И полез глубже.

Привязанности отмел, не посмотрел, идиот этакий, к кому она там намертво прикипела и почему. Если бы глянул сразу, понял бы, что накрепко девчушка спаяна всеми нитями души не абы с кем, а с самим Императором. Когда из банального любопытства вернулся к этим кускам жизни — охренел, едва все понял. Не тому, что пичуга Императора Зеллы отцом считает, а его жену — не много ни мало матерью. А тому, что вообще, кому он мозги заживо выжигает. Чуть растерялся, пошатнулся волей. И получил вот это, едва она его вытолкала прочь.

Обезображенное зеллонианским глазом и шрамом женское личико, может быть, и не стояло бы перед глазами, если бы он потом не увидел ее отрубленную почти по локоть лапку и страшную рану с вытекшим глазом. В ту секунду он несся в свой командный шаттл, дабы поскорее связаться с отцом и выложить как на духу обо всем, что он успел натворить и спросить указаний. Совета на крайний случай. Но ажурную тушу верфи начало потряхивать некоей силой, в которой он узнал теперь уже до боли знакомый отпечаток ауры и потом он вдалеке увидел и самих зеллонианцев, на закорках несущих мертвых телохранителей. Тех, что охраняли ту мелкую девчонку. После увидел и ее саму, с наспех перетянутой ручкой и безвольно запрокинувшей голову, выставляя напоказ рану.

Он лишь отцу смог признаться, какой стыд навалился на него при виде болтающегося на руках зеллонианца крохотного тела. И только отцу смог выложить, что именно украл у девчушки.

Потому что после оказалось, что стырил он не просто информацию и мысли. Он умудрился утянуть за собой целый ворох ее чувств, заразивших его, как неизлечимый вирус, как плесень, выжирающая и выворачивающая изнутри потроха. И сейчас, глядя невидящими глазами на веселящихся, но косящих в его сторону друзей, он искренне почти ненавидел ту пигалицу, до сих пор выжженную под веками своим улыбающимся лицом и все еще царапающая череп изнутри своими дерзкими ноготками.

Хорошо еще сам догадался, что неспроста птаху закинули в корабль… и отправили прочь.

Удивление, что сами зеллонианцы остались на платформе, затолкал подальше. Он подумает над этой несуразицей потом.

Бот Альянса болтался в космосе как кусок хлама, отлетев совсем недалеко от погрузочной шахты. Благо, у него мозгов хватило не ждать, пока бот отработает топливо и останется висеть в пустоте, разбрасывая сигналы о помощи. Отправленный абордажник как миленький сцапал бесхозный кораблик и прыгнул в гипер прямо к детям Зеллы домой. Еще он надеялся, что у патрульных зеллонианцев хватит тех же мозгов не обстрелять человеческий бот. На то, что абордажник даже вернется, выполнив задачу, он и не рассчитывал. Все равно там только автоматика и ни одной живой души.

Ух, каких люлей он получил от отца по возвращении. От него же и узнал, что зеллонианцам хватило мозгов не обстрелять сразу, а сначала обшарить брошенный на орбите До-Тэ человеческий бот. Но он и не спорил с отцовскими доводами и злыми хлесткими словами.

Он сглупил.

Правда, папаша потом надолго замолк, когда ему показал все, что стырил. Не утаил ни капельки, все выложил. Папаня поначалу орал, потом бурчал. Рей то, Рэй это. А там и вовсе замолк, но не прогнал даже, когда потянулся к консоли лично поговорить с монархом Зеллы. Просто приказал закрыть рот с прямым намеком, что да, в этот раз Рэй накосячил, а значит, проглотит любое оскорбление.

Для войны хоть с кем-то у них не было ни сил, ни возможностей.

Император Зеллы словно сидел с той стороны и только ждал вызова. Несколько бюрократических проволочек и немного ожидания, и вот на них смотрел с мрачным видом сам Правитель зеллонианцев.

От того он тоже наслушался много чего, хотя зеллонианец тщательно взвешивал каждое слово и вуалировал их как самый хитроумный политик, он едва сдерживался, чтобы не психануть, и махнув рукой, свалить.

Не мог.

Он накосячил, ему и отвечать. После отец почему-то чуть ли не каждый день разговаривал с главой зеллонианцев.

