Сквозь подступившую тихую истерику не сразу поняла, что ей вообще-то что-то говорят. И не абы кто, а сам Верховный Лидер. Тяжелый взгляд все еще грыз позвоночник, и она вообще не понимала ни слова, а Император терпеливо раз за разом повторял одно и тоже, пока Элиста неверяще не распахнула глаза.
— Чего ты хочешь, дитя? — отечески вещал старик, доверительно наклонив голову.
— Прощения? — вопросом на вопрос ответила она, через силу выдавливая слова, выжидательно прикусив верхнюю губу.
Она уже начала чуть успокаиваться, все еще не очень веря во весь это фарс, что сейчас происходил. В ее понимании она сейчас должна была вообще на коленях вымаливать себе быструю смерть, но заданный ей вопрос переворачивал все с ног на голову. Если ее простят, это будет самой большой удачей в ее жизни!
Верховный Лидер же…. расхохотался.
Не переставая смеяться, с ехидцей все глядел на разозленного сына, чья грудь ходила ходуном. Старик все хихикал, игнорируя ее удивление и непонимание. Лишь усевшись на трон, он сдавленно фыркнул, знаменуя конец веселья. Широко улыбаясь, при этом глядя в упор непонятным взглядом, Верховный снова спросил, — Так чего же ты хочешь за свое прощение, дитя? Чего будет стоить твоя милость? Прости моего сына за его несдержанность и он положит к твоим ногам любую звезду. Или…. Так чего же ты хочешь, дитя?
Старик снова рассмеялся, глядя на выпученные от удивления глаза Элисты.
— Я… я не понимаю.
Все было неправильно.
Все превратилось в плохо поставленный спектакль с неумехой главной актрисой и плохим режиссером. И до нее действительно никак не доходила суть всего действа.
— Я не понимаю… Что происходит?
Начало доходить, лишь когда Император скривился, как от зубной боли и скептически поджал губы.
— Я… Простите, но я… Я ждала прощения… для себя. Я хотела бы принести свои извинения за…
— Ну так чего же ты хочешь? — нетерпеливо перебил ее лепет старик. — Власти? Денег? Признания?
Рот Правителя улыбался, но глаза леденели с каждым словом. А Элиста уже вовсю радовалась такому обороту событий. Кто бы знал, сколько сейчас усилий она прилагала, чтобы не начать прямо здесь подпрыгивать от радости.
— Ни-ни-ничего, повелитель. Н-не нужно ничего.
Ее собственный рот грозил разъехаться в разные стороны, щеки уже сводило от судорожных усилий не начать довольно улыбаться.
— Хм… жаль, — очень странным тоном пробормотали ей. — Признаться, мой сын ожидал… совсем иного. Что же, не смею больше задерживать тебя и твоих… родителей, — гораздо громче закончил он, глядя на сына.
Заметную запинку в речи Императора она не заметила, всей душой желая просто побыстрее свалить отсюда, пока сильный мира этого не передумал. Чего там все-таки ожидал его сын, узнавать тоже не хотелось и стараясь даже не смотреть в сторону принца, Элиста с реверансом отступила к родителям, что все это время стояли молчащими статуями.
Но на выходе нечто непонятное чуть задержало ее.
Нечто даже заставило ее оглянуться на посмотреть на старика на троне. Словно тот… должен был сделать что-то. Или сказать вслед. Обязательно сделать что-то. Или обязательно сказать. Но Правитель лишь искоса следил за уходившими, поджав губы. Он не двигался и ничего не говорил, и Элиста рванула прочь, теперь уже точно желая оказаться как можно дальше. Сопровождали их наверняка те же Центурионы, что и вели, но ей было по сути плевать.
Их нервная тряска началась только на подходе к посадочным площадкам. Грузясь в семейную яхту, мама с папой до странного быстро успокоились. А вот Элисту продолжало нехило потряхивать. И взлететь они не успели. Множество запросов посыпалось на консоль корабля, радостные родители сразу обеспокоились, но заметно расслабились, разбирая сообщения. Засевшую в личной каюте Элисту вырвал из задумчивости тихий стук.
— Милая… Прости, я понимаю, нам тоже хочется побыстрее убраться. Но нам придется чуть задержаться. Если хочешь, можешь улетать сама, мы… доберемся до дома сами.
— Все нормально, мам. Я. я в порядке. Решайте свои дела, я посижу тут. Обещаю вести себя хорошо.
Мама улыбнулась через силу топорной шутке дочери и больше не сказав ни слова, просто ушла.
