07 Двухтысячные

Сильнее всего за всю свою жизнь я напился в детстве. Возможно, теперь этой фразой никого не удивишь. Да и речь, пожалуй, не о детстве, а, скорее, о юности – смотря чем считать возраст девятого класса в начале двухтысячных.

У нас тогда была рок-группа на правах школьного ансамбля. Солист Веня Зыль хотел назвать её «Проклятые Всевышним». Я, будучи гитаристом, предлагал имя «Пальмовый Вор». Басист Толя Черёмушкин и ударник Стас Лимонов просто рубились – их мало волновало название. После долгих споров мы начали именовать себя «Гольфстрим».

Как-то весной мы всем составом купили билеты на концерт «Арии» в нашем городе. Тогда многие их слушали. Тогда это не было слишком. Никто ещё не знал, что вместо кожаных штанов музыканты «Арии» носят лосины. Сегодня они и сами этого не отрицают, как и того, что Кипелову принадлежит голос из рекламы «Свежесть жизни вместе с Mentos». Кстати, про «Iron Maiden» тогда у нас тоже никто не слыхивал. Так что сами понимаете, «Ария» заходила на ура.

Мы надели на запястья столько металла, что с трудом могли поднять «козу» выше груди. У меня была футболка с «Химерой», у Зыля – с «Машиной Смерти», у Толи – с «Генератором Зла», а у Стаса – с «Инквизитором из Ада».

И вот мы встретились на трамвайной остановке. Четыре школьника с огнём и мотоциклами на банданах. Подошли несколько ребят повзрослее, но тоже в майках с «Арией». Один спросил нас:

– Вы на концерт?

Мы ответили:

– Да, на концерт.

Подошёл трамвай, следующий до места – дворца спорта «Красный Котельщик». В тогдашнем нашем мироощущении концерт проходил не просто на огромной баскетбольной площадке, а на стадионе. И вот мы четверо заходим в трамвай, а он целиком забит парнями в кожаных куртках. Кондуктор мнётся в уголке. Устанавливается тишина, все смотрят на нас. Огромный бородатый мужик с посохом громко спрашивает:

– Вы на концерт?

– Да, на концерт.

Кто-то тянет нам початую бутыль самогона.

– Бухать будете?

Все мы тогда уже знали, что говорить с незнакомцами порой можно. Вопрос был в том, можно ли с ними бухать. Поразмыслив, мы всё же отказались. Скоро все про нас забыли.

Мы выходим из трамвая и направляемся к дворцу спорта. Его окружает толпа под тысячу человек. Мужчины в балахонах и косухах, девочки в рваных чулках. Полуперчатки, напульсники, тёртые джинсы с торчащими из карманов цепями, ковбойские сапоги. Неподалеку привязана пара лошадей. Какой-то балбес пришёл в майке с Децлом, мотивы этого поступка мне неведомы.

Зыль говорит:

– Знаете, что самое интересное?

Мы не знаем.

– Сейчас мы четверо станем частью этой толпы, но кто-нибудь обязательно спросит: «Вы на концерт?» Хуле неясного, конечно, на концерт!

Мы разделили негодование и начали пробиваться ко входу.

Наконец попадаем внутрь. Наши места в центре боковой трибуны. К сцене, установленной внизу на площадке, никого не пускают. Вскоре появляются музыканты. Это первый раз, когда я живьём вижу кого-то знаменитого, пусть даже издалека. До выхода группы я думал: «Если сейчас вместо них выйдут и сыграют другие люди, пойму ли я?» Но как только музыканты появились, сомнений не осталось – настоящие, чтоб их! Каким-то образом это сразу видно. Да и играют, конечно, как боги – к технике исполнения «Арии» у меня в девятом классе не было никаких претензий. И сейчас они вряд ли бы возникли, даже на фоне всех прочих вопросов.

Люди встали с последних рядов и спустились к перилам, закрыв обзор первым рядам. Первые ряды встали, а за ними – все остальные. Мы тоже встали. Мужик впереди меня снял майку и весь стал крутить ею, лупя меня по коленям. Все скандировали: «А-ри-я! А-ри-я!..» Тогда я вспомнил, как моя мама интересовалась, не является ли аудитория группы, которую я начал слушать, какими-нибудь сектантами или вроде того…

Выступление началось с «Химеры» и других песен-боевиков. Потом «Беспечный Ангел»: сотни горящих зажигалок, сильнейшее ощущение единства и братства – вот что мне нравилось больше всего. Затем снова тяжёлая музыка и выход на бис – с пиротехникой.

Концерт всем понравился, даже несмотря на то, что «Ангельскую Пыль» так и не сыграли. Мы выходим из зала, делясь впечатлениями. Толпа вокруг постепенно рассеивается. Парня в майке с Децлом нигде не видно.

Тёплая майская ночь. Наша ритм-секция отчаливает на каком-то троллейбусе, а мы с Зылем отправляемся пешком до рынка «Радуга». В выходные жители нашего города там одеваются, обуваются и едят беляши. В 2012-м рядом с рынком откроют первые «Макдоналдс» и «Сабвей», вследствие чего возникнут очереди не в пример музейным. Но тогда мы шли к «Радуге», чтобы сесть на поздние маршрутки и разъехаться. Мы шагали по улице с частными домами. На пороге одного из них стоял и курил человек. Мы не видели его лица – только огонёк сигареты и силуэт. Когда мы проходили мимо, он сказал:

– Настоящие арийцы.

Мы заулыбались и прошли несколько шагов молча, а потом Зыль произнёс:

– У кого-то глаз-алмаз.

Это было хорошее время.

Напился я почти год спустя. По случаю 23-го февраля была школьная дискотека. На время дискотек в нашей школе устанавливался тотальный контроль. На вахту становился физрук, реже – учитель ОБЖ. Завучи искали заначки с алкоголем в бачках женского туалета. И находили. Учителя регулярно совершали обходы по всем четырём этажам, чтобы убедиться, что мальчишки из 14-й школы не влезли в окна по водосточным трубам снова. Классная руководительница время от времени инспектировала нас, заставляя на себя дышать. Однажды мне удалось дохнуть так, что она сказала: «Хорошо, следующий», хотя незадолго до этого я выпил две банки «Отвёртки».

Как нетрудно догадаться, основное веселье начиналось после дискотеки. Мы уходили из школы маленькими группами, а затем собирались всей гурьбой у кого-нибудь, в чьём доме в ту ночь не было родителей. Казалось, если бы наши гулянки сняла голливудская киностудия, то вышла бы отличная молодёжная комедия, из тех, что мы тогда любили смотреть. С другой стороны, если бы нас снял телеканал НТВ, то получилась бы леденящая кровь передача о детском алкоголизме с музыкой от авторов «Криминальной России». Мы глотали пиво и дрянные химические коктейли из пластиковых бутылок. Мы уничтожали запасы домашнего вина, если находились в частном доме. Мы пили водку и самогон, предпочитая запивать, а не закусывать – порой зря.

Поздней февральской ночью после одной такой гулянки я провожал домой Надю – девушку, которая мне нравилась. Она была в меру круглолица, обладала пышными русыми волосами и широкими бёдрами. Говорят, сейчас она торгует сладостями, и это неудивительно. По соседству с Надей жил наш барабанщик Стас Лимонов, так что провожали мы её чаще всего вместе. В тот вечер Стас бросал курить, поэтому на прощание отдал мне начатую пачку «Имперского Стиля».

– Спасибо, – молвил я.