, перешептываясь по углам, но почему-то затихая в ее присутствии. Лишь прямые вопросы в лоб прояснили слегка ситуацию — что-то произошло, но ей говорить об этом почему-то запретили под страхом смертной казни. Получив подобие ответов, Рей мерзко ухмыльнулась, сразу понимая, кого боялась прислуга больше, чем ее. Уже стоя в своей комнате, она монотонно и настырно пыталась достучаться до брата, сосредоточенно пробиваясь к нему в голову.
Спустя долгие часы у нее это получилось, но их связь сработала странно.
Прекрасно понимая, что находится очень далеко от старшего брата, она видела все его окружение. Обстановка ее комнаты вокруг сменилась на его мебель. Громкие звуки сбоку заставили ее резко повернуться в эту сторону, о чем она сразу пожалела. Едва раскрыв рот для обычной грубой шуточки вместо приветствия, Рей сразу осеклась, сразу понимая, почему братец не реагировал на ее призывы. Слегка по-ханжески разглядывая сплетенные в экстазе фигуры на огромной кровати, она удивленно пыталась сосчитать в хитросплетении тел количество рук и ног. Стараясь не шуметь, отошла подальше от занятых друг другом стонущих и покрикивающих людей, и едва сокрушенно подумала о том, что ей стоило бы постучаться к братцу попозже, как одна из ритмично двигающихся фигур подняла голову и посмотрела затуманенным взглядом на нее. Смахивая спутанные длинные волосы с лица, Кир кивнул, передавая мысль.
— » Не уходи… Я… Прости… Я сейчас… »
Некрасиво хихикнув, Рей отвернулась, старательно игнорируя влажные звуки с кровати. «Вот же отстой. Так не вовремя».
Внезапно барьеры в голове брата окончательно рухнули, и на младшую налетела волна дичайшего наслаждения, почти сбивая ее с ног. Цепко держась за стену, чтобы не упасть, ей пришлось судорожно хватать ртом воздух. Едва схлынули чужие чувства, она ментально зашипела.