Апатичность наплывала очень медленно, постепенно заменяя собой жуть неопределенности и тревоги. Накрывала осторожно, трогая мягкой лапкой волосы и тихонечко ослабляя туго стянутую спираль обреченности и безысходности. Позабыв о течении времени, она раз за разом прокручивала в голове все, что произошло в том зале. Каждое слово старика впечаталось на подкорку, а дергающиеся в бешенстве красивые губы принца выжглись под веками. Снова и снова вспоминая подробности, Элиста вдруг подумала, что вся эта ярость и полыхающий гнев принца был направлен… не на нее. С неправдоподобно четкой ясностью поняла, что принц как будто бесился… на отца. Вспомнила, что дергаясь от его взгляда, не сразу поняла, что вообще-то изначально Первый рыцарь смотрел так совсем не на нее. Или же она себе это все напридумывала, позволяя подсознанию расслабить мозг, или же…
Упавшая тишина не дала додумать мысль.
Резко затихший корабельный шум привлек внимание, как будто что-то спугнуло весь персонал или кто-то выгнал из яхты всех людей. Чтобы не было нежелательных свидетелей. Элиста развеселилась, думая, что из-за всех переживаний у нее началась паранойя, но едва она поднялась с кресла, как в дверном проеме возникла наглухо затянутая по самый подбородок в черное фигура. Незваный гость занимал собой весь проем, что места для попыток протиснуться и сбежать уже не было. «Точно! Без свидетелей! Он пришел убить меня!»
Догадка приморозила ноги к полу и она застыла, глядя затравленным зверьком на чудовище, пришедшего за ее жизнью.
Два шага и Первый Рыцарь стоял, нависнув над Элистой, так и не сумевшей оторваться от страшных глаз. Голова тут же резко прояснилась. «Да уж, приходить убивать меня лично. Больно много чести. Слишком много возможностей, слишком высокое положение. Марать руки… Пф».
Когда тот остановился в метре от нее, Элиста уже была спокойна, как никогда, и только корила себя, что успела саму себя взбудоражить глупыми выдумками.
— Я не изменю своего решения, Ваше Величество. Ни сейчас, ни позднее. Мне ничего не нужно, — твердо отчеканила она, невольно опуская глаза в пол от жуткого безразличия невозмутимой маски принца, что крайне странно смотрелось на фоне красных полыхающих зрачков.
От тихого низкого голоса позвоночник прострелило искрами интереса. По телу пробежался целый табун мурашек. От смысла сказанного ее чуть не опрокинуло навзничь.
— Я пришел не за этим, богиня.
— Зачем же вы пришли, Ваше Величество&
Жгучий интерес вытащил наружу все тайное.
Тщательно задавленное, но совсем недавно вытряхнутое.
Этот же интерес заставил выпалить то, о чем она наверняка потом пожалеет. И совсем не тем тоном, которым положено спрашивать. Тона, которым она задала тот вопрос, вообще не должно было быть. Но все уже лезло наружу помимо ее воли.
— Чего же вы хотите, мой господин?
От увиденного у нее перехватило дыхание, а тело закололо. Каждый кусочек кожи выл, требуя внимания, а губы зачесались. Не было страха, не было паники или чего-то подобного. Был лишь низменный интерес, выворачивающий наизнанку все мысли. Во взгляде Первого Рыцаря больше не было пугающего огня. Был лишь нескрываемый голод… и потаенная тоска. Аура властности снова путала мысли, цепко впиваясь в плечи и насильно притягивая поближе.
— Чего ты хочешь… за поцелуй?
От его вопроса сердце Элисты глухо стукнуло и на долгие секунды замерло. После попыталось сбежать из груди от изумления и затаившегося ликования.
Рен лишь дернул уголками губ, сразу заметив в ее глазах отголоски всех шальных мыслей и сверкнувший огонек некоего безумия.
— Пытаетесь купить меня, мой господин?
От ее голоса и тяжелого выдоха принц с глухим почти неслышным рыком дернулся в ее сторону, обнажив зубы. От неожиданности Элиста отшатнулась… и рухнула в кресло, совсем позабыв о его существовании, замирая в тягучем трепетном ожидании. Миг, и мужское лицо замерло, почти упираясь носом в ее щеку. Она же не смела и вздохнуть, кося глазами на застывшие в считанных миллиметрах от ее рта губах, но позволила себе утонуть в ощущениях от наплывшего жара чужого дыхания и мускусного запаха кожи. Первая волна похоти отхлынула, и Элиста отвесила себе ментального пинка, с неимоверным трудом отодвигая лицо и откидываясь на спинку кресла, демонстративно медленно оглядев сжатые руки принца, что до белых костяшек впились в подлокотники кресла по обе стороны. Ей было отлично видно, как подрагивают вцепившиеся до судорог обнаженные пальцы. Перчаток на нем в это раз почему-то не было.