А он как последний дурачок ходил… и трогал всех подряд. Кого-то просто пальцем тыкал, кого-то кулаком. Братьев перемацал, любовниц со всех сторон обшарил. Ну и не только обшарил. На него уже косились все кому не лень. С подачи отца перелопатил всю доступную информацию о проявлениях мощи.

И ничего.

Словно то видение ему привиделось.

Если бы не безвольное тельце в ангаре, он был давно угомонился.

Уже успокоился, как отец ему намекнул, что от пигалицы надо будет ждать личного ответа. Что она там захочет, одному дьяволу известно и Рей едва дотерпел до того разговора. Донельзя взбешенный стоял и смотрел на девчонку, что мелкими шажками к ним подходила и с той стороны затравленным глазиком смотрела. И не просто принцесса, а целый гранд-маршал флота детей Зеллы.

А он же только и мог что с холодеющим сердцем и закипающей непонятно отчего кровью таращиться на ее лицо. Сил не смотреть почему-то вдруг не оказалось, хотя делов-то — просто смотри куда угодно. Но совесть, или что там у него вместо нее, не позволила отвернуться.

Сразу невольно начал сравнивать ту холодную надменную стерву, в голову которой он залез и эту почти сломанную куклу в висящих как на палке одежках. При виде него мордашка, и без того изуродованная, вообще перекосилась так, будто это он ее так ранил.

После до него дошло.

Головоломка в одну секунду сложилась, но он и не удивился. Где-то глубоко внутри он уже понимал, что именно он получил напоследок. Из того образа не было только той грызущей душу улыбки. И глаза. Остальное уже было. И шрам на пол-лица. И кибер-лапка.

Видение будущего.

Рей поймает себя на мысли, что он таки готов свернуть шею малявке, лишь бы весь ее вид не рвал ему совесть, намного позднее. А пока стоял и смотрел, но не понимал, откуда у него внутри эта бездонная дыра. Голоконсоль покажет ему, как быстро выбегает принцесса из поля зрения, едва он откроет рот.

Проводит ее спину взглядом и тоже свалит.

Лишь потом поймет, что он почти ненавидит эту девчонку.

Просто потому что один ее вид почему-то выбивал все мысли из головы.

Он же не… Да с чего вдруг…

========== Часть 4 ==========

Империя Зелла.

Галактика Зеллион, система Колыбель Матери. Планета До-Тэ.

Эта темнота сначала была такой ласковой, райской. Такой уютной, за мягкостью которой скрывались нежные объятия Матери. Этакая колыбель для неприкаянной души, разодранной на лохмотья. В нее Кайло могла кутаться сколько угодно, не задумываясь о времени. За плотной, упругой тьмой скрывались капельки голосков, щебечущих, как те смешные птички, о которых ей рассказывал Тейяр. Кайло даже посмеивалась тонкости и беззаботности этих звуков.

Но потом все оборвалось.

Режущий холод.

Тупая боль разрывала череп изнутри, толкалась сотнями камней, стуча гладкими (и) или рублеными боками. Перекатывалась внутри, сея тянущее жилы чувство неправильности, тут же кривыми линиями иссекая сознание. Эта боль сверлила лоб, потихоньку расползаясь на все лицо до самой шеи, беспощадно высекая колючие тонкие искры. Боль захватывала сантиметр за сантиметром, отвоевывала территорию к груди, пока не запечатала рот и горло, не давая вдохнуть ни малейшего глоточка воздуха. Странный бушующий ветер неуловимых чужих эмоций все рвет, дергает. Путает и без того затянутое болью в клубок сознание, добавляя новые нити ненастоящих чувств (не мое… или…). Новая сверкнувшая злая искра… и в легкие потекли блики воздуха, желанного и неповторимого.

Потом кончилась и боль.

Разве бывает так тихо?

Когда полезли воспоминания, Кайло изо всех сил желает, чтобы вернулась та, старая боль. Она по крайней мере была физической.

Новая волна была болью разумной, всепоглощающей. Новая боль казалась сферой, не позволявшей сделать хотя бы попытку сделать шаг вперед и вырваться из нее. Держала на месте, а потом и словно вовсе начала откатывать назад.