Один из таксят кубарем скатился с лестницы, подбежал к Ангелине и попытался укусить её за палец ноги. На нанесённом накануне в салоне бордовом лаке остались белые полосы от остреньких частых зубок. И вдруг, совершенно не понимая себя, Ангелина ахнула, присела и подхватила щенка под горячее почти лысенькое пузичко. Тот странно пах. Не псиной, как представляла себе это Ангелина, а теплом и уютом, да ещё почему-то немного яблоками. Она вдохнула этот непонятный, совершенно не собачий запах и неожиданно осознала, что больше всего на свете не хочет в этот момент опускать малыша на землю.

– А вы… будете их продавать? – робко спросила она хозяйку. Вадим посмотрел на неё коротко, переглянулся с внучкой писателя и многозначительно заулыбался.

Ангелина, перехватив этот взгляд, поняла, что коварный муж привёз её сюда не случайно, что это был явно продуманный и тщательно подготовленный план. Но это уже не имело ровным счётом никакого значения. Она ничего не могла и – главное – не хотела поделать. Маленький нахальный тёмно-рыжий комочек взгромоздился на её исстрадавшееся сердце и развалился там совершенно по-хозяйски, как на диване. А растерянной и очарованной Ангелине только и оставалось, что прижимать к себе щенка и робко смотреть на хозяйку в ожидании ответа.

– А вы уверены, что хотите именно таксу? – с весёлым скепсисом в голосе спросила внучка писателя.

– Да! – горячо заверила её Ангелина. – А почему вы спрашиваете?

– Ну, просто вы девушка такая… утончённая, рафинированная, гламурная, как сейчас модно говорить. Вам надо какую-нибудь диванную собачку. А такса собака хоть и маленькая, но вполне настоящая, не игрушка. С непростым характером. Её на светский раут не возьмёшь и в сумочку не сунешь. То есть сунуть-то вы, конечно, можете. Но вот будет ли там сидеть такса – это большой вопрос…

– Ангелина – учительница, – улыбнулся Вадим.

– Да-а?! – удивилась хозяйка. – Коллега, значит? Вы совершенно не похожи на педагога, скорее на актрису или художницу какую-нибудь. В общем, на богему… Ну, для нас, учителей, такса – вполне подходящая порода. Раз учитель, то справитесь и с таким характером. Только вы учтите, маленькие таксята – это те же маленькие дети, шумные, непоседливые, громящие всё вокруг себя. Не боитесь?

– Ни капельки! – заверила её Ангелина, влюблёнными глазами глядевшая на таксюшку.

– Ничуточки! – поддержал её Вадим, с обожанием смотревший на жену.

– Ну-ну, – покачала головой хозяйка. – Если будет сложно – возвращайте. Мы возьмём.

– Ну, уж нет! – засмеялась Ангелина. – Ни за что!

На обратном пути таксюшка долго осваивала салон машины, умудрившись облазить совершенно все укромные места. Даже на торпеду забралась и, поддерживаемая своей новой хозяйкой, шатаясь, расхаживала по ней, стукаясь маленьким бархатным лобиком о низко нависающее стекло. Устав, наконец, она перебралась на заднее сиденье и заснула, лёжа на спинке и широко разметав в разные стороны коротенькие толстые лапки.

– Она похожа на охлаждённого цыплёнка в магазине, – засмеялась Ангелина, сидевшая вполоборота, чтобы видеть своё длинное счастье.

– …Сказала нежная хозяйка, – хмыкнул Вадим.

– Да, я нежная! Я очень нежная хозяйка! Но с чувством юмора и без розовых очков!

– Ага. Своеобразным таким чувством юмора… Давай, хозяйка, придумывай имя. Не можем же мы ребёнка всю жизнь собачкой обзывать или охлаждённым цыплёнком.

– А я уже придумала!

– И какое?

– Букс!

– Оригинальное имя для девочки.

– Это девочка?!

– Именно.

– А я думала – мальчик!

– Я и говорю – нежная хозяйка. Внимательная. Наблюдательная.

– Ой, не могу! – засмеялась Ангелина. – Как же я не увидела?! Ну, даю!.. Ты знаешь, у нас на даче такая история была. Завёл наш местный пьянчужка собачку. Хорошую такую, чёрненькую. Собачка к нам часто прибегала в гости. Я её кормила, играла с ней. Как-то хозяин пришёл за щенком к нам, знал уже, что тот к нам захаживает. Мой дедушка и спросил, как его зовут. Знаешь, что за кличка у собаки была?…

– Не-а. Но хочу узнать.

– Не поверишь – Мурген!

– Ка-а-ак? – Вадиму было весело подыгрывать своей жене и видеть её сияющие счастливые глаза.

– А вот так! Мур-ген!

– Ну и имечко!

– Не говори, я сначала подумала, что Пургеном пёсика кличут.

– Да уж, похоже. А почему ты сейчас про эту историю вспомнила?

– Потому что… – Ангелина снова весело засмеялась. – Потому что Мурген был девочкой! А хозяин про это не знал, и очень удивился, когда я его просветила. А собачка у него уже больше полугода к тому времени жила. Так что я ещё не самая невнимательная… Девочка Букс! Не звучит!

– Тогда как назовём?

– А давай… – Она на секунду задумалась. – … Шпикачкой?

– Почему Шпикачкой? – чуть не выпустил руль Вадим.

– Ну… она так похожа… Такая длинненькая, аппетитная… Сосиской или сарделькой называть как-то… слишком в лоб. А Шпикачка весело, славно и трогательно. А коротко будем звать Шпики. Давай?

– Шпики?… А что, забавно. Я не против.

– Ура! – обрадовалась Ангелина и захлопала в ладоши.

А получившая имя спящая таксюшка недовольно заворочалась на заднем сиденье – не одобрила шума.

Внучка писателя оказалась права. Шпикачка уродилась сущим наказанием. С первого же дня её водворения в доме началась у Валдайцевых не жизнь, а мука мученическая. Ночами Шпики почти не спала – самозабвенно громила квартиру. Днём носилась за всеми, кого видела, и радостно кусала за ноги. Хорошо, что у Ангелины был отпуск, и она, прихватив неугомонную питомицу, отправилась на дачу. Иначе от их квартиры остались бы одни руины.

Маленькое, на тот момент всего лишь полуторакилограммовое живое существо обладало поистине разрушительной силой тайфуна и ловкостью иллюзиониста Дэвида Копперфилда. Шпики просачивалась в любые дыры, умудрялась сгрызть на своём пути практически всё, но при этом безобразничала с таким увлечённым, таким развесёлым видом, что сердиться на неё не было никакой возможности. Даже четырёхлетний рыжий кот Сибарит, любимец Вадима, и тот постепенно попал под полное влияние нахальной подселенки. Хотя сначала казалось, что они никогда не поладят.

В первый день, увидев привезённую хозяевами Шпикачку, восьмикилограммовый здоровяк Сибарит страшно испугался и убежал на балкон, где у него был домик. Два дня кот не подавал признаков жизни. Даже еду и воду ему пришлось носить в его убежище. На третий день естественные надобности вынудили его вернуться в квартиру. Но было уже поздно. За два дня Шпики полностью освоилась, обнаглела и решила, что именно она здесь полноправная хозяйка. Так Сибарит упустил власть.

Сначала они с завоевательницей ладили с трудом. Несколько раз доходило до членовредительства. Наивная и добрая Шпики сразу прониклась к коту безоговорочной симпатией. Она целыми днями приставала к нему, пытаясь вызвать на игры. Кот её высокомерно игнорировал. Когда она уж особенно досаждала, он вытягивал лапу, цеплял таксу одним когтем за ошейник, а то и прямо за шкирку и так держал на достаточном удалении от себя. Шпики рычала и вырывалась, но ничегошеньки сделать не могла.

Зато, стоило лишь коту зазеваться на гладильной доске, где он теперь частенько спал, устав от домогательств щенка, и опустить хвост вниз, как таксюшка совершала молниеносный прыжок и зубами дёргала Сибарита за хвост. Расслабленный кот мешком падал вниз и начинал дико орать, выражая возмущение. Тогда Шпики снова хватала его за кончик хвоста и, пыхтя и отфыркиваясь, принималась волоком таскать по квартире. В такие моменты деморализованный кот почему-то никакого сопротивления не оказывал и лишь чуть вздрагивал, когда такса перетаскивала его через порожки.

Иногда, впрочем, хозяева слышали его надрывные крики о помощи из коридора и неслись на выручку. Но потом Ангелина тихонько подсмотрела за животными и увидела, что рыжий провокатор занимается оговором. Шпики мирно сидела в отдалении, и не думая нападать, но коварный кот вдруг оглашал квартиру завываниями, призванными сообщить жестокосердным хозяевам, как страдает их рыжий питомец.